Фараон дал приказ первому отряду готовиться к выступлению. Построенная по четыре колесницы в ряд и растянувшаяся на пол-лиги колонна направилась в пустыню. В мягком песчаном грунте перед ними четко видны были колеи, прорезанные колесницами беглецов.

Таита дал двум следующим за ним колесницам сигнал остановиться. Они встали в багровой тени, которую отбрасывала на песок высокая пологая дюна, похожая на изгиб гигантской раковины. Лошади уже выказывали признаки усталости: головы их были понурены, бока тяжело раздувались с каждым вздохом, соленая корка высохшего пота покрывала припорошенные пылью шкуры.

Путники осторожно отмерили из бурдюков дневную порцию воды в кожаные ведра, и лошади принялись с жадностью пить. Таита осмотрел ноги Минтаки и порадовался, нигде не обнаружив признаков загноения. Снова забинтовав царевне ступни, он отвел в сторонку Бея.

– Нас прозрели, – начал он без обиняков. – Чье-то злое влияние медленно окутывает нас.

– Я тоже его чувствую, – согласился нубиец. – И уже начал сопротивляться ему. Но оно могущественно.

– У нас лучше выйдет противостоять чарам, если мы объединим свои силы.

– Нам нужно позаботиться об остальных – они более уязвимы.

– Я предупрежу их, чтобы были настороже.

Таита вернулся к остальным спутникам, только что управившимся с поением лошадей.

– Будьте готовы выступать, – сказал он Неферу. – Мы с Беем отправляемся на разведку, вернемся вскоре.

Два чародея пешком пошли вперед и вскоре скрылись за песчаной стеной пологой дюны. Когда их нельзя стало видеть от колесниц, они остановились.

– Не знаешь, кто у Трока способен сотворить столь мощное заклятие?

– При всех его полках есть жрецы и колдуны, но самый могущественный из них – Иштар Мидянин.

– Я слышал о нем. – Таита кивнул. – Он творит чары огнем и кровью. Нам нужно постараться обратить его влияние против него самого.

Бей развел костерок из сухого конского навоза, и когда пламя набрало силу, оба надрезали кончики больших пальцев и выдавили в огонь по нескольку капель крови. Под шипение сгорающей крови они повернулись к врагу, зная, что дурное влияние исходит с запада, с той стороны, откуда они пришли. Маги объединили силы, и спустя некоторое время злые чары стали ослабевать, рассеиваясь, как дым умирающего очага.

Когда они завершили ритуал и забросали костер песком, Бей сказал негромко:

– Оно все еще здесь.

– Да, – согласился Таита. – Мы ослабили его, но оно остается опасным, особенно для тех, кто не обучен ему сопротивляться.

– Самые молодые окажутся восприимчивее всего, – предположил Бей. – То есть двое мальчиков, фараон и Мерен, и девушка.

Маги вернулись к ожидающим колесницам. Перед тем как занять места, Таита обратился к спутникам. Зная, что они испугаются, если назвать истинную причину его беспокойства, он решил зайти с другой стороны.

– Мы вступаем в самую негостеприимную и опасную область барханов. Я понимаю, что все устали и страдают от жажды, измотаны тяготами путешествия, но будет смертельной ошибкой проявить беспечность. Внимательно смотрите за лошадьми и за дорогой. Не позволяйте себе отвлечься на странный звук или образ, будь то птица или животное. – Он помолчал и посмотрел прямо на Нефера. – Особенно это касается вас, ваше величество. Будьте начеку постоянно.

Нефер кивнул и не стал спорить, вопреки своему обычаю. Остальные тоже слушали серьезно, понимая, что у Таиты есть причины предупреждать их.

Когда колесницы снова двинулись вперед по долине между высокими дюнами, зной, казалось, усиливался с каждым поворотом колеса. Неровные песчаные стены по обеим сторонам дороги поражали яркими цветами, от лимонно-желтого и золотого до пурпурного, синего, как оперение цапли, рыжего, как мех лисицы, или коричневатого, как шкура льва. Местами дюны пересекали полосы белого, как иней, талька или черного песка, похожего на сажу из масляной лампы.

Небо над головой было раскаленным и враждебным. Свет стал другим – желтым и неестественным. Очертания отдаленных предметов сделались расплывчатыми и искаженными. Нефер прищуривал глаза, неспособные вынести вид блестящего, как отполированный металл, неба. Оно казалось таким близким, что его можно было достать хлыстом. В то же время колесница Таиты, находящаяся впереди в каких-нибудь пятидесяти локтях, словно терялась где-то далеко на горизонте.

Солнечные лучи обжигали любой клочок открытой кожи на лице или на теле. Нефер ощутил, как им овладевает какой-то смутный страх. Для него не было причины, но стряхнуть его не удавалось.

Когда Минтака, дрожа, прижалась к нему и схватилась за его сжимающую хлыст руку, он понял, что ей тоже страшно. Большое зло сгущалось в воздухе. Ему хотелось окликнуть Таиту, попросить поддержки и ободрения, но из горла, пересохшего от жары и пыли, не мог вырваться ни единый звук.

Юноша вдруг почувствовал, как Минтака напряглась, а пальцы ее с силой впились ему в плечо. Повернувшись, он увидел, что девушка напугана. Свободной рукой она указывала на гребень дюны, который словно нависал над ними.

Что-то огромное и темное отделилось от вершины и стало надвигаться на них. Нефер никогда не видел ничего подобного. Это было бесформенное, как гигантский мех для воды, существо, но таких размеров, что занимало весь склон дюны. Оно способно было поглотить не то что три колесницы, но целый полк. Катясь вниз по склону, оно набирало скорость, колыхалось и переваливалось беззвучно и вскоре загородило от их глаз желтое небо пустыни. Посреди жары путникам стало вдруг холодно, у них перехватило дух, как если бы они окунулись в ледяной горный поток.

Лошади тоже почувствовали угрозу – они бешено рванулись, потеряли песчаную колею и поскакали через дно долины в стремлении убежать от чудовищного явления. Непосредственно впереди находилось поле, усеянное черными кусками застывшей лавы, и упряжка мчалась прямо на них. Осознав опасность, Нефер пытался повернуть коней, но те понесли. Борясь с вожжами, он слышал, как рядом кричит Минтака.

Казалось, черный монстр неизбежно должен был поглотить их. Нефер обернулся. Он ожидал, что темная масса уже нависла над ними, потому как ощущал спиной ее холод, но ничего не увидел. Склон дюны был голым, гладким и безмятежным. Желтое небо над головой было пустым и чистым. Две остальные колесницы остановились под склоном, их упряжки держались спокойно и не выходили из повиновения. Таита и спутники не понимали, что произошло.

– Тпру! – заорал Нефер несущим коням и изо всех сил натянул вожжи.

Но лошади не слушались. На полном скаку они летели на залитое лавой поле, таща за собой подпрыгивающую и рыскающую колесницу.

– Тпру! Стойте, чтоб вас! Стой!

Лошади обезумели от ужаса: выгнув шеи, на которые давили натянутые вожжи, они мчались вперед и хрипели на ходу.

– Держись, Минтака! – вскричал Нефер и обнял невесту за плечи. – Сейчас врежемся!

Черные камни были древними, гонимый бурями песок источил их, придав странные очертания. Иные валуны были величиной с человеческую голову, другие здоровенные, как колесница. Неферу удалось заставить коней обогнуть первый камень, но они угодили в проем между двумя крупными обломками. Проход оказался слишком узким – одно колесо ударилось и с треском разлетелось. Разломанные спицы и куски обода взлетели в воздух. Повозка упала на ось, повалив находившуюся с той же стороны лошадь, которая врезалась в следующий валун. Нефер слышал, как с хрустом сломались передние ноги животного, будто хворост, – и в этот же миг их с Минтакой выбросило из колесницы.

Они упали на мягкий песок – удача, что не попали на скалу, покалечившую лошадь. Когда они перестали кувыркаться по земле, Нефер все еще сжимал Минтаку в объятиях. Ему удалось смягчить ее падение.

– Ты цела? Не ранена?

– Нет. А ты?

Нефер встал на колени, в ужасе посмотрел на обломки колесницы и изувеченных коней.

– Милостивый Гор! – воскликнул юноша. – Нам конец.

Колесница была безнадежно разбита. Одна из лошадей сгинула, сломав обе передние ноги. Вторая стояла в упряжи, привязанная к дышлу повозки, но одна ее нога под неестественным углом торчала из вывихнутого плеча.