– Они запретили мне приходить сюда, – прошептала она, не пояснив, кого подразумевает под словом «они». – Но я знаю стражников на террасе, и они пропустили меня.

– Успокойся, дитя. – Таита погладил ее по голове. – Не расстраивайся так.

– Они хотят убить его, Таита!

– Кто хочет?

– Те двое. – Мерикара снова разрыдалась, и ее слова едва можно было разобрать. – Они думали, что я сплю или не пойму, о чем идет речь. Имени его не произносили, но я-то догадалась, что речь про Нефера.

– И о чем шел разговор?

– Они пошлют за тобой. Когда ты оставишь Нефера одного, то, по их словам, все произойдет быстро. – Девочка перестала плакать и судорожно вздохнула. – Как это ужасно, Таита! Наша родная сестра и тот страшный человек, настоящее чудовище!

– Когда? – Таита слегка встряхнул Мерикару, приводя ее в чувство.

– Скоро. – Ее голос окреп. – Очень скоро.

– Они сказали, как это сделают?

– Нум, лекарь из Вавилона. Наджа сказал, что Нум вонзит тонкую иглу Неферу в ноздрю и через нее в мозг. Не будет крови и никаких других следов.

Таита хорошо знал Нума – они поспорили в фиванской библиотеке насчет правильного лечения сломанных конечностей. Нум был жестоко побит осведомленностью и красноречием Таиты. Он до глубины души завидовал славе мага и его способностям. Это был соперник и жестокий враг.

– Боги вознаградят тебя, Мерикара, за то, что ты отважилась прийти сюда и предупредить нас. Но тебе пора уходить, пока тебя не хватились и не обнаружили, что ты была здесь. Если тебя заподозрят, то обойдутся так же, как собираются поступить с Нефером.

Когда девочка ушла, Таита посидел некоторое время, собираясь с мыслями и пересматривая свои планы. В одиночку осуществить их ему было не под силу, приходилось полагаться на помощников, но он отобрал самых лучших и самых преданных. Его люди готовы были действовать и ждали распоряжений. Далее медлить было нельзя.

Повинуясь его приказу, рабы принесли чаны с горячей водой. Таита бережно омыл Нефера с головы до пят, перебинтовал его раны, поместив тампон из шерсти ягненка на разверстую рану в бедре, все еще выделяющую гной.

Покончив с этим, маг велел страже никого не впускать и загородил входы в опочивальню. Помолившись, бросил в жаровню ладан и в клубах ароматного синего дыма стал читать древнее могущественное заклинание, обращенное к Анубису, богу смерти и кладбищ.

Только после этого, взяв в качестве сосуда новую масляную лампу, принялся Таита готовить эликсир Анубиса. Разогрев снадобье до температуры крови, он подошел с ним к постели, на которой безмятежно спал Нефер. Маг осторожно повернул голову мальчика, вставил носик лампы ему в ухо и стал вливать эликсир в ушную раковину – одна тяжелая маслянистая капля за другой. Пролившуюся жидкость он вытирал, стараясь, чтобы она не попала на кожу. Затем Таита закрыл ушной проход мальчика маленьким шариком из шерсти и протолкнул его так глубоко, что обнаружить затычку можно было только при тщательном осмотре.

Остатки эликсира маг выплеснул на угли жаровни, и оттуда взметнулось облако кисловатого пара. Он наполнил лампу маслом, зажег фитиль и поставил среди других ламп в углу комнаты.

Потом вернулся к постели, присел на корточки и стал наблюдать, как опускается и поднимается в такт дыханию грудь Нефера. С каждым разом вдохи становились медленнее, промежутки между ними увеличивались. Таита положил два пальца Неферу на шею пониже уха и ощутил, как пульсация жизни в мальчике слабеет. Постепенно она замерла до уровня трепета крыла крошечного насекомого, и только благодаря умениям и опыту Таите удавалось ее прощупать. Пальцами левой руки маг измерял биение жизни в своем теле и сравнивал оба ритма.

Наконец на триста ударов собственного сердца он насчитал лишь одну едва различимую пульсацию на шее Нефера. Таита бережно закрыл мальчику глаза, положил ему на губы амулет, как это обычно делали при обращении с трупом. Далее он укрыл его льняным полотнищем, подвязав лентой челюсть, чтобы рот не открылся. Работал маг споро, потому как каждая минута, пока Нефер оставался под действием эликсира, была чревата опасностью. Наконец старик подошел к двери и откинул засов.

– Послание для регента Верхнего Египта, – сказал он. – Пусть придет немедля, чтобы я мог сообщить ему ужасные вести о фараоне.

Вельможа Наджа примчался как на крыльях. С ним пришла царевна Хезерет, а также целая толпа приближенных, включая Асмора, ассирийского врача Нума и большинство членов совета.

Велев всем остальным подождать снаружи, Наджа вместе с Хезерет вошел в опочивальню. Сидевший рядом с постелью Таита встал, чтобы поприветствовать их.

Хезерет делала вид, что плачет, и закрывала лицо расшитой льняной шалью. Наджа посмотрел на неподвижно лежащее перед ним тело, потом вопросительно взглянул на Таиту. Тот едва заметно кивнул. Скрывая горящие торжеством глаза, вельможа опустился на колени перед кроватью, положил руку Неферу на грудь и ощутил, как тепло постепенно уходит, сменяясь мертвенным холодом. Наджа вслух взмолился Гору, богу-покровителю усопшего фараона. Встав, он крепко стиснул Таите плечо:

– Утешься, маг, ты сделал все, что от тебя требовалось, и не останешься без награды.

Регент хлопнул в ладоши и велел поспешившим на зов стражникам:

– Пригласите членов совета на заседание.

Те вошли торжественной чередой и расположились вокруг ложа по три в ряд.

– Пусть добрый врачеватель Нум подойдет, – распорядился Наджа. – И подтвердит заключение мага о смерти фараона.

Ряды расступились, давая ассирийцу подойти к постели. Длинные волосы врача были завиты при помощи горячих щипцов и ниспадали на плечи. Борода тоже была завита колечками по вавилонской моде. Длинная его мантия стелилась по полу и была расшита символами чужеземных богов и магическими фигурами. Нум опустился перед одром на колени и принялся осматривать труп. Он обнюхал губы Нефера длинным носом, из ноздрей которого торчали пучки черных волос. Потом припал ухом к груди мальчика и прислушивался добрых сто тревожных ударов сердца Таиты. Маг очень сильно рассчитывал на бесталанность ассирийца в делах врачевания.

Далее Нум вытащил из кромки мантии длинную серебряную булавку, раскрыл безвольную ладонь Нефера, глубоко воткнул булавку под ноготь и стал наблюдать, не сократятся ли мускулы и не выступит ли кровь.

Наконец он медленно встал, и Таите показалось, что, когда ассириец кивнул, в опустившихся уголках губ и унылом лице угадывалось разочарование. Таите подумалось, что ему наверняка пообещали хорошую награду за использование серебряной булавки другим образом.

– Фараон мертв, – объявил Нум, и все стоявшие вокруг постели сделали знак, отгоняющий злые чары и гнев богов.

Вельможа Наджа запрокинул голову и издал вопль скорби; Хезерет позади него подхватила своим нежным и мелодичным голосом.

Дожидаясь, пока плакальщики обойдут чередой вокруг одра и покинут опочивальню, Таита сгорал от нетерпения. Когда в комнате остались только Наджа, Хезерет, Нум и правители номов Верхнего Египта, маг выступил вперед.

– Прошу простить меня, вельможа Наджа. Вам известно, что я с рождения состоял при фараоне Нефере-Сети наставником и слугой. Обязанность и долг привязывают меня к нему даже после его смерти. Прошу даровать мне милость и поручить мне сопроводить его тело в Зал скорби, чтобы извлечь его сердце и внутренности. Я почту это за величайшую честь.

Наджа подумал немного, потом кивнул:

– Ты заслужил эту честь. Повелеваю тебе препроводить тело усопшего фараона в погребальный храм и начать процесс бальзамирования, достав внутренние органы.

Старый воин Хилтон незамедлительно откликнулся на призыв Таиты. Он ожидал в помещении для стражи у дворцовых ворот. С собой он захватил нубийского шамана Бея и четверых самых надежных воинов. Одним из них был Мерен, друг и товарищ Нефера с детских лет. Теперь он превратился в красивого молодого начальника стражи, высокого, статного и ясноглазого. Таита особенно настаивал, чтобы юноша принял участие в церемонии.