— Это была не атомная бомба, - гулифицированный ночной пегас первым прервал затишье, и, что странно, его голос был не КАНТЕРЛОТСКИМ. Электромагнитный выброс повредил его звуковой усилитель? Может, и его звуковое оружие прекратило работу? Дрожи в воздухе я больше не ощущал.
— Я слегка преувеличил, - параллельно с ответом я отчаянно пытался расшевелиться.
Сейчас между нами происходил очень странный поединок, и победит в нём тот, кто сможет быстрее восстановиться. Парадокс в том, что формально мы оба имеем повышенные регенерационные способности, вот только кантерлотский гуль более живуч. Однако в этот раз мои «призрачные» особенности явно побеждали – пока Лаенхарт только начинал дёргаться, я уже успел вынуть нож и, будучи пока неспособным встать на ноги, медленно с ножом в пасти полз к врагу. Достигнув цели я, не теряя времени, взял нож «по-человечески», но так и не смог осуществить задуманное. Лаенхарт успел восстановить над собой контроль и, выставив блок, отвёл удар. Далее он, не вставая со спины, ловко выбил клинок и уже сам бросился в ножевую атаку - теперь уже я ушёл в оборону. Примерно минуту мы перекатывались по полу в положении «куча мала» или «кошачья сцепка» - противник пытался меня прирезать, я этому отчаянно сопротивлялся. Окончились данные обнимашки тем, что я всё же смог оттолкнуть противника и в обратном перекате встать на ноги.
Может, в данной ситуации было бы разумней продолжить рукопашную, но я решил, что без оружия Лаенхарта не убить – и вместо того, чтобы воспользоваться форой, отчаянно пытался найти брошенный нож. Увы – это было невозможно в такой темноте, а вот ночной пегас не просто так назывался ночным, так что его пауза в наступлении была более обоснованна. Пока я в темноте и тумане безуспешно искал оружие, кожистокрылый с негромким хлопком, поднялся в воздух. Для меня в этом не было ничего хорошего и вскоре я ощутил, почему.
Будучи ночным животным, Лаенхарт был в своей стихии и, уходя в пике, наносил мне один режущий удар за другим. Я даже не сразу понимал, с какой стороны меня атакуют, и чувствовал себя… Даже не знаю, как выразиться – как персонаж одной из серий Ералаша, когда школяр, погоняв чёрного кота (я кошек люблю, хоть и не умею их готовить), поставив портфель, разбил в подъезде лампочку. Далее он, выйдя на улицу, услышал вопрос: «А портфель?» и, возвращаясь назад в тёмный подъезд, понял, почему не нужно бить лампочки, а кошек не нужно обижать (https://youtu.be/2ABbFeGemOI?t=84). Для того персонажа всё окончилось больничной койкой, для меня же вообще всё окончится, если ничего не придумаю. Увы, но котелок вообще не варил – я лишь безуспешно пытался предугадать направление удара, но даже если угадывал, то это не спасало. Я, получая порез за порезом, окончательно выбился из сил. Лаенхарт это заметил, так что его очередной заход был не режущего, а ударного действия, после которого я, лёжа на спине, был прижат к каменному полу.
— Ты ведь не станешь бить лежачего? – с учетом, что ранее я сам полз с ножом к лежащему, данный сарказм был крайне неудачен.
— Тебе не будет пощады, - хриплый голос гуля даже в не КАНТЕРЛОТСКОЙ обработке звучал угрожающе.
Договорив, ночной пегас поднял свой клинок для решающего удара, я же придал своей морде максимально счастливое выражение – всегда хотел умереть с улыбкой на… морде. У кого-то в подобные моменты должна была вся жизнь промелькнуть перед глазами, со мной такого не было, но не могу сказать что перед моими глазами ничего не мелькало. Позади Лаенхарта я различил тёмный силуэт копытного, что на задних ногах с каким-то длинным предметом в передних бесшумно подкрадывался к ночному пегасу.
Очень скоро в тусклом свете зелёного костра я опознал «крадущегося тигра». Точнее, это был зебра. Я уж думал, он копыта отбросил! Но в данный момент травоядный выглядел как хищник. Зебра, тигр – оба полосатые. Серьезно, будучи гулем, внешне Сулик не выглядел угрожающе. С лысой башкой и плешью на шкуре он больше походил на дряхлого старика, чем на зомби или демона. В данный момент Сулик был сам на себя не похож. Конечно, по критерию криповости Лаенхарту он сильно уступал, но всё равно видок у него был жутковат. Особенно сильно данное впечатление усиливал цвет его глаз. Даже в этом полумраке мне было видно, что белок его глаз был неестественно красным. В дополнение к этому из его ушей текли "кровавые ручьи", как при баротравме. На этом фоне я не сразу обратил внимание на оружие, с которым Сулик подкрадывался, хотя данная алебарда, как в фильме про меняющего профессию Ивана Васильевича – что застряла в машине времени, была довольно заметной. Нёс он её в перевёрнутом виде – топором вверх, колющим вниз, и вскоре я понял почему.
Удар в район плеча конечности, которой Лаенхарт на меня замахнулся, колющим концом легко пробил броню ночного пегаса. Из получившегося отверстия тут же повалил розовый дым, хотя Сулик ещё не вынул своё оружие. Далее гуль зебра, орудуя алебардой как багром, оттащил другого гуля и, вынув острый конец, бросился в атаку.
Я не стал следить за подробностями данного поединка. Даже моего скудного ума было достаточно, чтобы предсказать его исход – гулю обыкновенному ни за что не удастся победить гуля кантерлотского. Я должен помочь своему прогнившему полосатому напарнику, вот только что я мог? В данный момент я был обессилен и обескровлен настолько, что даже подняться не мог. Конечно, я быстро восстанавливаюсь, вот только у меня нет этого времени. Тем не менее, я не стал отказываться от своего плана и тактики – нужно найти нож и вспороть голову и брюхо Лаенхарта. С данной мыслью я стал быстро осматриваться в поисках упавшего ножа – в отличие от прошлого, в этот раз поиски были недолги и успешны. Нож был совсем рядом, нужно было лишь немного подползти и потянуться.
Параллельно с добычей оружия я краем глаза всё же следил за поединком двух гулей представителей разных стран, и Эквестрия явно побеждала. Алебарда с переломанным древком лежала в стороне, Лаенхарт уверенно наступал, а Сулик со снятыми передними белыми тапками отчаянно уклонялся и парировал удары. Судя по приёмам зебры, наши спарринги, прошли не зря, но всё равно некоторые удары он пропускал, и на полосатой морде гуля появлялись дополнительные красные полосы. От всего этого у меня, наверное, случилась адреналиновая передозировка, по крайней мере, я слишком чётко ощущал, что мои раны затягиваются быстрее обычного, однако силы возвращались не так быстро, так что я всё ещё двигался ползком. Дерущиеся же меня вообще не замечали, так что момент, когда Лаенхарт заставил полосатого отступить к моей туше, можно назвать удачной случайностью. В данный момент я уже успел взять нож, но ещё не до конца восстановился, чтобы броситься в бой, однако надеялся, что к моменту, когда доползу, у меня появятся силы, а Сулик будет всё ещё жив.
Двигаясь по пластунски, я про себя отметил, что Лаенхарт учёл, что в поединке со мной удары в туловище были малоэффективны. По крайней мере, броник гуля-зебры был малоповрежден, а вот его конечности и морда резали глаза множеством красных полосок. Также ночной пегас не стеснялся применять классические пинки, держа полосатого на удобной для себя дистанции. На всё это Сулик отвечал лишь приёмами классического бокса, которые были совершенно неэффективны. Уверен, что полосатый это понимал – он тянул время, ожидая от меня помощи. Я должен успеть. Увы - не успел.
У меня силы так и не появлялись, а вот ночной пегас, похоже, вообще был не знаком с этим понятием. В момент, когда я только начинал подползать, он, совершив обманное движение, попытался применить оба своих клинка, на этот раз как колющие оружие. Однако Сулик не попался на эту уловку и, выставив блок, остановил оба клинка буквально в пяти сантиметрах от своей туши – один клинок был у глаза второй в районе печени, где у жилета небольшая брешь. Лаенхарту было известно это слабое место. Недавно, когда он меня допрашивал, он уже вонзил мне нож в данную брешь. Конечно, это не смертельно, но хорошего мало. Тем не менее, я, думая о хорошем, медленно приближался к замершим в жуткой паузе гулям, и тут для меня и для моего напарника случилось неприятное – меня наконец-то заметили. Сулик, заметив мою ползущую тушу, слегка отвлёкся, и Лаенхарт не простил такой ошибки. Пользуясь полусекундным замешательством, он всё же смог протиснуть свой клинок в ранее упоминаемую брешь, откуда тут же ручьём потекла кровь. Но этого ему показалось мало, он, удерживая гуля зебру в стоячем положении, нанёс ещё два колющих удара, а после буквально поднял его на ножах над полом. Сулик же всё это время был в сознании, но смотрел на меня немигающим взглядом с выражением морды, на котором читалась просьба о помощи. С данным выражением он плашмя упал на каменный пол. Увиденное подействовало на меня не хуже разряда дефибриллятора – у меня будто открылось второе дыхание.
