Натан помассировал виски, тихо выругался и закурил. Украдкой озираясь, он продолжил путь, намереваясь после возвращения поговорить с Калифой как с Хранителем, даже если рядом будут остальные.
Накапливалось всё больше вопросов, ответить на которые могла только она.
Глава 13. Средоточие ненависти
Дождавшись окончания работ по добавлению мебели в номер-люкс, Бернард спустился в фойе отеля. Он надеялся отыскать отца и поэтому начал звонить по всем указанным в записной книжке Густава телефонам. Там их было более двух десятков, причём в основном — имперских. Ариманские номера или вычеркнутые урилийские попадались изредка.
Спустя час безуспешных поисков, Бернард в сердцах хлопнул телефонной трубкой по металлическим рожкам и процедил:
— Вновь?! Когда ты так нужен, с тобой вновь не связаться?!
Бернард глубоко вздохнул: не время поддаваться эмоциям. Поправив очки, он бросил взгляд на девушку-менеджера и её старшего товарища и невольно вспомнил о подруге детства.
«Эта девушка выделяется рядом с коренным анхальтцем так же, как и Алисия рядом с другими ариманцами: вроде бы и своя, но чужая…» — отметил Бернард и с удивительной для самого себя злобой сжал пальцы. Вновь вздохнул и спросил у менеджеров:
— Вы не подскажете, можно как-то позвонить в Союз Дери‑Мар?
Старший менеджер скользнул взглядом в сторону подчинённой, а та, похлопав ресницами, наконец произнесла:
— Можно… С вокзала.
«А ведь точно! Как же я мог забыть?» — пожурил себя Бернард.
Улыбнувшись чуть ли не от уха до уха, он поблагодарил за помощь и поспешил к лифту.
Поднявшись на последний этаж и войдя в гостиную, Бернард тут же заметил подруг, занявших одну из соф. Алисия о чём-то беседовала с Калифой, так и не собравшей волосы в пучок и не надевшей очки. Когда Бернард приблизился, они обе подняли взгляд.
— Алисия, я узнал, как ты можешь связаться с родителями… — прочистив горло, заговорил Бернард и даже едва заметно смутился, когда лицо подруги детства от таких новостей просветлело.
Алисия вскочила на ноги и, невольно привлекая косые взгляды имперской элиты, воскликнула:
— Правда?! Спасибо!
И заключила Бернарда в объятия.
«Вот же чёртов идиот!..» — мысленно выругался он на себя.
Он только сейчас понял, насколько тяжело Алисия переживает происходящее.
Так они стояли несколько секунд.
— Поговори с ними. Обязательно, — улыбнувшись, тихо произнесла Калифа.
Кивнув подруге, Алисия побежала к лифту.
— Эй! — Бернард окликнул её, затем кинул в руки звонко брякнувший кошель. — Только ненадолго, в разумных пределах.
Как только Алисия скрылась, Бернард присел рядом с Калифой. Та, казалось, действительно обрадовалась за подругу и продолжала смотреть вслед поблёскивающими глазами.
— Завидую ей, — неожиданно прошептала Калифа. — Как и тебе, честно говоря.
— В смысле? У тебя нет родных?
— Есть… Та, которую вы называете двоюродной сестрой. — И пока Бернард раздумывал над её словами, Калифа отвернулась к окну и прошептала: — Интересно, а кого может назвать родными он?..
— Ты‑ы… про Натана?
Калифа внимательно, не моргая, посмотрела на Бернарда, и ему стало неуютно.
— А он хоть раз говорил о родителях? — спросила она и вновь отвернулась.
Бернард лишь потянулся к закускам, принесённым для богатых постояльцев.
«И почему мне кажется, что о Натане ты действительно знаешь больше, чем мы с Алисией? — подумал он. — А ведь должно быть наоборот».
***
После разговора с Фелицией Натан первым делом побывал в торговом центре, где днём ранее Алисия и Ритерья покупали платья. Там он обзавёлся новой светлой футболкой, а также летней серой курткой с жёсткими плечами, издали напоминающей курсантскую. Заодно сменил брюки на штаны со множеством карманов — прямо как те, что носил в Аримане. Наконец-то избавившись от бинтов, Натан переоделся, чтобы не привлекать внимания испачканной кровью одеждой, закатал по локоть рукава и отправился бродить по промышленному району.
«Рядом с фабриками и общежитиями видно ещё больше полиции, и вооружены они действительно сильнее, — отмечал Натан. — У мостов и на перекрёстках основных дорог стоят военные патрули, с големами-ищейками. Странно, что бронетехника есть только в культурном районе — ближе к вокзалу. Они что-то готовят там?.. А ведь мы ничего не увидели, когда прибыли».
Судя по разговорам прохожих, в Шансенхайме не знали о событиях прошедшей ночи. Но и о беспечности горожан и приезжих сказать было тоже нельзя: в лицах прохожих всё больше читалось напряжение.
Вновь ощутив головную боль и приступ тошноты, Натан отошёл к стене и, прислонившись, глубоко вздохнул. Затем, прищурившись, осмотрелся… На другой стороне дороги среди прохожих он заметил нескольких человек, за которыми вился шлейф чёрного пепла.
«Снова, — подумал Натан. — И таких всё больше. Куда-то спешат, целенаправленно, разозлённо…»
Думая о том, что же это за видения, он направился дальше. Свернув на перекрёстке, поднял взгляд к небу, в котором завис небольших размеров дирижабль с установленными громкоговорителями — так называемый ретранслятор.
Натан перекусил в небольшом уличном кафе, где за соседним столиком заметил нескольких человек ариманской наружности, прислушался к их разговорам, а затем поинтересовался у официанта о последних слухах. Только после этого он отправился на встречу с Фелицией.
До оговорённой набережной пришлось добираться на автобусе. В этом месте сходились два канала. Рядом с их пересечением была организована небольшая песчаная площадка со спуском к воде. В центре площадки рос невысокий граб с густой раскидистой кроной, а вокруг него был выстроен квадрат из лавок.
Фелиции пока не было на месте, хотя время встречи уже подошло.
«Интересно, она действительно откуда-то наблюдает за площадкой?..» — подумал Натан.
Чтобы изобразить раненого, он надел купленную в торговом центре косынку и продел в неё руку, после чего в ближайшем магазинчике обзавёлся новостной газетой. Уже на площадке Натан занял одну из лавок в тени граба и принялся наблюдать за пёстрыми утками, подманивая их кусочками батона.
Через несколько минут рядом с Натаном, но на соседней лавке в квадрате, устроилась женщина лет тридцати в светлой тоненькой блузе и брюках клёш. Это и была Фелиция. Если бы не смуглость кожи, благодаря одежде имперского кроя ариманку в ней было не признать. Фелиция положила на угол лавки сложенную газету и принялась любоваться игрой лучей солнца в листве граба.
Натан лишь продолжил своё вредительское занятие: утки уже поднялись по ступеням и стояли чуть ли не у него в ногах.
— Вы знаете, что уток нельзя кормить хлебом? — раздался довольно резкий голос Фелиции.
— Да?.. — Натан изобразил удивление.
— Пф‑ф! И это местный имперец… Да ещё анхальтец! — Фелиция продолжала разыгрывать возмущение. — Если живёте здесь, то должны знать.
— Ладно-ладно…
Миролюбиво улыбнувшись, Натан завернул батон в газетный лист и убрал в сторону. Саму же газету переложил из-под левой руки, продетой в косынку, под правую — на край лавки.
— Что у вас с рукой? — обеспокоенно спросила Фелиция, скользнув взглядом на лежащие рядом газеты.
Натан зажал в коленях банку кукурузы, купленную в том же магазинчике, вскрыл её керамбитом и показал соседке.
— Этим можно?
Фелиция растерянно кивнула.
— Вы‑ы… военный?
— Увольнение по ранению, — подтвердил её «догадку» Натан. — Так что я не могу быть из местных: никто не служит рядом с домом.
Они ещё некоторое время изображали случайно разговорившихся незнакомцев, обмениваясь пустыми, казалось бы, репликами, пока подкармливали уток.
— Но я раньше бывал в Шансенхайме, — украдкой оглядевшись, произнёс Натан. — Город изменился. Как-то тут стало… неуютно. Последние дни я провёл в госпитале, поэтому чего-то могу не знать. Но мне кажется, планируется обращение к народу. Кто-то из политиков. Видите, сколько ретрансляторов повесили над городом? — Он указал на дирижабли.
