И он вытащил из ящика стола пораженному Константину Николаевичу небольшую малахитовую коробку с бриллиантовыми знаками к ордену Святого Владимира I степени — одну из высших наград Российской Империи, выдаваемых лишь самым влиятельным и самым близким к российскому монарху людям.
Князь только молча покрутил головой. За что ему такая милость? Очень радостная и даже немного страшная награда. Думал ли попаданец, получая триста рублей наградных в XXI веке, что некогда он будет получать в XIX столетии такие вот изысканные и надо сказать очень дорогие плоды монаршего внимания.
У Николая I, впрочем, он ничего не спросил. Скрытный император ведь все равно не ответит. Раз вручил, значит, про себя решил, что достоин. Он ведь единственный россиянин, который может не объяснять свои поступки. И никто не в силах настаивать. Ха, кто решится упорствовать у разгневанного императора почти под три аршина роста!
У Марии потом спросит, может, она знает, скажет. Она девица настойчивая с очень любопытным носиком. Решив так, князь Долгорукий успокоился, протянув руку за высокой наградой.
Время уже было довольно позднее. На улице к тому времени по осенней поре заметно потемнело и стало совсем прохладно, близко почти студено. И практически безлюдно. В самом деле, если на завтра собираешься рано утром на службу, то пора уже домой, в долгожданную постелю.
Собираясь, Мария вся буквально извертелась, постреливая глазами в окружающих, в первую очередь в отца императора и князя Долгорукого. Попаданец, будучи человеком опытным, уже понял, что жена «рожает» животрепещущую новость. Николай Павлович, как это он неоднократно делал, сначала излагал какую-то реформу в семейном кругу, а уже потом, отшлифовав и почувствовав, что она не приведет к народным бунтам, оповестит ее в императорском указе. Вот его дочери и не терпелось вывалить на кого-нибудь, разумеется, в первую очередь на князя. И только наличие отца и брата не дает ей громко ее «изложить».
Судя по внешнему виду, мать ее Александра Федоровна была в курсе. Или как раз она и была источником этой вести? Как-то странно.
Он еще раз посмотрел на мать и дочь, прикинул лица обоих и уже точно сделал вывод — источником актуальной новости был все же сам Николай I. И, судя по живости ее поведения, она «отблагодарит» князя еще в Зимнем дворце, в коридорах.
Поэтому он даже не пытался узнать, что это и уж, безусловно, не стал лезть к Марии с расспросами. Это, кстати, стало поводом еще одного эмоционального упрека.
И как только они оказались одни в коридоре, и можно было говорить, не стесняясь, хотя и поначалу не очень громко, дверь в кабинет все же была близко. Мария сразу сказала, капризно изогнув свои капризные губы:
— Дорогой, ты совсем не интересуешься мной, моими интересами, здоровьем, наконец.
Ух, как же я ее люблю! Прямо-таки зацеловал бы вусмерть на месте, если бы мог! Ведь хотя бы раз спросил, шла бы сейчас и ныла, как он ее достал своим настырным любопытством!
Ничего этого он, разумеется, не сказал. Все-таки большой, прямо-таки огромный опыт в общении с женщинами. Лишь прокомментировал:
— Милая, через это проходят все представительницы прекрасного пола. Зато я буду прочно привязан к себе и тебе не надо волноваться каждый день по этому поводу. Станешь женщной, и все будет прекрасно.
— Да уж? — очарованно сказала Мария. Потом спохватилась: — а ты откуда узнал, ведь я тебе ничего не сказала!
Он мог бы сказать, что имеет значительный опыт попаданца из двух веков человеческой цивилизации, но не стал. Вместо этого лишь произнес:
— Дорогая, я же следователь и могу по человеческой мимике знать сколько угодно и что угодно. Ты вела сегодня как типичная женщина, меняющая свой биологический статус. Но ты все равно можешь сказать. Так сказать, официально подтвердить.
— Болтун! — резюмировала она и стеснительно сказала: — сегодня вечером я чувствую, что мы можем быть очень близки.
— У врача была? — тут же произнес Константин Николаевич нужные слова, зная, как это будет приятно его женщине. Древний рефлекс –женщина стремится найти своего мужчину, грубо, но четко — самца, и сразу же — место для рождения и воспитания ребенка. А где еше искать, как не у родного человека?
И действительно, после этого она прижалась к его руке. Константин Николаевич посчитал, что пришел момент высказаться.
— Я очень рад дорогая, нашему сближению. В ходе которого произойдет зачатие нашего ребенка. И совсем была не нужна эта бриллиантовая награда.
Сказал и был резко повернут влево, в сторону жены. Это Мария была так удивлена, что остановилась и потянула его к себе:
— Так ты думаешь, бриллиантовые знаки Владимира I были вручены из-за этого? Смешной такой. ПапА еще не знает о нам сближении, хотя и чувствует. Но он и не стал бы именно их давать за это.
— Да? — скептически спросил он, все еще не веря своей возлюбленной.
— Послушай, — засмеялась она, — не всем дано от бога вести розыск. А по поводу сближения. Я более чем уверенна, что папа еще точно не знает. Даже мама сегодня удивилась, а ведь мы, женщины, к этому очень чутки.
Не хотела тебя говорить, чтобы ты не возгордился. Когда сегодня тебя не было, папА произнес целую хвалебную речь о твоих достоинствах сыщика и сотрудника жандармерии.
— Мгм, — застеснялся Константин Николаевич, — я вроде бы и ничего такого не делаю. Так, обычно служу.
— Вот и папА так сказал. Когда тебя нет, все делают вид, что бешено работают, но ничего не делается. Приходишь ты, вроде бы ничего не делаешь. А злоумышленники ловятся, украденное возвращается. Это очень видно со стороны.
Мария лукаво посмотрела на князя.
Что сказать? Вроде бы так.Он только вздохнул и покрепче ее прижал, как бы не желая ее потерять.
Так в теплом молчании они дошагали до новой квартиры Ковалевой, бывшей теперь ей тюрьмой. Жандармы их, конечно, молча пропустили, не смотря на позднее время. Высокопоставленная пара не спешно вошла в комнаты.
При их виде Анюта смирено встала. При чем так смирено, что князь сразу понял — опять играет, мерзавка. И сказал о другом, о чем пока не хотел говорить:
— Завтра, Анюта, Андриан по прозвищу Два Пальца будет арестован и уже никогда не выйдет из тюрьмы. Это я говорю тебе, как высокопоставленный сотрудник жандармерии.
— Ой, хорошо бы! — на лице Анюты ярко появилось искреннее облегчение, как будто тяжело больному вдруг сообщили, что диагноз ошибочный и она полностью здорова. Потом она спохватилась:
— А он точно будет посажен в тюрьму? А то вы знаете, какой Андриан страшный. Ему убить человека ничего не стоит. Однажды без всякой причины он пообещал, что я рожу от его ножа. Это было очень страшно!
Анюта осеклась, поняв, что она через чур многое сказала его сиятельству.
— Ты из-за этих угроз до сих пор молчишь? — догадливо сказал князь. Наивная, не она первая и даже не десятая в его следовательской практике. Как будто этого мерзавца это остановит.
Она посмотрела на него и уныло кивнула. Потом спохватилась, потянула старую песню про мочало: мол, я ничего не делала, ничего не видела. И вообще только вчера родилась на белый свет и до сих пор в пеленках.
Про родилась и про пеленки Константин Николаевич, конечно, в голове придумал. А так он уже понял, что первое шоковое чувство у Ковалевой прошло и выдавливать из нее признание будет невозможно. Ну и ладно! Первые эмоции, самые искренние и правдивые, она показала. Князь и его жена их видели. Попробуй-ка теперь откажись, ведь светлейший князь и великая княгиня четко все видели и поняли!
Да и не будет она отказываться. Трусиха, но явно не дурочка. Главное, надо взять Крапивина, он держит всех в страхе. И Ковалеву, и Прохорова, и других людишек, еще неизвестных. Виновные они или безвинные, а все равно ходят по лезвию ножа Андриана. С возможностью в 50% попасть или не попасть под нож.
Задача, в общем, понятна. Можно сказать, обычная задачка. Сколько он с такой ситуацией в прошлой жизни сталкивался. Только тогда это называлось — ходить под дулом пистолета. А здесь еще пистолетов было мало и они оказывались очень сложными. Поэтому уголовники их еще не использовали. Только холодное оружие. Ходить под лезвию клинка.
