Особенно мне понравилась математика. Так получилось, что первой мне попалась книга по векторной алгебре, где сложение, вычитание и умножение направленных отрезков описывалось очень подробными картинками. Немного круто для начинающего, но объяснения меня очаровали. Казалось бы, на ровном месте придумать чёрточку со стрелочкой, абсолютно абстрактно, не завязано ни на какие природные процессы, создать принципы для её существования и вырастить целый раздел науки. Интересно, это в моём мире человечество до таких идей не доросло, или местные – люди совсем другого толка? Или дело всё-таки в отсутствии магии? Я даже невольно зауважал их, этих беспомощных, слабых существ: не имея возможности опираться на магические силы, они поставили себе на службу то, что было в их распоряжении. Из скудных ресурсов вырастили столь неожиданные и красивые в своей безупречной логике «плоды». Правило треугольника, правило параллелограмма, умножение на число. Красиво. В этот момент объём незнакомых слов превысил некий лимит:

– Бабушка, а что такое умножение?

– Мил человек, ты шутишь сейчас надо мной? – Валентина Ивановна появилась как из-под земли, хотя скорее всего просто таилась за дверью и высматривала, что я тут почитываю.

– Шутки? Это над которыми смеются? Нет, это не шутки. Что такое умножение?

– Охохонюшки, да как же так-то! – вместо ответа женщина лишь сильнее запричитала. – Что ж у тебя с головушкой-то случилось, мил-человек?

– Я ничего не знаю. Не помню, – вовремя поправился я.

– Так! Завтра же едем обратно к доктору. Пусть тебя лечит! Пусть витамины выписывает!

– Может быть у тебя есть книги про умножение…

– Да что ты заладил одно и тоже. Не в умножении дело. А вдруг ты ещё что-то не помнишь? Как деньги считать, например. Что мы тогда делать будем-то?

– Я могу снова научиться.

Старушка озадаченно замерла. Может я сказал что-то не то, или, наоборот, тут так не принято.

– Ты хочешь научиться? – очень медленно и раздельно Валентина Ивановна выговорила вопрос.

Я кивнул. В моём мире точно таким же жестом обозначали безоговорочное согласие. Порой даже казалось, что тот и этот миры в какой-то момент были единым целом, но потом их пути резко разошлись, как река разделилась на две независимые протоки.

– Ну и учись тогда. Начни с.. с первого класса. Учебники в чулане, в коробке, – обрадованный, я направился туда, куда она указывала, когда вслед донеслось. – Но ко врачу мы всё равно сходим. Ты такой странный стал, Сашенька.

Я закатил глаза, радуясь, что из всех людей, мне досталась самая бесхитростная и простодушная бабушка.

* * *

Я уже заканчивал с шестым классом: дроби, уравнения, геометрические фигуры, когда ко мне пришли друзья. Точнее они пришли к Саше, поэтому я совершенно не знал как себя вести. Даже бабушка исподтишка намекала, что я какой-то странный: не так ем, не так держу ложку, не так смотрю, не о том спрашиваю. А уж друзья должны были моментально заметить отличия. Плюс, есть же какие-то церемонии между близкими людьми: как стоять, как говорить, как спорить, как совместно потреблять пищу, в конце концов. У драконов с этим было на порядок проще: украл овцу у крестьян, и неси её подальше, не обращая внимания на бессвязные выкрики местных: они их для того и растят, чтоб кормить великих и легендарных существ. Добычей можно с кем-то поделиться, можно сразу съесть, можно повесить сушиться на солнышке на потом. Никаких столовых приборов, нескольким перемен блюд, похожих друг на друга тарелок и стаканов.

«Кухонное поведение» оказалось самым сложным предметом. О, как Валентина Ивановна ругалась, когда я, переоценив вес посуды, рывком поднял якобы тяжёлую кастрюлю с чем-то облепиховым и всю выплеснул на потолок. До вечера я стоял на столе и елозил по потолку тряпочкой, пытаясь оттереть от белоснежной побелки красивые оранжевые разводы. Интересный опыт. До сих пор ни разу не приходилось быть наказанным и выполнять столь примитивную работу.

А ещё мне было запрещено читать два дня. Бабушка очень быстро смекнула, чем меня припугнуть. Побелка всё равно не вернулась в первоначальный вид, тёмное пятно наводило на мысли о всяком непотребстве, если бы дракон шмякнул рыцарем, получилось бы примерно также, но женщина, тем не менее, сжалилась, и сняла запрет на библиотеку. И вот, только я удобно устроился с новой книжкой, как с улицы раздались крики:

– Сашок, выходи!

– Где наш самый больной человек на свете?

И другие странные фразы. Я не придавал им значения, пока бабушка не пришла и не отправила меня на крыльцо с напутствием:

– Давно пора с друзьями встретиться. Они за тебя так переживали. Сходите, погуляйте вместе, или домой их на чай зови. Я буду на кухне.

– Чего сразу не пришёл? Почему мы к тебе должны тащиться? – их было двое: высокий тощий парень в кепке и в какой-то грязно-коричневой бесформенной футболке, и второй, ниже, крупнее, но одет в те же цвета.

– Чего застыл? Осознаешь свою вину? – высокий грубовато хохотнул.

Тело отреагировало как-то странно. В животе будто появился камень, он сжался внутри меня, холодный и тяжелый, попытался скрутить желудок в плотный канат, колени задрожали. Пришлось немного согнуться, чтобы устоять.

Это чудовищно раздражало. В моём мире только простолюдины так сгибались перед хозяевами, а тут я сам не мог совладать с рефлексами чужого-своего тела.

– Во-от! Правильное положение принял, – собеседник шлёпнул меня по макушке. – Значит, разбил мой мотоцикл, месяц с лишним скрывался, а теперь из дома носа не кажешь? Совсем стыд потерял?

– Когда бабосы вернёшь? – вступил в беседу второй, низенький.

– Какие бабосы?

Бабушка сначала переживала, а потом сказала, что каждое непонятное слово я должен спрашивать, потому что не стыдно не знать, стыдно – не пытаться узнать. Удобный способ. Но вот реакция сашиных «друзей» оказалась совсем не такой доброжелательной:

– Хорош шлангом прикидываться. Кто за мотоцикл будет рассчитываться? Ты что Косому обещал?

– Косому?

– Ты дебил, что ли? Забыл, как лучшего друга зовут? – высокий угрожающе сузил глаза и начал что-то мять в кармане штанов.

Металлический продолговатый предмет, с многослойным лезвием, ощутил я остатками драконьего чутья.

Что-то странное витало в воздухе между нами.

Одна из особенностей драконов – мы можем считывать ментальное состояние окружающих нас существ и оценивать ситуацию. Особенно, отличную от нештатной. Вот и сейчас, что-то внутри меня среагировало на резко сменившуюся обстановку. Казалось, воздух сам по себе заискрил: и, если напрячь зрение, можно было разглядеть даже яркие, чёткие вспышки между нами, как разряды молний во время шторма.

Несмотря на жаркий солнечный день, напряжение выглядело ярким, сильным и отчётливым. В небе сгустились тучи будто перед грозой. В животе закрутило ещё сильнее, мочевой пузырь словно наполнился снова, несмотря на то что я совсем недавно опорожнял его. Пришлось сильнее согнуться и сжать колени, я заскрипел зубами. И это, кажется, моментально разрядило обстановку.

– Сроку тебе до выходных, прид-дурок! – высокий вынул руку из кармана, пустая ладонь разжалась, сплюнул мне под ноги, развернулся и потопал к калитке. Его товарищ заговорщически подмигнул, словно происходило что-то весёлое, но, увы, у меня сложилось прямо противоположное впечатление. Плевок под ногами растекался и блестел на солнце – в моём мире такое поведение считалось оскорбительным и подлежало скорейшему урегулированию, и отнюдь не полюбовно. Обидчика надлежало раскатать тонким блином по месту его жительства и сверху посыпать солью. Дракон бы ещё плюнул для верности красным огнём.

Я сморгнул, внезапно осознавая, что цитирую кодекс поведения человеков, а не драконов. До сих пор мне не доводилось попадать в такие ситуации. Нас почитали как богов, и уж если воевали – то с почтением, не смея некорректным поведением спровоцировать гнев всей драконьей братии.