Прежде она не выказывала на глазах у Таиты свой крутой нрав, и вкупе с проявленной меткостью это подняло ее в глазах мага еще выше. «Такая жена осчастливит любого мужчину, даже фараона из династии Тамоса», – решил он, но старательно не показал радости, не то Минтака могла перенаправить свой гнев на него.

Тревожился он напрасно: едва царевна повернулась к нему, на лице ее снова расцвела улыбка.

– Четыре из пяти – достаточный успех для воина на Красной дороге, ваше высочество, – заверил ее маг. – Да и в промахе действительно виновата коварная яма.

– Ты наверняка умираешь от жажды, Таита. Уж я-то точно, – сказала она и, безыскусно взяв его под руку, повела туда, где на берегу реки ее служанки расстелили скатерть и поставили блюда со сладостями и кувшины с шербетом.

– Мне так о многом надо расспросить тебя, – продолжила девушка, устроившись на овчине рядом с ним. – Мы не виделись с твоего отъезда из Бубастиса.

– Как поживает твой брат Кьян? – Он опередил ее, предвидя, о чем будет ее вопрос.

– Снова стал самим собой, – со смехом ответила царевна. – А задается еще больше, чем прежде. Отец велел, чтобы он присоединился к нам, как только полностью поправится. Ему хочется, чтобы, когда будет заключаться мирный договор, вся семья была рядом.

Разговор о всякой всячине продолжался еще некоторое время, но Минтака поддерживала его рассеянно. Маг ждал, когда она перейдет к теме, на самом деле интересующей ее. И удивился, когда вместо этого девушка обратилась вдруг к Троку, который стоял невдалеке с видом побитого пса.

– Ты можешь идти, – холодно сказала она ему.

– Ты поедешь со мной завтра поутру, царевна? – проговорил Трок почти умоляюще.

– Завтра у меня, вероятно, найдутся другие дела.

– Тогда послезавтра? – Даже усы у военачальника как-то жалобно обвисли.

– Принеси мне мои лук и колчан, пока ты еще здесь, – приказала ему Минтака, не удостоив ответом.

Трок, покорный, как слуга, принес ей оружие и положил рядом.

– Прощай, вельможа.

Девушка снова повернулась к Таите. Трок помялся еще пару минут, потом затопал к колеснице.

– Как давно Трок влюблен в тебя? – прошептал Таита, глядя ему вслед.

Минтака изумленно уставилась на него, потом весело рассмеялась:

– Трок влюблен в меня? Но это же смешно. Он такой же древний, как пирамиды в Гизе, – ему уже лет тридцать, наверное! К тому же у него есть три жены и одной Хатхор ведомо сколько наложниц!

Таита вытащил стрелу из ее богато отделанного колчана и стал разглядывать. Оперение было синим и желтым. Маг прикоснулся пальцем к вырезанному на древке знаку.

– Три звезды из Пояса Охотника. Минтака – самая яркая.

– Синий и желтый – мои любимые цвета, – пояснила девушка. – Все стрелы для меня изготавливает Гриппа. Это самый знаменитый стрелодел в Аварисе. Каждая стрела у него совершенно прямая и сбалансирована для ровного полета. А украшения и клейма у него – настоящее произведение искусства. Посмотри, как он вырезал и раскрасил мою звезду.

Таита повернул стрелу между пальцами и, не скупясь, высказал свое восхищение, затем вложил ее снова в колчан.

– А какое клеймо на стрелах у Трока? – как бы невзначай осведомился он.

Царевна досадливо отмахнулась:

– Не знаю. Дикий кабан, наверное, или вол. Я сыта по горло этим Троком и на сегодня, и на много дней вперед. – Она налила шербет в чашу Таиты. – Я знаю, что ты любишь мед.

Девушка явно собралась поменять тему разговора, и Таита терпеливо ждал, какую именно она выберет.

– Мне хотелось бы обсудить с тобой один щекотливый вопрос, – застенчиво призналась Минтака.

Она сорвала в траве цветок и стала крутить его, как если бы хотела плести венок. На собеседника царевна не смотрела, но ее щеки, приобретшие было обычный цвет, снова сделались пунцовыми.

– Фараону Неферу-Сети четырнадцать лет и пять месяцев от роду, он почти на год старше тебя. Он рожден под знаком Горного Козла, который прекрасно сочетается с твоей Кошкой.

Таита ответил на еще не заданный вопрос, и Минтака изумленно воззрилась на него.

– Откуда тебе известно, что именно я хотела спросить? – воскликнула она, а потом всплеснула руками. – Ну конечно, ты все знал. Ты ведь маг.

– Раз речь зашла от фараоне, то я прибыл с посланием от его величества, – ввернул Таита.

Девушка тут же вся обратилась в слух:

– С посланием? Неужели он хотя бы знает о моем существовании?

– О, это ему очень хорошо известно. – Старик отпил глоток шербета. – Не помешает добавить сюда еще меда.

Он подлил меда в чашу и перемешал напиток.

– Не дразни меня, Чародей, – отрезала царевна. – Немедленно передай мне сообщение.

– Фараон приглашает тебя со свитой на утиную охоту на болотах завтра на рассвете, а затем состоится завтрак на острове Маленькой Голубки.

Заря горела, как клинок, только что извлеченный из раскаленного горна. Заросли папируса темной полосой обрамляли горизонт. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветра, способного пошевелить тростник, и не единый звук не нарушал тишины.

Две охотничьи лодки были причалены по противоположным сторонам маленькой лагуны, вплотную к стене тростника, обрамлявшей пространство чистой воды. Их разделяло меньше пятидесяти локтей. Царские ловчие наклоняли высокие стебли папируса так, чтобы образовался укрывающий охотников полог.

Поверхность лагуны была гладкой и безмятежной, небо отражалось в ней, как в зеркале из отполированной бронзы. Света как раз хватало, чтобы Нефер различал грациозный силуэт Минтаки в лодке напротив. Положив на колени лук, девушка сидела неподвижно, будто статуя богини Хатхор. Любая другая из известных ему девчонок, начиная с его сестер Хезерет и Мерикары, скакала бы, как птичка на перекладине, и щебетала бы без умолку.

Он перебирал в памяти все мелочи их короткой встречи этим утром. Было темно, ни один луч рассвета не заставлял побледнеть дивный свод звезд, раскинувшийся над землей; звезды казались такими яркими и близкими, что, казалось, протяни руку – и можно будет сорвать любую, как спелую фигу с дерева. Минтака пришла по тропинке от храма. Факельщики освещали ей путь, а служанки следовали позади. Царевна накинула на голову вязаный капюшон, чтобы защититься от речной прохлады, и, вопреки стараниям звезд, лицо ее оставалось в тени.

– Да живет фараон тысячу лет.

Это были первые слова, которые он от нее услышал. Ее голос показался ему слаще музыки лютни. Словно невидимые пальцы погладили его по затылку. Юноше потребовалось несколько секунд, чтобы обрести дар речи.

– Да возлюбит тебя Хатхор на веки вечные.

Он посоветовался с Таитой на предмет подходящего приветствия, после чего заучил его так, что от зубов отлетало. Заметив, как под капюшоном блеснули в улыбке ее зубы, Нефер решился добавить кое-что, помимо предложенного Таитой. Это произошло по наитию.

– Смотри! – сказал он, указывая на небо. – Вот там твоя звезда.

Царевна подняла голову и поглядела на созвездие Охотника. Звездный луч упал на ее лицо, и Нефер впервые за время встречи на тропе смог разглядеть его. У него перехватило дух.

Ее черты были строгими, но ему показалось, что он никогда в жизни не видел ничего очаровательнее.

– Боги поместили ее там нарочно для тебя, – само собой сорвалось с языка.

Лицо ее озарилось удовольствием и стало еще более прекрасным.

– Фараон настолько же любезен, насколько милостив. – Минтака отвесила легкий насмешливый поклон.

Потом царевна шагнула в стоящую наготове лодку. И не оглянулась ни разу, пока царские ловчие гребли через болото.

Нефер же постоянно повторял ее слова, твердя их как заклинание: «Фараон настолько же любезен, насколько милостив».

Где-то на болоте закричала цапля. Словно по команде, воздух наполнился шумом крыльев. Нефер совсем забыл, чего ради они приплыли сюда, такова была сила овладевшего им чувства, а ведь охоту он любил превыше всего прочего. Оторвав взор от гибкой фигурки в лодке напротив, фараон потянулся за метательными палками.