– Хилтон, при тебе есть нечто, что подвергает всех нас смертельной опасности, – перешел Таита прямо к делу. – От этого предмета исходит запах гибели и смуты.

– Понятия не имею, что это такое, – неуверенно отперся старый воин.

– Нечто, что было доверено тебе властелином Египта, – настаивал Таита. – И ты прекрасно знаешь, что это.

– Властелином Египта… – Хилтон поскреб бороду и покачал головой.

Таита протянул руку, Хилтон вздохнул и сдался, сочтя дальнейшее сопротивление бесполезным. Он сунул руку в кожаный кошель на поясе и достал свиток. Маг забрал его.

– Никому не говори об этом, – предупредил его Таита. – Никому, даже самому фараону. Ты меня слышишь, Хилтон?

– Слышу, маг.

Взяв папирус в правую руку, Таита пристально посмотрел на него. Через несколько мгновений на свитке проступила алая точка, в ночной воздух поднялся завиток дыма, а потом вдруг вспыхнуло пламя.

Держа письмо между пальцами и даже не морщась от жара, Таита дал ему сгореть, затем искрошил пепел в золу.

– Это колдовство! – ахнул Хилтон.

– Нехитрые чары, – пробормотал Бей. – Такие даже ученик сотворить способен.

Таита вскинул правую руку, благословляя.

– Да помогут вам боги в пути, – сказал он, глядя, как повозка удаляется и исчезает во тьме.

Снова оказавшись перед небольшим очагом в пещере в Гебель-Нагаре и согревая старые кости после ночной прохлады пустыни, Таита воззрился на укрытое овчиной тело Нефера, который спал у задней стены.

Он не сердился на мальчика за наивную попытку перехитрить его. Возраст не притупил в нем человечности и не стер воспоминаний о терзаниях страсти, и он сочувствовал желанию Нефера избавить Минтаку от страхов и боли. Помимо этого, маг и сам испытывал к царевне привязанность, почти любовь.

Ему и мысли не приходило попрекнуть Нефера возможными последствиями поступка, вызванного чувством. Он позволит ему утешаться мыслью, будто Минтака вскоре узнает, что ее жених жив.

Таита присел на корточки рядом со спящим и, не касаясь его, осторожно проник во внутреннее естество мальчика. После долгих упражнений со своим воспитанником это не составило ему труда. Нефер пошевелился, застонал и пробормотал что-то нечленораздельное. Даже в глубоком сне власть Таиты, простертая над ним, подобно паутине, коснулась мальчика и почти разбудила его.

Телесные силы фараона крепли день ото дня. Таита двинулся глубже. «Дух мальчика крепок, и пережитые испытания нисколько не сломили его, – отметил он. – Пройдет совсем немного времени, и мы перейдем к следующему рубежу».

Маг вернулся к очагу и подбросил в огонь еще несколько веток акации. Потом откинулся на спину, но не чтобы заснуть – с возрастом ему стало хватать пары часов сна за ночь, – а с целью открыть разум потокам, созданным событиями, отдаленными и не очень. Он позволил им нахлынуть, как если бы был скалой в потоке бытия.

Второй месяц промелькнул еще быстрее, чем первый. Нефер становился крепче и беспокойнее. С каждым днем хромота его становилась все менее приметной, пока не исчезла совсем. Вскоре они бегали с Мереном взапуски с русла долины до гребня холмов. Эти соревнования сделались частью их жизни в оазисе. Поначалу Мерен легко побеждал, но вскоре все изменилось.

На рассвете двадцатого дня после отъезда Хилтона юноши взяли разбег от устья пещеры и плечом к плечу промчались по каменистому дну долины, но, начав подъем на дюну, Нефер вырвался вперед. На середине склона он сделал неожиданный мощный рывок и оставил Мерена далеко позади. Достигнув вершины бархана, он обернулся и, уперев руки в бока в гордой позе победителя, расхохотался. Утренний ветер разметал по плечам длинные пряди его волос. Солнце вставало у него за спиной, и золотые лучи образовывали едва заметный ореол вокруг головы молодого фараона.

Таита наблюдал за состязанием снизу и собирался уже вернуться в пещеру, когда нарушивший тишину пустыни странный звук заставил его замереть. Подняв лицо, он заметил темную точку, описывающую круги в вышине на фоне голубого неба, и ощутил близкое присутствие божественного существа. Звук повторился, слабый и далекий, но магу он проник в самую глубину сердца – то был крик царского сокола, который ни с чем невозможно спутать.

С вершины бархана Нефер тоже услышал его и завертел головой. Заметив черную точку, он вытянул в ее направлении обе руки. Словно повинуясь этому жесту, сокол перешел в пике, на глазах увеличиваясь в размерах. Ветер пел в перьях падающей на юношу птицы. Атакующий на такой скорости сокол мог растерзать ему плоть и переломать кости, но Нефер даже не пошевелился, глядя, как птица несется прямо к его запрокинутому лицу.

В последнюю секунду сокол прервал пике и промчался над головой мальчика. Вытянув руку, Нефер почти коснулся красивых гладких перьев на его груди. На миг Таите показалось, что птица сама позволит себя пленить, но та замахала крыльями и взмыла вверх. Сокол вновь издал свой печальный и прекрасный крик и, направившись к солнцу, исчез на фоне пламенеющего диска.

В последний приезд в Гебель-Нагару Хилтон доставил царевичу настоящий боевой лук. Под руководством Таиты Нефер упражнялся день и ночь, укреплял мышцы спины и плеч до тех пор, пока не научился управляться с этим оружием: натягивать полностью тетиву и брать прицел так, чтобы рука не уставала и не дрожала. По команде наставника он по высокой дуге посылал стрелу в установленную на расстоянии двухсот локтей мишень.

В потаенной рощице у подножия холма Нефер срезал для себя тяжелый шест из акации и обработал и отполировал его так, чтобы получилось идеальное по длине и балансу оружие. По холодку на рассвете они с Таитой устроили поединок. Поначалу Нефер сдерживался из уважения к возрасту противника, но маг окровавил ему лодыжки и содрал клок кожи с головы. Взбешенный и униженный, Нефер стал биться в полную силу, но старик оказался быстр и проворен. Отпрыгнув в последний миг от разящего шеста мальчика, он наносил болезненный встречный удар в незащищенный локоть или в колено.

Не растерял Таита и навыков обращения с мечом. Хилтон привез им целый набор тяжелых серповидных клинков. Решив, что упражнений с боевым шестом достаточно, маг перешел к мечам, знакомя Нефера и Мерена со всеми видами уколов, рубящих ударов и блоков. Каждый прием юноши отрабатывали по пятьдесят раз, затем повторяли цикл снова. Когда он давал команду остановиться, Нефер и Мерен были все красные и обливались потом так, как если бы окунулись в воды Нила. А вот кожа Таиты оставалась сухой и прохладной. Когда Мерен указал на это, старик только хмыкнул:

– Я свой пот растратил весь до капли еще до вашего рождения.

По вечерам Нефер и Мерен раздевались догола, натирались маслом и боролись, а Таита судил схватки и давал советы и наставления. Хотя Мерен был выше на ладонь, тяжелее и шире в плечах, Нефер обладал врожденным чувством равновесия, и Таита учил его, как использовать массу противника против него самого. Мальчики боролись с переменным успехом: то один совершал бросок, то другой.

С наступлением ночи Таита и Нефер усаживались у огня и принимались обсуждать разные темы, от медицины и политики до войны и религии. Зачастую маг излагал некую теорию, после чего заставлял Нефера обнаружить нестыковки в его постулатах и аргументах. Он расставлял в своих уроках скрытые ловушки и западни, и все чаще и все искуснее Нефер обнаруживал их и разоблачал. Затем наступал черед неизменной партии в бао с разбором правил и бесконечных вариаций ходов и схем расстановки камней.

– Если усвоишь все, что следует знать о бао, ты узнаешь все о самой жизни, – говорил Таита. – Тонкости и нюансы игры настраивают и оттачивают ум для познания великих таинств.

Месяц пролетел так быстро, что Нефер даже удивился, когда, преследуя по пустыне смертельно раненную газель, вдруг разглядел на горизонте облачко желтой пыли, колеблющейся в жарком мареве, а под ним очертания повозки, едущей со стороны речной долины. В тот же миг он позабыл про газель и устремился навстречу Хилтону. Хотя старый воин привык видеть среди своих подчиненных крепких парней с развитой мускулатурой, его весьма впечатлила скорость, с которой Нефер преодолевал расстояние при такой жаре.