Далее я, резко развернувшись, узрел картину лежащего на спине Лаенхарта, который уже начал резко подниматься, и лежащий рядом меч. Понимая, что кантерлотского гуля без оружия не убить, я, сделав выбор, побежал к оружию, вот только когда я успел его поднять, противник также успел подняться. Клишированной паузы в этот раз не было – мы, как и в прошлый раз, одновременно рванули навстречу друг другу.
У Лаенхарта два небольших клинка на накопытниках, у меня один большой меч, так что было предсказуемо, что первые секунды я держал инициативу. Длина моего оружия позволяла держать дистанцию, которую он отчаянно пытался сократить. Ночной пегас же, пятясь назад, ловко уклонялся и парировал удары, лишь один удар прошёл вскользь по его броне. Ночной пегас был неуловим, уклоняясь, использовал свою способность летать, производил различные обманные движения и всячески пытался перейти в атаку после моих промахов. В один раз противник не стал уклоняться, а, выставив свой правый клинок, парировал мой удар, левой же передней конечностью он ловко выбил меч из моей ауры. Со звоном металла данный клинок упал на каменную поверхность, для меня этот звук был особенно неприятен (я ведь хотел как «маленький комарик»: саблю вынимает и ему на всём скаку голову срубает), но не так, как вид того, как Лаенхарт задним накопытником после отправил меч в полёт по пещере. Я же, проводив меч взглядом, будучи с противником в близком контакте, произвёл два резких удара по незащищённому брюху гуля, а после провёл ему классический залом с переворотом. Однако положить на лопатки способного летать противника несколько сложнее, чем копытного другого подвида. Я это понял ещё при первых спаррингах с пегасами на "Мстителе". Так что вместо переворота получился резкий взлёт. Мне пришлось отпустить врага, чтобы не стать нежелательным пассажиром, которого сбросят на камень.
Противник не очень далеко улетел и, сделав обратную петлю, приземлился, застыв на задних ногах в боевой стойке. Находясь в похожей стойке, я, глядя на врага, различил, как из его брюха исходит небольшой розоватый дымок. Похоже, ранение, что ему нанесла единорожка в толстовке, ещё не до конца затянулось, пусть от него и осталась лишь длинная царапина. У всех есть слабое место и, похоже, Лира Хартстрингс знала, куда бить. Тогда она в своеобразном футбольном подкате прошлась лезвием топорика по брюху Лаенхарта, а после била по получившемуся порезу. Хотя она и окончила свою жизнь со свёрнутой шеей, но будет глупо не учитывать её опыт. Мне нужно вспороть ему брюхо, а после «выбить дух». План прост и понятен, вот только у меня нет оружия, так что придётся начать сразу со второй части.
Вторую часть я начал нестандартным для себя приёмом – подбежав к противнику, я, уйдя в блок, произвёл круговые удары задними ногами по аналогичной паре конечностей противника. Я не надеялся его сбить, ведь тот летающий, только сбить концентрацию. Лаенхарт же уклонился, уйдя в невысокий прыжок и, наверное, подражая мне, также стал наносить задними ногами круговые удары, только его целью была явно моя голова. Теперь уже я уклонился и, встав ровно, начал бить уже всеми четырьмя. Увы, удары не достигали цели, ночной пегас уклонялся и выполнял контрприёмы. Я, понимая неэффективность, в этот раз целью выбрал то, что выше шеи – большая ошибка. Противник, пригнувшись, воспользовался моей неустойчивостью и опрокинул меня на спину. Далее он, невысоко поднявшись в воздух, произвёл крутое пике, целью которого была моя голова. От участи раздробленного черепа меня спасла непроизвольная реакция левого переката с последующим обратным кувырком, совершив который, я снова оказался на задних ногах. Далее последовала короткая перепалка, где я всячески уклонялся от клинков. К сожалению, не всегда удачно – на моей морде прибавилось порезов. Параллельно я колотил облезлую гулифицированную морду. Данный «обмен» окончился тем, что Лаенхарт смог зафиксировать мою правую «руку» и заломить её в полицейском стиле. Я же не просто так провёл на "Мстителе" столько спаррингов, чтобы позволить так себя захватить и, пятясь назад, произвёл обратный удар «локтем», который противник успешно отбил. Я же, воспользовавшись замешательством, смог освободиться, отделавшись довольно сильным вывихом, но это не страшно – на мне всё быстро заживает, нужно лишь немного времени. Пытаясь выиграть это время, я «пяткой» оттолкнул кожистокрылого и, вправив сустав, бросился в атаку – чтобы победить, я должен быть агрессивен.
Снова последовал обмен ударами, только в этот раз он был более неравным – я с треском проигрывал. Лаенхарт был ловчее и, что самое главное, не восприимчив к повреждениям. Его порез на брюхе уже окончательно затянулся, так что мои удары были бесполезны – гулифицированный ночной пегас даже не морщился. Я же был ещё как восприимчив – хотя мой бронежилет был достаточно эффективен и гибок, чтобы не стеснять движения. Также заметил, что чисто физически я сильнее, хотя и проигрывал в ловкости, медленнее восстанавливался и летать не умел. Конечно, я не собирался действовать в стиле тупого барана и рваться на пролом, но чтобы победить, мне нужно воспользоваться своими немногочисленными сильными сторонами. Сделав данный вывод, я слегка изменил тактику.
В этот раз не последовало очередного манёвра уклонения – я, используя свою ауру, зажал оба вражеских клинка и, используя импровизированные брусья, сильно оттолкнулся, произведя по морде гуля удар правой ногой в прыжке. Тот отлетел на добрых полтора метра, а я, закрепляя успех, продолжил наступать – это было ошибкой. Я, развивая успех, произвёл левый пинок, от которого, уйдя вправо, Лаенхарт успешно уклонился. На этом ночной пегас не ограничился и, зажав мою ногу, произвёл круговой режущий удар выше моего «колена». Из получившейся раны кровь хотя и не текла фонтаном, но всё равно выглядело неприятно, хорошо хоть адреналин притупил боль. После такого я скорее рефлекторно начал пятиться назад, хотя и сохранял стойку на задних ногах. Лаенхарт же невысоко поднялся в воздух (буквально в сантиметрах над полом) и с криком: «МЕНЯ ОБУЧАЛИ УБИВАТЬ ТАКИХ, КАК ТЫ!» продолжил наступление.
Размахивая клинками на передних ногах и периодически крутясь вокруг оси, ночной пегас наносил мне порез за порезом. Я же всячески уклонялся и блокировал удары – не всегда удачно. Из-за этих режущих ударов и неудачных блоков я быстро лишился передних «рукавов». Моя морда также не избежала участи встреч с холодной сталью и сейчас наверняка выглядит, как собранный пазл. Тем не менее, я не оставлял попыток контратаковать и после одного удачного блокирования обоих клинков произвёл сильный двойной удар прямо по стилизованному под глаз нагруднику. Хотя сам удар был не опасен, но мне удалось оттолкнуть противника. Далее я, действуя нестандартно, схватил и потянул Лаенхарта на себя за правую переднюю ногу - используя данное ускорение, сильнее обычного вдарил по облезлой морде. На несколько секунд кантерлотский гуль был обескуражен, по крайней мере, шатаясь и махая клинками, он пропустил то, как я зашёл ему за спину. К сожалению, развить успех, свернув противнику шею, мне не удалось – когда я применил ауру на шее гуля, тот развернулся «на пятке» и, выставив коготь на сочленении крыла, оставил на моей щеке очередной порез.
Теперь уже я был обескуражен, а Лаенхарт, закрепляя успех, рванул ко мне на ближнюю дистанцию и, взяв меня под плечо, провёл на мне приём греко-римской борьбы с опрокидыванием на лопатки. Далее он, не поднимаясь с пола, произвёл колющий удар, целью которого был мой глаз, но я, уклонившись и уперевшись на правую «руку», сильно ударил задней ногой прямо в незащищённое брюхо (на брюхе были лишь ремни остальной брони). К сожалению, в этот раз выброса газа не последовало, видимо, порез окончательно затянулся, но мне удалось отбросить врага.
