Похоже, дело закончится, даже не начавшись. Если природное обаяние Адмира так влияет на подобного профессионала, как он, то что же говорить о других? Но даже у такого эльфа нашлись недоброжелатели, раскрутившие это дело.

Когда мы прибыли в столицу, система местного правосудия вцепилась в меня своими когтями. Самое забавное — я видел, что служащим меня жаль, но они продолжали чётко следовали протоколу. Мои ужимки разве что незначительно облегчали мою участь. Все вежливые сверх меры, но не более того. Например, у меня забрали всю магическую одежду и переодели в то, что на скорую руку купили ребята. Потому что в хранилище кольца банально не было обычных вещей, я никогда их не носил. Максимум, пара рубашек разве что.

Если знать, что доставать, то это могли извлечь посторонние. Но только владелец мог видеть абсолютно всё благодаря привязке.

А ещё меня заселили в камеру. Одиночную. Я даже не знал, радоваться или печалиться этому. С собой разрешили взять только артефакт тепла, чтобы не замёрз. Ведь на улице сейчас зима, а отопления у эльфов нормального нет. Кроме полотенца и сменного белья разве что расчёску позволили иметь. Ведь камнем-феном с блокатором я пользоваться не мог.

Первое заседание было назначено только через неделю, а это целых девять дней! Толку, что книг с собой много? Я ведь не мог их достать. Мне, конечно, дали экземпляры из местной библиотеки, но это читать было невозможно. Омерзительные сюжеты о благоденствии и добре. Самые очевидные сказки о дружбе, любви и преданности. От них только тоскливее становилось и хотелось спать.

Раз в день разрешались посещения, но только по одному гостю за раз. И со свидетелем. Ничего приносить нельзя. Трогать нельзя. Спасибо, что дышать можно и смотреть.

Потому я медитировал. Для развития доми это имело эффект, конечно, но крайне слабый. Потому быстро перешёл к контролю препраны. Благо, блокатор защищал и от «шумов». От этого занятия я ментально уставал и много спал — так время текло быстрее. Рэй тоже грустил, ведь я не мог его покормить.

Когда стала известна дата первого заседания, Айлинайн свалил, как мне сообщил Рэй. Куда и зачем — фортис не сказал. Возможно, просто прятался, но мне казалось, что донести Тайритрону. Правда, я не понимал, что тот может сделать в принципе. Да и засветить нашу связь так открыто? Учитель ведь сейчас выглядит младше меня.

Дознаватель пару раз заходил ко мне, но я от его манипуляций ничего не ощутил. Попросил думать об определённых эльфах и днях — всё. Рэй также подтвердил, что его вмешательство было очень поверхностным.

Ребята нашли мне адвоката. Среднестатистический мужчина, ничем не примечательный. Он уверял меня, что всё будет в порядке.

Наконец, день настал. Заседание проходило в здании неподалёку, меня провели через двор. Большое помещение, длинный стол для судьи и его помощников, секретаря. Зона для присяжных и зрителей.

На меня вылупились все. Я ясно читал в их взглядах рассеянность и непонимание.

Судя по словам ребят, общественное мнение склонялось к тому, что я зазнавшийся чужеземный принц и виновен по умолчанию. Многим хотелось расправы над «птицей высокого полёта». Мне оставалось только гадать: кто-то специально манипулирует толпой, или это лишь случайность? Ведь мой возраст не был тайной, как и внешность. Карточки королевской битвы с моим детским образом везде были в ходу.

Наверное, для народа стало шоком что я не сказать, чтобы сильно отличался от ребёнка. Да, старше, хоть мне и приближалось девятнадцать лет, выглядел на семнадцать. Ещё и рост ниже среднего.

Как и задумывал заранее, делал вид опечаленного несправедливостью эльфа. Обещал со всеми сотрудничать и не врать суду.

Кстати, парадокс. Я не мог принести магическую клятву в таком состоянии, но снимать для этого блокатор никто не собирался. А всё из-за того, что защитник уровня клоаф и мог представлять реальную угрозу. Да и изнасилование тут жестокое преступление, сродни причинению тяжкого вреда здоровью и магической основы. Никакое хорошее поведение не могло смягчить устав обращения с подозреваемым в подобном.

Я был очень удивлён актёрской игре якобы пострадавших девушек. Да, я с ними спал, но никогда никаких обещаний не давал. Почему-то решили начать с именно с «обманутых», что больше подходило суду чести, а не уголовному. Но по неведомой мне причине решили разбирать всё совместно.

Это было ужасно. Каждое заседание через неделю. Длилось по три часа, успевали выслушать до пяти девушек. Она рассказывали до того слезливые истории, что я бы может и поверил в эту чушь, если бы смотрел со стороны. Они реально верили в то, что говорили! А ведь согласно суду, каждая прошла такую же проверку менталиста, что и я. Но они послушницы первого уровня, а то и аглары (нулёвки) вообще. А я… я клоаф! И принц. Давил авторитетом, а может и магией. И мог чисто теоретически обмануть дознавателя.

Что ещё поразительнее для меня, почему-то судья никогда не останавливал их фразой «говорите по существу». Спрашивал потом у адвоката, но это якобы норма, чтобы «увидеть всю картину в мелочах». Что⁈

Меня так же спрашивали о тех событиях и я всё рассказывал, разве что без углубления в вопросы кого и в каких позах имел. Потому что больше ничего не было! Никаких свиданий и прочего. Уточняли даты, в некоторые я был в рейдах, или на территории части, что задокументировано. На аванпосте с такими вещами строго, так что принималось как неоспоримое доказательство. Сложнее с выходными. Ладно ещё, когда уходил в динами, о том есть отметки. Но некоторые девушки попадали так, что у меня не было официальных отговорок.

Три недели длился этот бред. Я был готов на стену лезть и волком выть от отчаяния. Я вроде был середняком, немного интроверт, немного экстраверт. Но сейчас чувствовал себя просто ужасно. И ведь на встречах нельзя было даже прикоснуться к другу. Я внезапно осознал, насколько привык к эльфийской культуре тактильности. Прикосновения и объятия — скучал безумно. В этом была моя поддержка, но сейчас, забившись в угол комнаты или кровати, я обнимал сам себя и ощущал дикое одиночество, пустоту.

Рэй бесплотный дух. Я не мог прикоснуться к нему, как и он ко мне. Когда просил его поднять меня в Чёрном доме, это касалось стула, одежды. То есть нужен был проводник.

Да и полноценно обнять он не мог. В образе ребёнка я ощущал его слабо, потом просто контакт терялся и он вновь становился бесплотным. Так же это отнимало у него силы, которые я восполнить не мог. Лёгкие объятия раз в три дня не удовлетворяли мои потребности. К тому же, от него не исходило тепло.

Как бы мне хотелось, чтобы Мэйн обнял меня до хруста в рёбрах. Или Арлейн. Да даже Этриан. Просто почувствовать прикосновение, тепло чужого тела. А не зимнего холода влажного помещения. Почти забытое одиночество пожирало меня изнутри.

Спустя почти месяц наконец-то перешли к изнасилованиям. Алесис, как и другие три девушки, слёзно доказывали, что я их принуждал, грубо обращался с ними. Да что за бред вообще⁈

Наконец-то до суда дошло, что так просто всё это не закончится. И была назначена процедура глубокого сканирования воспоминаний. Опять через неделю. Серьёзно? Это издевательство!

Отец, к слову, прислал каких-то эльфов и Кальвера для поддержки. Меня перевели в камеру получше, там не было сырости, удобства не просто дырка в полу и раковина, а отдельная комнатка с душем. Но брата я видеть не желал, просил приходить только друзей на встречи.

Почему запрет прикосновений не считается пыткой⁈ Это якобы для того, чтобы никто не мог инсценировать побои.

До моего дня рождения оставалось меньше месяца. Я начинал бояться, что встречу его в стенах местной тюрьмы. Адвокат уверял, что скоро всё закончится, но я уже не верил ему, настолько ситуация на меня давила. Что угодно, лишь бы выйти отсюда и оказаться в кругу друзей.

Наконец, наступил день глубокого сканирования. Меня отвели в специальное помещение, где ещё находилась комиссия из пяти эльфов. Привязали к стулу, усугубив и без того моё подавленное состояние. Зашёл дознаватель, все перездоровались. Он встал рядом, я уже ждал его прикосновения в предвкушении. Ведь это последний этап, скоро всё закончится.