Кое-как взобравшись пешком на гору (в этот момент девушка сильно пожалела, что в последнее время забросила регулярную зарядку) и поймав попутку, – они благоразумно решили не ждать, пока экстренные службы организуют общий транспорт наверх, – Саша с Соней с грехом пополам добрались до квартиры Флюры.

После любого выброса силы (как и после стресса), даже обычный человек, чувствовал бы апатию и усталость, так что после такого девушка ощущала себя хуже выжатого лимона. Ему хорошо, он хотя бы не переживает, лежит себе жёлтенький и скукоженный на тарелочке, а она всю дорогу прокручивала и прокручивала в голове события, пытаясь понять, что же там всё-таки случилось и, может быть, ей стоило поступить иначе. Типичное постсрессовое состояние, что понималось головой, но не организмом в целом. И тут она опять возвращалась к претензиям Флюры на неумение как следует владеть собой.

У неё заплетались руки, ноги, язык, подгибались колени, Флюра жила в пятиэтажке без лифта под самой крышей и, если б спутник аккуратно и ненавязчиво не поддерживал её, то точно бы где-нибудь запнулась и упала.

– Как Карлсон, – выдал Саша, едва они оказались перед дверью. Толстая, наполненная многослойным утеплителем, перетянутая чёрной тканью и обитая белой стропой крест накрест, она выглядела нелепо и старомодно на лестничной площадке среди своих стильных современных соседок из металла и пластика.

Соня настолько погрузилась в собственные мысли, что даже не отреагировала, а потом не смогла с первого раза попасть в скважину ключом, ей редко приходилось им пользоваться, обычно Флюра всегда ждала дома и сама открывала на звонок.

Вопреки внешнему виду дверь легко повернулась на петлях и беззвучно отворилась. Квартира встретила их уютной темнотой и вкусными запахами, надежда на то, что хозяйка вдруг, вопреки планам, уже вернулась, не оправдались.

– Заходи, – широким жестом пригласила Соня внутрь и щёлкнула выключателем.

Полутёмный коридор осветился, стали видны вязаные полосатые половики, шторы в соседнюю комнату из скрепок с открытками, узкие шкафы вдоль стены, часы с кукушкой, тумбочка с красным дисковым телефоном. Стоило двери захлопнуться, как сразу же исчезли все звуки, хотя до этого казалось, что в подъезде и так достаточно тихо. Даже удивительно, сколько всего шумного и постороннего мы фильтруем и не воспринимаем сознанием, хотя оно вокруг нас.

– Здесь хорошая звукоизоляция, – начал было Саша, но дребезжащий звонок прервал его.

Оба вздрогнули, красный телефон на высокой тумбочке истошно звонил, дрожа и подскакивая. Первой не выдержала Соня и подняла трубку.

– Да, алло. Да, Флюра здесь проживает. Кем ей прихожусь? А вы кто, простите, и по какому поводу? Что-то случилось? …хозяйка этого телефона… Она…

А потом Соня уронила трубку и горько заплакала.

* * *

Поехали они вместе. Всю дорогу девушка преувеличенно спокойно сидела у окна в автобусе, по кругу наматывая прядь волос на палец, смотрела на улицу, и лишь слезы нескончаемыми дорожками текли по её щекам. И не останавливались. В какой-то момент подумалось, что если подставить под них банку, то она наберётся доверху, а потом перельётся через край и намочит платье, сумочку, руки и весь автобус. Саша сидел рядом, молчаливый и монументальный, смотрел в окно на пробегающие остановки, даже как-будто с интересом, словно такие ситуации были для него обыденностью или… Соне казалось, что он очень привязан к Флюре, но мало ли, может быть ей только казалось.

Начались обычные, рутинные, но от этого не менее страшные процедуры. Они долго отвечали на вопросы следователя. Заполняли бумаги, много бумаг, переписывали, согласовывали. Соня не переставая плакала, Саша звонил в родную деревню. Всё выглядело так, как будто Флюра уже умерла, но нет же, только очень сильно пострадала. А потом всё закончилось. Резко и вдруг. Как и тот телефонный звонок, резко и моментально отрезвивший их.

В больницу их не пустили, уже неприёмое время, плюс реанимация. Так что они, не сговариваясь, поехали к Флюре домой. Только по пути от остановки к Соне пришла мысль, что логичнее было бы вернуться к себе и как следует выспаться, но автопилот вместе с Сашей привели её обратно.

Девушка стояла на пустой кухне, с клетчатыми шторами и такой же скатертью и вспоминала как всего лишь сутки назад они с наставницей здесь пили чай, разговаривали и смеялись. Даже сахарница так и осталась стоять открытой. Из-за Сони. Только из-за Сони. Ведь Флюра не любила сахар, покупала только ради одной “несговорчивой девчонки”, которая так и не выучилась уважению, не сделала с ней ни одной фотографии, не записала ни одного совета… Словно просто так, бездумно и беспечно, спустила все вместе проведённые года, дни, часы в одну большую чёрную воронку… Как теперь казалось – почти безвозвратно.

Холодильник, плита, цветы на окне, картина над столом, трёхногие табуретки… Всё напоминало о наставнице. Но больше напоминало о нападении на неё.

Кто же мог такое сотворить. Кто? Как?? И главное – зачем? Флюра ведь не зря звалась “наставницей”: по силе, проницательности и изобретательности ей до сих пор не нашлось равных среди молодых поколений, среди новых воспитанниц тем более. Никого… Как же это так.

– Чай будешь? – Саша вынырнул из-за спины, деловито налил в чайник воды и щёлкнул рычажком.

– Что?

Чайник тоже был флюрин любимый: сквозь фиолетовое прозрачное стекло было видно, как снизу поднимаются пузырьки воздуха в светящейся воде. “Это мой хрустальный шар и свет-мой-зеркальце” любила подшучивать наставница. Соня уставилась на него завороженно и замерла.

– Флюра говорит, нет ничего лучше, чем чашка горячего облепихового чая. Хуже точно не будет. Знаешь, где заварка?

– Ах, да… сейчас-сейчас.

Физические действия отвлекли, девушка зашарила по шкафчикам, нашла чёрный чай и банку облепихи, заодно вытащила красивые чашки с блюдечками, сливки.

– Слушай, а можешь ещё помочь с едой, – вынырнул из холодильника Саша.

– В смысле?

– Ну, я плохо готовлю, если начну – то всю кухню спалю, а она такая красивая, – непривычно многословно начал объяснять тот.

Спорить сил уже не было, в груди поселилась чёрная пустота: заполнить её каким-нибудь рецептами, и то хлеб.

– Как думаешь, Флюра не ум… выживет? – помешивая кашу, озвучила наконец главную мысль девушка.

– Должна, – уверенно ответил Саша, – завтра сходим в больницу и поспрашиваем врачей. Посмотрим на неё. Я только в кино видел коматозное состояние.

– Что? – Соне показалось, что она ослышалась.

– Ну, своими глазами увижу, может что понятнее станет.

– Ты совсем за неё не переживаешь? Как ты можешь такое говорить?

Собеседник ощутимо смутился, было видно, как он плотно сжимает губы, чтобы не сболтнуть чего лишнего. И ничего не спросил.

Дальше разговор не заладился. Ели в тишине, поэтому громкий глухой звук от упавшего предмета всполошил их сильно и резко.

– Это в маленькой комнате, – подскочила девушка, моментально вычислив источник звука.

Саша уже, – когда только успел, сидел ведь с дальней от двери стороны стола, – выскочил в коридор и быстрее неё оказался в дальней комнате.

– А кто это тут у нас? – со странной интонацией произнёс он куда-то во тьму.

– Свет включи, выключатель слева, – подсказала девушка, не понимая, что он имеет в виду.

Она отлично знала расположение мебели и предметов, часто бывала у наставницы, пару раз даже оставалась на ночь, но идти в тёмную комнату, в которой что-то только что с оглушительным грохотом рухнуло, было страшновато.

– Да вон же она, я её вижу, – парнишка проследил глазами и шагнул во тьму.

Что-то чёрной молнией метнулось между ними, девушка завизжала, а Саша просто опустился на корточки и словно из воздуха выхватил, – а скорее всего просто поймал и удержал, – чёрную кошку.

– Это кто тут у нас? – повторил он, почёсывая гостье за ушком. – Это кто тут нас такой быстрый? Молока хочешь? А чего лапки такие грязные? Пошли помоем. Умываться перед едой обязательно.