Мы все замерли от неожиданности происходящего. Сам факт того, что мы заставили элементы проявить признаки жизни, казался невероятным, но они сработали, и их работа не ограничилась одним лишь свечением. Из камней на наших браслетах начали исходить некие светящиеся… даже не знаю, как их называть. Провода? Спагеттины? Данные «спагеттины», извиваясь подобно цветным червякам («червяк» из моего элемента был розовым, из КПК Отема красным и так далее), потянулись к «элементу магии», что был у Беатрикс, достигнув которого, начали питать его носителя энергией. Судя по крику и белому свечению в больших глазах синего аликорна, это было болезненно. Трикси выглядела так, будто её на электрический стул посадили, а я, смотря на это, боялся не только за её жизнь, но и за её глаза, что, светясь, выглядели так, будто вот-вот лопнут. Может, посредственная в плане магии пони (пусть даже аликорн) не выдержала бы такой накачки энергией, но, к счастью для Беатрикс, наши элементы погасли, перестав питать её магией, однако кричать от боли она не перестала, глаза её не погасли, да и её «элемент магии» всё ещё светился красным светом. Закончилась эта «цветомузыка», когда синяя аликорн, похоже, непроизвольно начала колдовать и, засветив своим отростком, испустила небольшой радужный луч, ударивший прямо в «телефонный диск», точнее в находящийся в нём обломок дерева. Спустя примерно три секунды радужная вспышка затихла, свет в глазах Беатрикс погас, а она сама обмякла, потеряв сознание.

«Телефонная будка», напитавшись энергией, тут же начала работать. Пропеллер на её крыше начал медленное вращение, а душевая лейка под потолком стала испускать белый дым. Честно говоря, не так я представлял работу «машины времени». Казалось, что будет некое искажение пространства (как в советском фильме про меняющего профессию) или будут искры как… зря я так подумал. Тут же вокруг начали появляться разряды. Конечно, будучи в будке, мы были в «Клетке Фарадея», но всё равно вид разрядов не слабо так пугал. Парадокс, но пугался я не только за себя и «друзей», но и за обломок дерева. Я помнил, что именно электромагнитная бомба сожгла Сады, и если молнии «пробьют» клетку, то мы, может, и уцелеем (распределим между собой энергию), а вот обломок нет. Худшего пока не произошло, и, смотря через белый туман, мы все (кроме вырубившейся Трикси) наблюдали, как разряды образуют вокруг нас некую энергетическую сферу.

Когда она оказалась сформирована, я ожидал некий хлопок или что-то ещё, после чего мы очутимся в другом времени и в другом месте, но тут время опять будто замедлилось, а сфера начала сжиматься. Всё это происходило в доли секунды, для меня они растянулись на добрые три, но и этих секунд было достаточно, чтобы понять – все, что касалось сферы, распадалось в прах. Вначале распаду подверглись конструкции железной будки, потом лежащий у меня на голове пегас, потом я закрыл глаза, смирившись с неизбежным.

Очнутся после момента, в котором, казалось, встретил смерть. Уже сбился со счёта, который раз вот так очухиваюсь в недоумении. Никогда не привыкну. Этот раз не стал исключением.

Пришёл в себя на траве у берега живописного озера посреди зелёных холмов. Я узнал это место, точнее вспомнил момент, что показывала Селестия. Именно вблизи этого озера произошла схватка между проникшими в мир пони разумными машинами.

"Быстро же вспомнил. Я ведь в нематериальном мире, а мой сонный разум обычно туго соображает."

Моё мысленное утверждение было справедливо. Будучи в осознанном сне, я обычно далеко не сразу соображал, где нахожусь. Со временем, конечно, приноровился и при встрече с Селестией сразу понял, что к чему, но тогда был особый случай. Нынешний тоже особый, но ничего совсем необычного не происходит. Я просто очнулся в необычном, но знакомом месте. Удивился и обрадовался виду собственных ладоней. Вновь ощутил, что прямохождение для меня стало малость непривычно, но всё равно был рад, включив свой вестибюльный аппарат, встать прямо, как положено цивилизованному человеку.

Далее, считая, что нахожусь во сне, попытался материализовать свои фантазии, но ничего не происходило. Попытка создать вокруг ладони ауру холода ни к чему не привела, одетая на мне гражданская одежда не изменилась на более подходящий лесной камуфляж, попытка материализовать автомат также провалилась.

Теперь я не понимал, где нахожусь, но всё же это место определённо было не реальным миром. Тут я вновь стал делать нетипичную для себя вещь - начал думать, пытаясь сопоставить факты и следствия.

Машина, что в теории во времени могла перемещаться, нас изжарила, после чего я очутился в месте, похожем на довоенную Эквестрию. Судя по чистому воздуху, прозрачной воде в озере и вообще живописному пейзажу, в этом мире не было никакого промышленного роста и тем более войны. Однако это место точно не довоенная Эквестрия, в противном случае я бы был в шкуре крупного кожистокрылого серого аликорна, на крайний случай в образе неприметного земного пони средних габаритов, но уж точно не в ставшем мне непривычном человеческом облике.

"Так, так, так," - думал я, собирая мысли, - "куда бы не перенесла меня эта будка, я здесь должен быть не один. Вместе со мной было четверо разумных копытных. Их..."

Мои мысли прервал замеченный боковым зрением силуэт. Не было никакой телепортационной вспышки или хлопка, просто рядом со мной появилось нечто... очень знакомое.

Рядом со мной на расстоянии нескольких шагов лежал знакомый ржаво-коричневый пегас в сером комбинезоне с шевронами бело-красного зонтика. Через долю секунды он поднял на меня взгляд своих крупных глаз и впал в секундный ступор, изобразив на морде непередаваемую гримасу страха и удивления. Я же поняв причину данных эмоций, сжав кулак, с зубастой улыбкой показал жест "Рот Фронт". Пегас то ли не понял, то ли приняв сжатый кулак с демонстрацией зубок за жест агрессии, резко встал на ноги и, расправив крылья (с небольшой стреловидностью) далее набросился на меня в рукопашную, то есть в копытную.

Габаритно пони гораздо меньше людей (чуть больше метра в высоту; размером с собаку, причём, некрупную), но всё же, будучи родственными с лошадьми, являются довольно сильными, а пегасы, несмотря на немаленький вес, способны к полётам. В моём случае пегас быстро догадался, как использовать свои преимущества и, взлетев, быстро сбил меня с ног, после чего начал отбивать мне физиономию. Копыта у пони на вид как мягкие зефирки, но на деле просто кирпичи, однако в этот раз удары копытами проходили абсолютно безболезненно. Не зная причины такого феномена, я всё же был рад такому счастью и, даже не прикрывая глаза, выбрав момент, схватил копытного за его толстую шею. Далее перекат, и уже я, будучи сверху, бью оппонента по физиономии.

Однако для пегаса мои удары тоже были безболезненны. Прямо по крупным глазам, конечно, не бил (всё ещё помнил, что формально этот пернатый мой друг), но удары по остальным частям морды имели нулевой эффект. Пегас даже не поморщился и, быстро сориентировавшись, укусил меня за руку. Больно не было, но всё равно факт того, что меня "конь" укусил, был неприятен. Копытному тоже явно был неприятен факт, что я него верхом сел; вообще-то я был у него на пузе, но не суть. Как бы то ни было, но копытный, будучи прижатым, не мог отбиваться, только руку мне "зафиксировал", а я, прижимая его (держа одной рукой за горло, другая была зажата в его пасти), не мог отбить его ржаво-коричневую морду. Также по неизвестной причине мы оба были невосприимчивы к боли, да и ссадин у нас не появилось. Мы не могли друг друга даже поцарапать, только зафиксировать, вот только мы вообще не должны были драться. Отем на меня напал не из-за неприязни (хотя уверен, в глубине души он относился ко мне с презрением), а просто потому, что не узнал. Он никогда не видел людей. Для него я выглядел как огромный прямоходящий хищник неизвестного вида. Единственный человеческий образ, что видел пегас, - это мой рисунок (в стиле примитивизма Остапа Бендера) мелом на доске; Лира то художество описала словами "две руки, две ноги, посередине гвоздик". Нужно объясниться, что я собственно и сделал: