Слегка приобняв девушку, я положил голову ей на плечо и прикрыл глаза. Теперь можно все. Вот так касаться ее, поправлять прядь волос или целовать в висок. Она принимала каждый мой порыв нежности и возвращала ее в ответ.

Я бы хотел остаться в Омске навсегда. Обнулить все прошлые грехи, купить дом, устроиться на самую обычную работу и зажить самую скучную жизнь.

Главное, чтобы с ней.

Мечты о серьезных и нормальных отношениях с Ритой часто возвращали меня к Соне, с которой у нас были самые извращенные и нездоровые отношения. Но в них почему-то родилась Олеся. Невинная и чистая, она досталась худшим родителям в мире.

Олеся получилась случайно, в пьяном угаре, в туалете Special. Мы с Соней всего лишь хотели потрахаться и разойтись, но точно не стоять через девять месяцев у порога роддома и под радостные вопли моих родителей думать, что делать дальше.

Да, Олесю мы не ждали и не хотели. Соня много раз порывалась сделать аборт. Под ударом были фигура и карьера элитной шлюхи, а еще обожаемый Вадик даже просто смотреть на нее брезговал.

— Я записалась на аборт. Теперь это окончательно, и твоя мать не уговорит меня больше оставить ребенка, — в который раз заявляла Соня.

— Хорошо.

— Хорошо? — тут же вспыхнула она, — Тебе вообще все равно?

— Что ты от меня хочешь?

— От тебя? Уже ничего не хочу.

Истерично разбросав вещи по комнате, она нашла в этом беспорядке черное платье в пол, слишком приличное для ее образа жизни, и зло натянула его на свое тело. Шел третий месяц беременности, но живота еще не было видно.

— Тебя подвезти? — ради приличия предложил ей.

— Я позвоню Вадику! — гневно раздалось в коридоре. И тут я не сдержался.

Мой смех был таким громким и раздражающим, что Сонька через секунду подлетела ко мне и начала своими длинными красными когтями царапать лицо, шею и грудь.

— Что смешного, сволочь? Ты мне всю жизнь испортил!

— Ты сама ее себе испортила, когда связалась с Яковлевым, — несмотря на боль от царапин, смеяться я не прекращал.

— Вадик любит меня, он ценит и ждет, когда я избавлюсь от твоего отребья и вернусь к нему.

— Это и твое отребье, — уже жестче ответил я и скинул Соню с себя.

Беременность сделала ее еще более бешеной и глупой. Эта дурочка верила, что Вадик ее обожает. Яковлев же давно нашел себе новую любовницу, моложе и изящнее, чем Соня с деревенским воспитанием.

Соня оставила Олесю. Почему — я не знал. Может, мать смогла надавить на нее или предложила хорошую сумму денег за рождение внучки. Но Соня смирилась и даже к четвертому месяцу, когда появился животик, стала играть в примерную будущую маму.

Она изменилась, стала добрее, прекратила истерить без повода, даже переключила свое внимание с Вадика на меня. Однажды она заикнулась о браке и нормальной семье, но я так и не решился на женитьбу. Для меня тогда все это было слишком.

Тем не менее Соне удалось кое-что выпросить.

— Сережа! Мы должны купить дом, — безапелляционно заявила беременная на седьмом месяце Соня.

— А чем тебе эта квартира не нравится?

— Она маленькая, и ребенку нужен свежий воздух. В доме мы сможем много гулять, играть с собакой…

— С собакой⁈

— Конечно. Какой дом без собаки?

— И кто будет возиться с этой собакой?

— Олеся.

— Кто? — новая Соня и ее мечтательность иногда меня здорово пугали.

— Ну, Сереж… Олеся — наша дочь, я еще месяц назад придумала ей имя. А дом мы купим в Голой речке. Это поселок такой. Я увидела на сайте красивую советскую дачу, она сейчас продается за копейки.

— Окей, как скажешь, — просто согласился я.

Спорить с Соней не было желания, да и в ее словах есть логика. В однокомнатной квартире в Москве мы не выживем с ребенком. Ему нужны прогулки, здоровая обстановка, собственный дом.

Так у нас появилась та самая дача, Нэнси и розовощекая Олеся. Покупая дом бывшего советского партийного чиновника в этой глуши, я ошибочно думал, что у нас с Соней может что-то получиться. Что Олеся заставит нас обоих стать лучше, ответственнее к этой жизни. Но все вышло еще хуже.

— Передай своей матушке, что Олесю она больше никогда не увидит, — со слезами на глаза произнесла Соня.

Пока эта истеричка бегала с первого этажа на второй, Олеся с Нэнси прятались во дворе и старались не попадаться нам на глаза. Дочка в последнее время жутко боялась свою нерадивую мать и проводила больше времени со мной, как будто искала защиту.

— Что опять случилось? — раздраженно спросил я.

После родов Соня еще какое-то время поиграла в адекватную маму и жену, но уже через пару месяцев категорично бросила кормить грудью и начала пропадать ночами. Я знал, где она ошивается.

Эта шлюха затосковала по Вадику и, как выдался случай, ринулась к нему. Спасибо охранникам, Special, я не только на словах, но и наглядно, по записям с камер видеонаблюдения, знал, что творила Сонька каждый вечер, как она валялась в ногах, плакала и на коленях умоляла этого сутенера.

Удивительно, но Вадик сжалился и предложил ей вернуться в бордель. Восстановить форму, навык…

И эта ненормальная согласилась. Думала, что таким образом вернет расположение своего любимого Вадима. Пока я был в «командировках», горе-мать умудрялась и Олесю таскать за собой. Няни у нас не было, никто просто не соглашался жить в полузаброшенном поселке рядом с истеричной Соней.

Несмотря на таких родителей и нездоровые условия в «семье», Олеся росла самым добрым ребенком на свете. Она обожала нас, всегда прощала нашу ругань и крики, не сердилась, когда мама забывала про дочь и оставляла ее ночевать одну в доме в лесу. Дарила мне столько счастья и тепла, когда я возвращался с поездок.

Не сразу, но я почувствовал тот самый родительский инстинкт и незадолго до катастрофы старался уделять как можно больше времени Олесе. Мы мечтали о поездке на море, обязательно на машине, потому что Нэнси испугается лететь на самолете. Я повелся на уговоры маленькой принцессы и согласился купить еще одного щенка после отдыха, чтобы нашей Корги не было скучно.

Я пытался вразумить Соню и перевести ее внимание с Вадика на дочь. Но та была тяжело больна Яковлевым.

Когда-то наивная Сонька мечтала найти богатого мужика в Москве, охотно обслуживала клиентов «Царства» в надежде, что один из них влюбится в нее и предложит выйти замуж. Прошло какое-то время, и Соня решила, что «синица в руках» намного лучше. Так она переключила внимание на Вадима Яковлева, и ее извращенная любовь к нему только прогрессировала. А тому даже нравилась такая болезненная преданность шлюхи.

— Еще раз ты потащишь Олесю с собой, я тебя придушу, — зло прошипел я, сдавливая рукой тонкую шею Сони.

— Вадик тебя убьет за это, — сипела она. Моя хватка была сильной, но и Соня не сдавалась.

— Вадику давно пофиг на тебя…

— Неправда! Он любит меня, он трахает меня! — в ответ выдала Соня. Она так восторженно говорила об этом, как будто постель Вадика — это ее самая главная сбывшаяся мечта.

— У него целый гарем таких шалав, в каждом городе, в каждой стране! Кроме того, у этого ублюдка есть фаворитка, главная в вашем курятнике влюбленных дур, — не щажу чувства и добиваю Соню.

Девушка ничего не отвечает. Она вдруг расслабляется и начинает беззвучно плакать.

— Мама, мама… — раздается тихий голосок у лестницы.

Я медленно опускаю руку и разворачиваюсь. Испуганная Олеся стоит на нижней ступеньке и сжимает в руках свое одеялко. Маленькое, сиреневое, его сшила моя мать на рождение внучки.

Я чувствовал, что вот-вот должно произойти что-то страшное. Соня затихла, стала апатичной, больше не ездила на встречи с клиентами, чем только бесила Вадика. Она не истерила, не ругала Олесю и вообще прекратилась в слишком опекающую мать.