— Коней не видела, что ли? — озадаченно спросила Ритерья.

Насупившись, Алисия буркнула что-то о том, что это именно лошади, среди которых могут быть кони, и вновь обратила взгляд на животных.

— Как ни странно, — зашептал Бернард, наблюдая за спутницами, — но в Аримане нет такого ощущения свободы, как здесь, в Империи.

Натан лишь хмыкнул, хотя поспорить с этим не мог.

Ещё минут через пятнадцать рельсы начали выписывать дугу. Когда поезд прошёл поворот, взгляду предстал Шансенхайм — город, возведённый на месте соединения рек, текущих с Криинских гор и из южных степей. В позднее средневековье здесь построили крепость и дамбу, организовав водохранилище. С тех времён от сооружений почти ничего не осталось. Казалось даже, что люди покинули эти места… Но затем вернулись вновь.

Шансенхайм возрождался всё прошлое столетие. Вокруг остовов крепости и старинной дамбы вырос город. Были возведены новые плотины, прорыты новые каналы.

Количество дамб, как и укреплённых гранитом каналов, как и мостов над ними, за прошедшие полвека многократно увеличилось. Город разросся и разделился на районы: исторический и культурный находились по одну сторону реки Дра́хальс, промышленный и спальный — по другую. Словно отражая это деление, население всё больше расслаивалось на коренных анхальтцев, просто имперцев, а также граждан из вновь присоединённых провинций.

Подобное, правда, происходило по всей Анхальтской Империи.

При приближении к промышленному району, через который должен был проехать поезд, в небе над городом стало заметно множество аэростатов на металлических тросах. Серебристые тельца аппаратов поблёскивали в лучах солнца, причём как прямых, так и отражённых от взвеси искрящейся эфирной пыли, парящей над фабриками по переработке кристаллов. Омрачали эту картину только столбы чёрного дыма от труб угольных предприятий.

Именно эфирные фабрики нуждались в больших количествах воды для создания синтетических эфирных камней, которые в Империи применяли в быту.

Заградительные аэростаты приковали внимание друзей. Натан, как наверняка и остальные, тут же вспомнил и о напряжённости вокруг Аримана, и о военных кораблях в море Де‑Хааг, и о тяжёлых вооружениях имперского форта.

— Неужели действительно… будет война?.. — прошептал Бернард.

Натан был единственным, кто расслышал его, но постарался это скрыть. Потому что понимал: Бернард не отклонится от счастливой парадигмы взглядов, в которой Империя способна дать радужное будущее. Не отклонится до тех пор, пока реальность не ответит хуком в челюсть. И удар этот может оказаться очень болезненным.

Когда поезд прибыл на вокзал Шансенхайма, друзья вышли на перрон одними из последних. К удивлению Натана, Бернард несколько минут просто сидел и молча глядел в окно, наблюдая за снующими работниками железной дороги. Только когда в купе вошёл проводник, тот, извинившись, поднялся с места.

Натан задумчивым взглядом проводил друга. Но когда они вошли в здание вокзала с застеклённой крышей, состоящей из множества треугольных сегментов, Бернард стал прежним.

«Интересно, — задумался Натан, — это сейчас я наконец-то увидел проявление твоих опасений?..»

Вновь предъявив документы и пройдя досмотр, друзья прошли через длиннющий холл вокзала, рассматривая на стенах барельефы видных политических деятелей.

— И все из коренных анхальтцев… — заметила Ритерья.

— Ну, естественно, — отозвалась Алисия и, метнув взгляд на Натана, съехидничала: — Прямо как ты, да?

Она тут же удостоилась подозрительных взглядов друзей и поспешила отвернуться. Однако промелькнувшие из-под волос кончики покрасневших ушей выдали её смущение.

Друзья вышли из вокзала на главную площадь Шансенхайма. В центре обширного мощённого камнем пространства, которое рассекали несчётные велосипедисты, возвышалась статуя Ланкрехта III — правителя Анхальтской Империи.

Скульптура изображала восседающего на троне мужчину, который, несмотря на преклонный возраст, совершенно точно не был похож на дряхлого старика. Император грозно смотрел в сторону Криинских гор, за которыми простирались Ариман и Республика, и у любого человека, знающего о современных отношениях этих государств, невольно возникла бы мысль:

«А действительно ли Стальной Канцлер положил глаз на полуостров? Или это была воля самого императора, ещё при жизни?»

— Не помню статую, — признался Натан. — Не было её здесь четыре года назад.

— Памятник воздвигли уже после смерти императора, — сообщил Бернард.

— Так быстро?! — поразилась Алисия. — Он же откинулся несколько месяцев назад!

И тут же, прикрыв рот рукой, боязливо покосилась на Натана.

— Не помню, чтобы я был преисполнен непоколебимой верой в Империю и её властителей, — мрачно отозвался он.

Алисия и Бернард облегчённо выдохнули, но обменялись весьма красноречивыми взглядами, решив, по-видимому, следить за словами.

Друзья спустились по лестнице, ведущей к главному входу в вокзал. Где-то рядом вспорхнула стайка белых длиннохвостых голубей, которых спугнула ребятня. Дети звонко смеялись и бегали по лужам, оставленным ночным дождём.

Бернард удивлённо присвистнул, заметив, как много транспорта ездило по огибающей площадь дороге и устремлялось к ближайшим мостам над каналами. Автомобили выглядели совсем не как те, к которым привыкли в Аримане. Они были и меньше размерами, и легче, а формы их обводов — более обтекаемыми. Причём, в отличие от ариманских машин, у этих передние фары являлись частью корпуса. Но самое главное — автомобили явно были мощнее, и дело вовсе не в эфирных усилителях: под капотами имперских машин работали дизельные двигатели.

Алисия оторвалась от созерцания горожан в нарядах, куда более свободных и откровенных, чем всё, что встречалось в Аримане, и бросила взгляд на Натана.

— Снова… спрятал этот свой лёд… — беззвучно шевельнулись её губы.

Алисия потупила взор. Она даже не расслышала что-то спрашивающую у неё подругу.

— Скажи-ка, сосед мой, — заговорил Бернард, протирая платком очки, — как так получилось, что даже спустя четыре месяца Аарон Кайзе ещё не стал императором?

— Своего рода традиция. — Натан пожал плечами. — При смене императора всегда проходит от четырёх до шести месяцев. В это время правит его старший сын. Или ставленник. И опирается он на ближайших советников — канцлера, главу Церкви и главу Инквизиции.

— А сейчас? — Алисия улучила возможность присоединиться к беседе.

Натан улыбнулся уголками рта и вновь посмотрел на статую Ланкрехта III.

— Насколько я знаю, император уже как год болел. После смерти у него осталось двое сыновей: старший, Аарон, и младший, Хаган. Младшему всего шестнадцать… Вот и правит сейчас старший принц — кронпринц, — который неминуемо станет императором. В качестве советников у него канцлер Отто фон Циммер, Епископ Церкви и верховный инквизитор Краас Линдерг.

— Имя у этого Епископа есть? — вклинилась Ритерья. — А то звучит просто как чин какой-то.

— Так и есть: избранный глава Церкви отрекается от прежнего имени и получает сан Епископа. — Натан добродушно улыбнулся, однако близкие друзья тут же заметили фальшь.

— Ладно, хватит о политике, — произнёс Бернард и вынул из сумки карту Шансенхайма. — Посмотрим, куда нас заведёт это путешествие?

____________________

[1] Гастат — (военное, анхальтское) низшее воинское звание в вооружённых силах Анхальтской Империи. В армиях соседних стран ему соответствует звание рядового. Однако это звание солдат Империи получает только после первого года из обязательных двух лет службы; до того момента он считается кандидатом в гастаты.

Друзья решили перекусить в кафе, которое нашли недалеко от вокзала, на набережной канала. Они расположились за уличными столиками и в ожидании заказов разглядывали проплывающие мимо прогулочные лодки. Всё это время Бернард с удовольствием рассказывал о предыдущих посещениях Шансенхайма.