Этот бог что-то мутит с пространством, я оказался на заснеженной поляне буквально за десяток шагов и поморщился, отворачиваясь. Потому что Элрик стоял впритык со своей смазливой рожей и приветливо-лицемерно улыбался. Опять меня за руки схватил ненадолго. Я вздохнул: наверняка снова иллюзия. Он пытается так с одиночеством бороться? Делая вид, что я тоже бог? Вот ведь странный. Хотя, откуда мне понимать полуживого, отмаявшегося четыреста лет в плену, наверняка мучительном.

— Ты вернулся, — радостно констатировал он факт.

Будь моя воля…

— Почему бы тебе не поговорить с ними?

Приветливость исчезла, на его красивом лице появилась брезгливая надменность и он отошёл мне на радость.

Начался такой знакомый и уже успевший надоесть в прошлые разы диалог. О его ненависти к эльфам в частности, а альверцам — особенно. Я уже готов к этому, даже сердиться сил нет.

Мы снова залезли на камни источника. Я холодно давил «прими, поговори». Очередной поток витиеватых оправданий, попытки уйти в более светский вариант диалога, всё это я грубо прерывал своей просьбой. Если Элрик как стена, то и бить его надо, словно молоток.

Поразительно, но моя стратегия сработала. Ближе к обеду, раз уж я не в дороге, собрался пойти покушать, но Элрик схватил меня за руку:

— Побудь со мной. Поговорю я с ними, но ты останешься со мной на два дня. Обещаешь?

Я закатил глаза. Пять тысяч золотых. Да, точно. Огромные деньги, но они у стариков точно есть. Зато моя душа так сильно болеть не будет из-за всей этой ситуации. А то пока мы шли, я уже начал испытывать сожаление, что настолько погрузился в переживания, даже не оговорил заранее награду. С чего вообще я за бесплатно страдаю тут? Чем обязан этим снежноволосым? Да ничем! От таких мыслей настроение улучшилось.

— Договорились. Я поем и приду с ними. Уйду завтра примерно в это время. Ты доволен?

— Послезавтра, — улыбнулся он, склонив голову.

В этом движении я узнал себя, когда хотел произвести на кого-то впечатление. Вот только на меня этот трюк не работает, зря старается божок. Так что усмехнулся и кивнул. Ещё несколько раундов спора устраивать с ним банально не хотел. А время потом можно провести просто в медитациях.

Интерлюдия

Альверцы быстро поняли, что слова Айеравола оказались не так уж безумны. Парнишка буквально дышал силой, хоть от него и не фонило. Когда общаешься с сильными мира сего, учишься подмечать подобные детали. Как искренность и ложь, страх и неуверенность, даже если те тщательно скрываются.

Мужчины чувствовали себя в лесу неуютно. Не потому, что он незнакомый, а из-за местного фона и обитателей. Они учуяли Айлинайна, но тот находился на безопасном расстоянии, время от времени отступая, так что они не могли быть уверены что эти предчувствия взаимосвязаны. Жуткие Болота место особенное. Может, тут так и должно быть.

Они оценили зверя. Ему не нужно было говорить, чтобы они понимали, что он мыслит. Настораживало, что в глазах ощущалась сила воли, но при этом волчица жалась к принцу, словно ручная. Или он её собственный щенок. Получить от зверя уважение стоило многого. Не все зооманты ломали своих питомцев, как считал Адмир, просто сломать было проще. Настоящая высокоранговая элита зоомантов имели похожие отношения, как принц и волчица.

Адмир в принципе располагал к себе. В нём присутствовала доброта и искренность, даже когда он был демонстративно холодным. Простые ли слухи, что король Амрота хотел младшего усадить на трон в обход двух остальных сыновей? Эласав и Родетик всегда считали это чушью, но познакомившись с парнишкой, сильно задумались.

А ещё он попросил в дар пять тысяч золотых. Коммерческая деятельность даже между членами королевских семей недопустима, старики понимали.

Хоть Адмир и отвернулся, они поняли, что он не в кольцо отправил кошель, а в ядро. Необычный, но практичный метод хранения.

Несмотря на скепсис Адмира, Элрик принял их довольно быстро. Как и в исторических записях, Сила Зимы был прекрасен. Собственно, богам так и положено, быть выше мирской суеты.

Адмир, восседающий в святая святых, на камне источника, произвёл на стариков неизгладимое впечатление. Парнишка будто пришёл к себе домой. Касался священной воды ногой (о ужас!), бултыхал ей с откровенно скучающим видом. Но рядом с Элриком он казался его солнечным братом. Как морозная луна и тёплое солнце. Так какие планы у богов на этого ребёнка?

Если Айеравол безумец, то теперь и Эласав и Родетиком тоже. Пути богов неисповедимы. Они выше жизни и смерти, они ткут полотно судьбы не просто для каждого, а для мироздания в целом. Даже ненавистная всеми Лолт плетёт узор, важный для всей картины.

— Забудьте, — слова зимнего бога протыкали, как ледяной клинок. Собственно, как и его взгляд, полный презрения. Эмоции так редки у богов, оттого пугают ещё сильнее.

Эльфы не могли понять, чем вызвали подобное отношение. Им только и оставалось, что низко кланятся и молить о прощении. Понимать бы еще чего! Что же произошло четыреста лет назад…

Бог гнал их прочь. Говорил, что то дела давно минувших дней и к живым больше отношения не имеют. Альверцы робко молили поведать, сжалиться над жалкими подопечными Кореллона.

— Покажи им, — голос Адмира был прекрасен и нежен. В нём было столько сострадания, что эльфы забыли, как дышать. Они робко подняли головы и испытали ощущения, близкие к религиозному экстазу.

Адмир смотрел на бога с лёгкой снисходительной улыбкой, касаясь его руки. Глаза его при этом были полны холода.

Элрик же перевернул ладонь вверх и сжал пальцы принцы. Его взгляд стал тёплым, так родитель смотрит на долгожданного ребёнка.

Маги были готовы умереть за то, чтобы боги смотрели на них похожим образом. Благословенное дитя! Айеравол не безумец, Амрот получил месси́ю, не ясно за какие заслуги. Благоговение смешалось с болезненной ревностью и завистью, а потом и стыдом за собственные чувства и мысли.

Боги говорили, но их речь была подобно журчанию ручья, ни слова не различить. Это значило, что не для ушей смертных предназначено.

Эрлик тихо засмеялся. Эльфы чуть чувств не лишились от услышанного. Смех бога великая благодать, даже лучше, чем улыбка. Удача будет преследовать лет десять, как минимум. Только ради этого стоило отправиться в путешествие.

— Подойдите ближе и откройте рот, — холодному голосу бога нельзя было не подчиниться.

С пальца Элрика сорвалась одна снежинка и влетела в рот Родетику, тут же растаяв на языке. Появился вкус свежести, лёгкий привкус лимона и мяты. Очередная снежинка досталась Эласаву.

Это очень редкий и почётный ритуал, альверцы были знакомы с ним и тут же закрыли глаза, начав медитировать. Вскоре в их сознание проникли волны холода, а перед глазами появились жуткие картины давно минувших дней.

Мне всё больше казалось, что Элрик садист. Это черта живых, так что я ловил когнитивный диссонанс и задумался. Может, он всё ещё под заклятием и полуживой? И это маниакальное желание общаться со мной и касаться, как и его очевидное одиночество настораживают. Кажется, у духа течёт чердак от эфемерных вещей, котрые редкого живого смутят.

Элрик будто отчаянно нуждался во мне, но я гнал эти мысли. Кто знает, играет ли он? Кривляние рож не обман, это ничего не значащая маска. Лишь в словах истинная сила.

С одной стороны, хотелось власти над ним, а с другой, я не понимал как. Он мог легко разыгрывать сцены для меня, а надежде, что поймаюсь. Было в нём что-то плутовское, раздражал он меня.

Стоило вернуться с альверцами, как бог схватил меня за руку и потянул к источнику. Пока внезапно излишне религиозные эльфы разогнули спины, я уже сидел на своём месте рядом с Элриком. А ведь тот на них даже не глянул, будто их нет.

Эльфы без напоминаний поставили на камень вотимы в форме сов. Они вообще были мало похожи на прежних себя, я даже испугался за них. Они смотрели на меня и Элрика одинаково раболепно, преисполненные воодушевлённым моментом. Ползали на коленях, словно рабы, выпрашивали как провинившиеся дети у родителей.