Когда прохладным утром следующего дня Таита миновал древние ворота, его ждали пятьдесят шесть человек. Маг прихватил все свои сокровища: талисман Лостры и подарок Бея, а также прочие ожерелья, браслеты и амулеты. Он вымыл до блеска волосы, а Минтака заплела их. В руке он нес посох, увенчанный змеиной головой. Нефер шел рядом, с серьезным лицом, но в душе заинтригованный. Таита оглядел собравшихся. Подчиняясь его велению, все явились с инструментом: деревянными лопатами и палками с окованными металлом наконечниками. Maг удовлетворенно кивнул, потом спустился по ступенькам и зашагал по долине.

По приказу Нефера люди взвалили инструменты на плечо и последовали за стариком, образовав некое подобие военного строя. Впрочем, далеко идти им не пришлось. У подножия холмов Таита остановился и поднял голову.

Нефер вспомнил, что именно здесь Таита проводил большую часть времени в последние несколько месяцев. Часто они с Минтакой видели его сидящим тут; закрыв глаза, старик дремал на солнышке, похожий на синеголовую ящерицу, или бродил среди скал, водя своим посохом или тыча им в камни.

В первый раз Нефер внимательно присмотрелся к скальным образованиям в этом районе холмов и понял, что они отличаются от других. Камень тут был рыхлым, плиты аспидного сланца рассекались жилами серого известняка. Глубокий разлом шел по диагонали через голые, опаленные солнцем холмы, гранича со слоем породы другого цвета. Потом он заметил еще кое-что. Недавно кто-то поставил на некоторых камнях метки: колдовские знаки, нарисованные белой пастой, скорее всего изготовленной из толченого известняка, разведенного водой из колодца. Встречались также сложенные из булыжников пирамидки.

– Нужно разделить работников на пять отрядов, – сказал Таита.

Нефер отдал соответствующий приказ.

Когда все были готовы, маг велел первому отряду выйти вперед.

– Начинайте рыть здесь. – Он указал на значок, обозначавший то место, откуда он планировал повести горизонтальную галерею.

Люди переглянулись, озадаченно и недоуменно, но стоило Таите, не говоря ни слова, строго глянуть на них, и Шабакон все понял:

– Вы слышали, что сказал маг. Ну-ка, за лопаты, и поживее!

Работа была тяжелая, пусть даже в избранном Таитой месте в материковой скале и имелась трещина. Каждый кусок породы давался с боем, потом приходилось выгребать осыпавшуюся землю. Вокруг рабочих повисло облако пыли, вскоре облепившей их тела. Ладони, хотя и привычные к дубинке и мечу, вскоре покрылись мозолями и волдырями. Воины заматывали их льняными полосами и продолжали копать. Никто не жаловался. Вместе с восходящим солнцем пришла жара, и Шабакон отозвал первую смену из раскопа, послав вместо нее следующую.

В полдень, в самый зной, устроили часовой отдых. Таита вошел в неглубокую пещеру и внимательно осмотрел поверхность скалы. Не проронив ни слова, он вернулся на свет, и Шабакон велел продолжать работу. Она прекратилась, только когда стало слишком темно. Тогда Шабакон распустил отряды, и те уселись под холмом за скудный ужин. Припасы дурры таяли почти так же быстро, как вода в источнике.

Копать продолжили на рассвете, пользуясь прохладой. К ночи штольня вгрызлась в склон холма всего на двадцать локтей. Затем лопаты уперлись в пласт голубоватого полупрозрачного камня. Даже палки с бронзовыми наконечниками не оставляли на нем отметин, и люди начали роптать.

– Мы воины или рудокопы? – ворчал один ветеран, оглядывая стертые в кровь ладони.

– И что мы должны копать? Себе могилы? – спрашивал другой, зажимая глубокий порез, нанесенный неосторожным взмахом острого кайла.

– Разве можно пробиться через сплошную скалу? – сетовал третий, утирая с пыльного лба пот, стекающий на налитые кровью глаза.

Таита отрядил рабочих вниз по долине, где стояла густая роща сухих акаций, возвышаясь безмолвным памятником иссякшей давным-давно воде. Нарубив сучьев, они притащили их к штольне. Под руководством Таиты топливо сложили у неприступной скалы и подожгли. Огонь поддерживали всю ночь, время от времени вороша хворост, а поутру, когда скала раскалилась докрасна, залили бурдюками с водой из скудного источника. Окутавшись облаком шипящего пара, скала затрещала и взорвалась.

Одному из работников острым осколком выбило правый глаз. Таита удалил остатки глазного яблока и наглухо зашил веко.

– Как раз на такой случай боги дали нам два глаза, – заверил маг своего пациента. – Одним глазом можно видеть не хуже, чем двумя.

Выждав, пока потрескавшаяся скала остынет, рабочие стали выламывать из нее большие обугленные куски. За ними скала была такой же монолитной и непроницаемой. Вновь обложив ее хворостом, они проделали заново ту же трудную и опасную операцию, добившись такого же результата. За несколько дней непосильного труда продвинуться удалось всего на несколько локтей.

Даже Нефер был обескуражен, в чем и признался Минтаке, пока они лежали той ночью в темноте.

– Много есть вещей, недоступных нашему пониманию, сердце мое, – прошептала она, держа на коленях его голову.

– Мы даже не знаем, зачем он заставляет нас рыть эту нору, а стоит мне спросить, зыркает, как древняя черепаха. Люди уже сыты его затеей по горло, да и я тоже.

– Древняя черепаха! – Царевна хихикнула. – Будем уповать, что он тебя не слышит. Не то возьмет и превратит тебя в жабу, и что я тогда буду с тобой делать?

На заре следующего дня уставшие и недовольные работники добрели до верхнего конца долины и, собравшись вокруг входа в туннель, стали ждать прихода мага.

Таита, с обычной его склонностью производить впечатление, появился на склоне в ореоле первых лучей восходящего за его спиной солнца, отчего копна серебристых волос окуталась сиянием. На плече он нес рулон льняной ткани. Нефер и другие вожаки встали, приветствуя его, но он, не удостоив их вниманием, велел Шабакону завесить тканью вход в штольню. Когда занавес приладили, маг в одиночестве вошел в отгороженную от глаз галерею, и собравшиеся перед ней люди замерли в тишине.

Ждали они, казалось, целую вечность, но на самом деле не прошло и часа, потому как солнце успело подняться над горизонтом всего лишь на ширину ладони, когда Таита сдернул льняной занавес и застыл на пороге пещеры. Было ли это совпадение, или маг так замышлял, но солнечный свет бил прямо в штольню. Гладкие стенки ее вспыхнули огнем, и люди в предвкушении подались вперед. И увидели, что на синей скале нарисовано изображение раненого ока великого бога Гора.

С одухотворенным лицом Таита затянул гимн Гору Златому. Собравшаяся паства упала на колени и подхватила припев:

Допев последний куплет, Таита повернулся и под пристальным взором всех собравшихся пошел назад в штольню. Остановился перед недавно обнаженной сине-серой стеной в ее конце. Кристаллики полевого шпата, вкрапленные в нее, искрились на солнце.

– Кидаш! – воскликнул Таита и ударил в стену посохом.

Люди у входа попятились, потому что это было одно из слов силы.

– Менсаар!

Народ благоговейно взирал, а маг ударил снова.

– Нкуб! – Он ударил в третий, последний раз и отступил на шаг.

Ничего не произошло, и Нефер ощутил горькое разочарование и уныние. Таита стоял неподвижно, солнце медленно поднималось все выше, тень перемещалась по каменной стене.

Вдруг молодой фараон встрепенулся, а по толпе пронеслось движение и шепот. В самой середине скалы, под нарисованным глазом, появилось темное пятно влаги. Оно постепенно увеличивалось, наружу просочилась капля и, подобно драгоценному камешку, блеснула на солнце. Затем она медленно скатилась по стене и шариком замерла в пыли на полу.