Он злой, чуть ли не пар из ушей валит. Больше не изображает из себя галантного кавалера и не скрывает свою истинную сущность — мелочного и жалкого сутенера.

Но я рада, что его кто-то так сильно рассердил. Что ему сейчас плохо, и он всем своим видом показывает это, не находя сил надеть маску аристократического спокойствия.

Больно во всем этом только то, что я не смогу отомстить. За Сережу, за Соню с Олесей, за Алену и сотню других таких же девчонок, за меня…

За то, что разрушил и мою жизнь.

— Твои документы, телефон, ключи от дома, — безэмоционально произнес Вадик. Он даже не повернулся в мою сторону, просто протянул красную непрозрачную папку.

Мы уже приехали в Пулково, но оставались в машине перед центральным входом. Чего-то ждали.

Раннее утро, октябрь медленно перетекает в еще более мрачный ноябрь, но удивительно солнечно на улице. Впервые за эти дни на небе нет ни облачка.

— А как же наша сделка? — мне все еще кажется, что где-то спрятан подвох.

— Она аннулирована, — строго отрезает Яковлев и лишь сильнее стискивает челюсти.

— Но…

— Выходи из машины, — мне не дают возразить.

Я больше ни о чем не расспрашиваю, сильнее сжимаю папку в руках и выхожу из черного седана.

Вот и все?

Солнце такое яркое, что в первые секунды я с трудом ориентируюсь в пространстве, озираясь по сторонам. Пока осматриваюсь, машина Вадика успевает отъехать на приличное расстояние.

На парковке пусто, лишь редкие пассажиры с тяжелыми чемоданами спешат зайти внутрь. А еще на улице свежо, а я стою в легкой куртке и без шапки. Сережа бы давно заставил меня тоже зайти в здание аэропорта, чтобы не мерзнуть.

При мысли о нем сердце печально сжимается. Я не плачу и не убиваюсь от горя. Как будто за эти дни моя психика стала сильнее, или просто был исчерпан весь запас слез. А еще он бы точно не хотел, чтобы я ревела тут и тратила время.

Его последнее желание — увезти меня подальше от Вадика и отправить в Москву. Первый пункт выполнен, осталось теперь понять, как мне отсюда улететь домой. Документы есть, а вот денег на билет нет.

Ладно, разберемся внутри.

Обняв себя руками и перехватив покрепче папку, скорее иду в сторону входа.

— Рита!

Я резко останавливаюсь и начинаю лихорадочно оборачиваться по сторонам в поисках этого голоса. Такого знакомого и родного.

Моя Алена стоит у какого-то черного минивэна с тонированными стеклами и точно так же обнимает себя. А еще она плачет и тянет свои руки ко мне.

Забывая про холод, про папку с вещами, которая летит куда-то на землю, я бегу к сестре. Нас разделяет несколько десятков метров, но это расстояние — ерунда, по сравнению с расстояниями, которые я пересекла за эти дни, чтобы найти ее.

— Аленка, — настигаю сестру и крепко сжимаю в объятиях. Вот сейчас она мне нужна как никогда.

— Рита… — от слез она начинает задыхаться, с трудом выговаривая мое имя.

— Тшш, Алена, не плачь. Все хорошо, я с тобой, — пытаюсь успокоить сестру. Мы так и стоим рядом с этим минивэном, потому что не можем оторваться друг от друга.

Алена еще какое-то время плачет и трясется в моих руках, но вдруг быстро успокаивается, вытирает слезы и берет меня за руку.

— Пошли, — уже решительно говорит сестра.

— Куда? — я не сразу понимаю.

— Домой, — с вымученной улыбкой произносит моя Алена.

— Хорошо.

Домой, так домой.

Вместе, держась за руки, мы идем ко входу. Остановившись в паре метров, я сажусь на корточки и начинаю собирать все содержимое, вывалившееся из папки. Паспорт, испачканный в грязи, телефон, который мне купил Сережа в Новосибирске, ключи от салона — пока я все это складываю, Алена тихо стоит рядом.

Поднявшись на ноги, замечаю, что она гипнотизирует тот минивэн.

— Что такое? — испуганно спрашиваю.

У меня какое-то дежавю, как тогда в Екатерининском дворце. Вот сейчас появится Герман в безупречном костюме, и Алена убежит к нему.

Но сестра, словно мысленно попрощавшись с кем-то в той машине, поворачивается ко мне, снова берет за руку и коротко отвечает:

— Ничего. Надо поторопиться. Регистрация на наш рейс уже началась.

Мы находимся в Москве уже три дня. За это время и мне, и Алене пришлось пережить множество стадий принятия — от страха, что Вадик снова покажется на пороге, до счастья, что мы вместе и в безопасности, рядом с близкими людьми.

Алена сдает долги по учебе и переводится на заочное отделение. Я продаю салон и составляю с юристом претензию по поводу моих денег, которые Рома забрал на покупку теплицы для своей матери. Не уверена, что у нас получится, но Света полна решимости наказать всех мужиков, которые виноваты в случившемся с нами.

Что касается Вадима, мы приняли решение не писать заявление. Трусливо и неправильно? Да, но…

Как сказал все тот же знакомый Светы, у нас никто не примет заявление, а на следующий день приедут люди на черном джипе и избавятся от всех свидетелей.

«Живите тихо и вообще уезжайте из Москвы».

Дельный совет, и мы даже решили им воспользоваться. Вернуться в Тверь к родителям, пожить там год и привести мысли в порядок — лучшее решение сейчас. Только вот нужно завершить все дела здесь, чем я и пытаюсь заниматься.

— Добрый день! Меня зовут Рита, помните, мы оставляли с Сергеем вам нашу собаку Нэнси.

Поездка в поселок Голая речка, где находится дача Сережи, на удивление далась мне легко. Не знаю, что будет с домом, где началась наша история с этим мужчиной, но вот собаку я не хотела оставлять на произвол судьбы.

Прежде всего в память о Сереже…

Окинув тоскливым взглядом его дом, который, скорее всего, зарастет и сгниет без хозяина, я уверенно прошла на участок соседки и теперь пыталась забрать Корги.

Женщина смотрела на меня с недоверием, и я ее понимала. Мы виделись всего раз и то мельком.

— А вы кто?

— Я — Рита, невеста Сережи, вашего соседа.

— А где сам Сергей? — она вытянула шею, чтобы получше рассмотреть мою машину. Может, подумала, что Сережа сидит в ней.

— Он в командировке, — дальше я уже не знала, что ей отвечать и как врать.

— Почему не позвонил мне?

— Потому что командировка в Оренбургской области. Ближе к границе с Казахстаном, и там практически нет связи, — почти не соврала.

— А-а-а, в Казахстане, знаю. Он мне однажды шоколадку привозил с надписью «Казахстан», — тут женщина улыбнулась своим мыслям и немного расслабилась.

— Да, я вернулась в Москву, чтобы забрать Нэнси. Сережа попросил, — еще раз умоляюще посмотрела на нее.

— Ну ладно, забирайте. Это даже хорошо, что вы приехали, а то мне уже тяжело с этим пушистым оболтусом. Вроде такая маленькая собачка, а столько с ней надо возиться.

Женщина пошире открыла дверь, громко позвала собаку, и радостная Нэнси со всех лап помчалась ко мне. Я скорее присела на корточки и подхватила малышку… которая по весу была совсем не малышкой. Ух и откормили тут ее.

Завалившись назад, я чуть не скатилась вместе с Нэнси со ступенек, но соседка вовремя схватила меня за куртку. Мы обе громко рассмеялись.

— Спасибо вам, — поцеловав довольную собаку в нос, поблагодарила женщину.

— Да не за что. Надеюсь, скоро увидимся.

— Д-да… — я постаралась скрыть грусть в голосе, покрепче перехватила Нэнси и пошла к машине.

Вот и все, Сережа

Я бы очень хотела прийти к тебе на могилу, лишний раз сказать, как сильно я тебе благодарна. Не только за Алену…

За ту веру в настоящую любовь, за те самые бабочки в животе и переглядывания, от которых краснеют щеки. За силу и ощущение безопасности рядом с тобой. За жизнь, которую ты отдал, чтобы жила я.

У меня не было возможности попрощаться с тобой лично, нам просто не дали. Но мысленно, и уверена, что ты слышишь меня, я хочу признаться…

Я люблю тебя.

Слезы все же атаковали меня за рулем, пока я мчала в сторону Москвы с притихшей Нэнси на пассажирском сиденье. Собака как будто тоже чувствовала, что Сережа не приедет и больше не выведет ее на прогулку. Но она послушно приняла то факт, что теперь будет жить со мной.