Зачем убийце фараона понадобилось прятать колчан? Поле боя осталось за гиксосами, у них было сколько угодно времени, чтобы собрать свое оружие. А такую вещь, очень красивую и дорогую, ни один воин не бросит по доброй воле.

Еще добрый час обыскивал Таита склон, но не нашел больше ничего примечательного. Сверхъестественный смрад, запах разложения и зла, больше не ощущался. Спрятав колчан под передник, маг спустился туда, где в песке сухого русла его дожидались колесницы.

В этом укромном месте они простояли до наступления темноты. Затем, густо смазав бараньим жиром оси, чтобы не скрипели, и надев на лошадиные копыта кожаные башмаки, а также зачехлив хорошенько оружие и снаряжение, египтяне стали углубляться на гиксосскую территорию. Вел отряд Гил.

Копейщик хорошо знал местность, и Таита хоть и молчал, но задавался вопросом: насколько часто приходилось Гилу путешествовать здесь вместе со своим хозяином и какие еще встречи с врагом тут происходили?

Они спустились в долину Нила. Дважды приходилось им сворачивать с дороги и выжидать, пока отряды вооруженных людей, неразличимых в темноте, пройдут мимо. После полуночи египтяне прибыли в покинутый храм некоего давно забытого бога, вырытый в склоне невысокого глинистого холма. Пещера была достаточно большой, чтобы в ней мог укрыться целый отряд колесничих: люди, повозки и кони. Сразу стало очевидно, что она и прежде служила для этой цели: за разрушенным алтарем нашлись лампы и амфора с маслом, а в святилище лежали мешки с кормом для лошадей.

Как только лошадей распрягли и накормили, воины поели сами, потом повалились на соломенные подстилки и вскоре уже захрапели. Гил тем временем поменял свой военный наряд на одежду крестьянина.

– Верхом дальше не поедешь, слишком много внимания привлечет, – пояснил он Таите. – Пешком я дойду до лагеря под Бубастисом за полдня. Назад меня ждите не раньше завтрашнего вечера.

Копейщик вышел из пещеры и растворился в ночи.

«Наш честный воин Гил не так уж недалек, как кажется», – сказал себе Таита. И приготовился ждать, что ответят союзники вельможи Наджи на послание, которое Гил понес к ним.

Как только рассвело, маг выслал на вершину холма дозорного, велев ему устроиться там, где на поверхность выходила ведущая из подземного храма шахта. Незадолго до полудня раздавшийся в шахте тихий свист предупредил египтян об опасности, и Таита взобрался к часовому. С востока прямо к входу в храм направлялся караван тяжело навьюченных ослов. Таита предположил, что это могут быть купцы, использующие здание для ночлега в пути. Наверняка именно они устроили в святилище склад припасов. Старик спустился по склону, стараясь не попасться на глаза приближающемуся каравану. Потом выложил посреди дороги фигуру из кусков белого кварца и прочитал три строфы из ассирийской Книги Злой горы. Затем вернулся и стал ждать подхода торговцев.

Ведущий осел шел шагах в пятидесяти впереди остальной колонны. Очевидно, животное прекрасно знало храм и хранящееся в нем угощение, потому что без понукания со стороны возницы перешло на рысь. Добежав до кучки белых камней, ослик остановился так резко, что поклажа сползла у него со спины под брюхо. Он запрыгал и помчался галопом по равнине прочь от храма, взбрыкивая копытами в разные стороны. Его хриплый крик взбудоражил остальных животных каравана, и вскоре те уже пятились и мотали головами, лягая погонщиков и бегая кругами, как если бы на них набросился пчелиный рой.

Чтобы собрать перепуганных беглецов, успокоить их и снова направить по дороге к храму, у погонщиков ушла вся вторая половина дня. Но вот караван снова двинулся; теперь его возглавлял дородный главный погонщик, закутанный в дорогие ткани. На длинном поводе он тащил за собой упирающегося осла. Заметив камни посреди дороги, караванщик остановился. Вся колонна последовала его примеру, а прочие возницы поспешили вперед. Началось совещание, люди кричали и размахивали руками. Голоса их долетали до Таиты, укрывшегося среди растущих на склоне оливковых деревьев.

Потом вожак отделился от толпы и пошел вперед один. Поначалу шаги его были твердыми и уверенными, но вскоре замедлились и стали робкими. Наконец он остановился, переминаясь, и стал с безопасного расстояния рассматривать узор из кварца. Потом он плюнул в сторону камней и отпрыгнул, как будто ожидал возмездия за нанесенное оскорбление. Закончилось все тем, что он сделал знак, отгоняющий злые силы, повернулся и бодро затрусил по направлению к своим товарищам, размахивая руками и крича им, чтобы отошли подальше. Тех не пришлось долго убеждать. Вскоре караван во всю прыть улепетывал назад по той самой дороге, по которой пришел. Таита спустился с холма и разбросал камни, рассеяв их заклятие и открыв путь другим гостям, которых ждал.

Гости прибыли вскоре после того, как начало смеркаться. То были двадцать мчащихся во весь опор верховых, среди которых был и Гил на взятом взаймы жеребце. Они проскакали мимо разбросанных камней к входу в храм и спешились, бряцая оружием. Во главе их был высокий мужчина, широкий в плечах, с кустистыми бровями и мясистым крючковатым носом. Густые черные усы свисали на грудь, в бороду были заплетены разноцветные ленты.

– Ты Чародей, да? – спросил он с резким акцентом.

Таита решил не выдавать, что владеет гиксосским языком не хуже любого из них, поэтому ответил по-египетски.

– Меня зовут Таита, – он не подтвердил и не опровергнул свои магические способности, – я слуга великого бога Гора и призываю его благословение на твою голову. Я вижу, что ты человек важный, но не знаю твоего имени.

– Мое имя Трок, я верховный вождь рода Леопарда и начальник северной армии царя Апепи. У тебя есть для меня знак, Чародей?

Таита раскрыл правую ладонь и показал кусочек покрытого синей глазурью фарфора, верхнюю часть крошечной жертвенной статуэтки бога Сутеха. Трок наскоро осмотрел его, потом извлек из подвешенного к поясу кошеля другой обломок и приложил к первому. Части сомкнулись безупречно, и гиксос удовлетворенно хмыкнул:

– Идем со мной, Чародей.

Сопровождаемый Таитой, Трок шагнул в ночь. Они молча поднялись по холму и в свете звезд опустились на корточки один напротив другого. Трок зажал между коленями ножны и опустил руку на эфес тяжелого серповидного меча. «Это скорее по привычке, чем из недоверия», – отметил про себя Таита, но тем не менее военного вождя не стоило сбрасывать со счетов.

– Ты принес мне вести с юга. – В устах Трока это прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос.

– Господин слышал о смерти фараона Тамоса?

– Нам известно о гибели фиванского претендента от пленников, захваченных при взятии Абнуба. – Трок старательно избегал употреблять слова, подтверждающие законность египетского фараона. Для гиксосов единственным законным правителем обоих царств являлся Апепи. – Еще мы слышали, что на трон Верхнего Египта посажено дитя.

– Фараону Неферу-Сети всего четырнадцать лет от роду, – подтвердил Таита, с такой же настойчивостью употребляя титул «фараон» всякий раз, когда упоминал его носителя. – Пройдет еще несколько лет, прежде чем он начнет править самостоятельно. До тех пор вельможа Наджа будет состоять при нем регентом.

Тут Трок внезапно оживился и заинтересованно подался вперед. Маг улыбнулся про себя. Из рук вон плохо поставлена разведка у гиксосов, раз они совсем не осведомлены о делах Верхнего царства. Вспомнилось, что незадолго до гибели фараона в Фивах было схвачено более полусотни гиксосских лазутчиков и шпионов. После допроса с пристрастием все до единого были казнены. Таита похвалил себя: им и впрямь удалось перекрыть утечку ценных сведений к врагу.

– Так, значит, ты прибыл к нам с полномочиями от регента юга. Какое послание принес ты от Наджи? – спросил гиксос, и Таита приметил, что в поведении у Трока проскользнуло вдруг торжество.

– Вельможа Наджа велел мне передать его послание лично Апепи, – уклончиво ответил маг, не желая, чтобы Трок знал больше, чем это крайне необходимо.