— Т‑ты!.. А‑анхальтец!.. — прохрипел Давид. — У‑узнаю эт‑тот символ!..

Натан взглянул на свою левую руку и только сейчас заметил, что кожаная лента почти полностью размоталась. Из-под неё выглядывала блекло светящаяся татуировка во всю длину предплечья. Она была нанесена эфирной пылью и являлась изображением саблезубого тигра.

— Т‑ты!.. Один из… из имперских «Т‑Тигров»!.. — вновь прохрипел Давид.

Его губы дёрнулись. Казалось, он попытался улыбнуться, когда наконец-то понял, кто именно нейтрализовал урилийских агентов.

Натан лишь навёл пистолет на голову Давида и спустил курок. Раздался приглушённый щелчок…

Вновь обувшись, Натан подошёл к лежащему в дверях телу. Это действительно был Шуберт — тот самый ариманец, с которым пришлось столкнуться в подъезде ещё днём.

— Это просто… дурацкое невезение!.. — хрипло прошептал Натан.

Он вновь начал ощущать боль, которую пытался не замечать.

Осознав, что так дождётся прибытия к театру полиции, Натан поспешил уйти. Но сперва внёс на чердак брошенный портфель и положил рядом с мёртвым магистром. Насчёт документов никаких инструкций не было.

«Значит, в них враньё».

Вновь спрятав татуировку под кожаной лентой, Натан спустился на первый этаж и выглянул во двор. Разбитую машину уже обступили зеваки. Решив не изображать, что и водителя убили проникнувшие сюда урилийские ликвидаторы, Натан выскользнул из подъезда и направился прочь. Пистолет он просто выбросил в урну. За оставленные на оружии отпечатки Натан не беспокоился, поскольку без перчаток к нему не прикасался.

Оставалось одно: сообщить о выполнении задания. Для этого с заранее указанного телефонного аппарата нужно было позвонить на некий номер, который менялся каждый раз, но отвечал всегда только Клод.

Однако, выйдя из двора с дальней стороны, Натан остановился. Перед его мысленным взором вновь предстало лицо мёртвого Шуберта…

— Твою мать!.. — тихо выругался Натан и направился обратно к театру.

Он хотел хотя бы издали увидеть Алисию и убедиться, что она в порядке.

Алисия, её подруга и сотрудник имперского Института наук стояли среди остальных зрителей, выведенных из Большого театра из-за сработавшей пожарной сигнализации.

Ритерья поёжилась. Судя по её тоненькому платью, она не рассчитывала долго оставаться на вечернем ветру. Заметив это, институтский сотрудник накинул на её тонкие подрагивающие плечи свой летний кардиган. Искренне улыбнувшись и поблагодарив, Ритерья вновь обратила всё внимание на театр.

— Да как так-то? Что там случилось? — раздосадовано прошептала она.

Алисия, сложив на груди руки, задумчиво постукивала пальцами по плечу.

— В чём дело? — заметив это, тихо спросила Ритерья.

— Приехали пожарные. Теперь ещё военная полиция и скорая помощь пожаловали, — прошептала Алисия.

— Может, кому-то стало плохо?

— Может…

«Бывала я на стрельбище, когда Бернард готовился к соревнованиям, — думала Алисия. — Я помню, как звучат выстрелы, знаю, как они звучат. Именно их я расслышала, когда нас только вывели».

Алисия вновь осмотрелась: выведенные на улицу посетители пока не спешили расходиться. Официальных заявлений ещё не было, а работники театра в ответ на вопросы лишь виновато улыбались и просили подождать.

Поймав себя на мысли, что давно испытывает жажду, Алисия решила сходить в кафе через дорогу. Сообщив об этом подруге, пошла к проспекту и остановилась вместе с другими прохожими, пропуская пару машин.

На другой стороне дороги Алисия заметила того парня, которого совершенно случайно увидела во время оперы. Его волосы были растрёпаны, вместо нарисованной сознанием белой рубашки — тёмно-серая футболка, которая, как и брюки, уже помята и в пыли. В нём не осталось ничего от привычного Натана, а его взгляд…

Он был холодным, пронизывающим.

В следующее мгновение Натана скрыл автобус. Когда тот проехал, Алисия уже не смогла увидеть друга. Он как будто исчез, растворился в воздухе, не оставив и следа.

Алисия глубоко вздохнула и, позабыв о жажде, побрела обратно.

— Ты же хотела купить воды! — воскликнула Ритерья, когда Алисия вернулась с пустыми руками. — Ты в порядке?

— Да… Всё нормально.

«Натан, это ведь был ты, действительно ты? — тем временем думала Алисия. — Я снова увидела такую твою сторону. Вот тот «анхальтский лёд», о котором не раз говорил Бернард. Но впервые так назвал тебя вовсе не он, Натан… Это была я».

Алисия хмыкнула и неожиданно для себя задалась вопросом:

«Интересно, а она знает?.. Она-то всегда, всегда знает, что с ним происходит! Вот как так получается?.. Как, если они впервые встретились только чуть больше года назад, если знают друг друга намного меньше, чем знаем его мы с Бернардом?»

Алисия посмотрела на тёмное небо, на котором среди моря звёзд серебрились обе луны Терры, и, улыбнувшись, прошептала:

— И о чём я вообще думаю?..

***

Разглядев в толпе у Большого театра Алисию, Натан скрылся. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его сейчас, даже друзья. Он не был уверен, что сможет быстро и правдоподобно изобразить того анхальтца, которого они знают, и от этого становилось лишь более противно.

Натан ускорил шаг: ему ещё предстояло отчитаться о завершении работы. Он прошёл два квартала, третий — наискосок, и вскоре оказался напротив автомобильной заправки, расположенной на окраине одного из парков. На её стене, под козырьком, был установлен нужный телефонный аппарат.

Вокруг не было ни пешеходов, ни редких проезжающих машин. Три автомобиля, правда, стояли припаркованными вдоль узкой улочки.

«Жители либо на главных улицах города, либо в более… живописных местах. — Натан взглянул на часы. — Наверняка дожидаются начала фейерверков. Как-никак может получиться романтический вечер…»

Приближаясь к заправке, Натан присмотрелся к окнам. Внутри располагалось ещё и крохотное кафе, всего на три столика. Какая-то молодая парочка сидела за одним из них. Но изнутри из-за яркого освещения вряд ли было видно, что творилось снаружи.

Натан остановился у телефонного аппарата. Сунув в щель монетоприёмника один сигель, поворачивая диск, набрал нужный номер.

«В театре всё должно было пройти иначе, — между тем думал Натан. — Откуда ещё ждать подвоха?.. И почему, дэймон его подери, Оливье не отвечает?!»

Сбросив звонок, он закинул в аппарат ещё одну монету и вновь набрал номер. Но результат не изменился.

Всё ещё ожидая ответа, но уже не рассчитывая на него, Натан присмотрелся к припаркованным машинам. Одна из них стояла под нависающими ветвями дерева, из-за чего света фонаря не хватало, чтобы разглядеть салон.

Вновь повернувшись к телефону, Натан заметил заткнутый за его корпус цветастый бумажный лист. Казалось бы, что такого — просто устаревшая на пару дней афиша представления в местном кабаре? С припиской: «Не для детей»… Но в Алуаре, особенно в этом районе, рекламу быстро меняли на новую, не позволяя висеть после выступления.

На афише была изображена грудастая дамочка, на сильном ветру придерживающая подол юбки. Стояла она, вытянув в сторону руку, на обочине шоссе, отдалённо похожем на одну из длинных прямых дорог Республики. Вот только окружение совершенно точно было срисовано с пейзажа где-то здесь, на полуострове. Внизу картинки красовалась надпись: «Эй! Подвези!»

Натан повесил телефонную трубку и вернулся к дороге. Тем временем тот самый припаркованный автомобиль, в котором, казалось, никого не было, включил фары и тронулся с места. Натан вытянул руку, повторяя жест с афиши, — и машина остановилась. Смуглый бородатый водитель в совершенно простой, не привлекающей внимания одежде, с надвинутым на глаза козырьком кепки, опустил стекло с пассажирской стороны.

— Э, приятэл! — прозвучал уж очень хриплый голос, обладатель которого коверкал звуки на манер деримарца. — Чо такоэ? Чо страслоз?