С огромным трудом поднявшись, Ванесса приложила руку ко лбу. У нее однозначно был жар. Она поискала заплечный мешок, подняла его, удивившись, что он показался ей легче, чем вчера, потом сунула руку в карман и замерла. В кармане был билет на дилижанс, несколько монет, но там не было кошелька! Она бросила сумку, стала искать кошель повсюду, пока до нее не дошла совершенно банальная истина. Старуха, сидевшая вчера рядом с нею, была воровкой! Она заговаривала ей зубы, рассказывая о воздаянии, а сама вытащила кошелек с последними сбережениями! Хотя... хотя Ванесса должна была оценить ее благородство. Она оставила ей билет на дилижанс и даже несколько монет, чтобы она не умерла с голову.

Кондуктор отсчитывал последние минуты, поэтому Ванесса подхватила сумку и бросилась занимать свое место. У нее будет много времени подумать, что делать дальше. Сейчас нужно не упустить дилижанс, потому что на новый билет денег больше нет.

Два дня она тряслась по дорогам между сном и явью, то проваливаясь в забытье, то выплывая из него, когда жар немного отпускал ее. Ванесса проклинала все на свете, особенно свою беспечность, позволившую ей стоять на дожде, а потом лежать в мокрой одежде. На одной из стоянок она продала детские платьица и туфельки Рози, чуть не разрыдавшись, когда отдавала их хозяйке постоялого двора. Но деньги были намного важнее памяти о сестрах. Ванесса купила себе еще теплого вина, но на этот раз стало только хуже. Она так давно ничего не ела, что с вина ее стало рвать, и она с трудом заснула, чтобы утром проснуться окончательно больной. Она еле доволокла ноги до дилижанса, где упала на свое место и провалилась в сон.

— Мисс, мы приехали!

Она открыла глаза.

Кондуктор тряс ее за плечо. Дилижанс был пуст. Ванесса поднялась с места, шатаясь, как пьяная. Вышла из дилижанса и стояла посреди какой-то площади, не понимая, ни где она, ни что она здесь делает. Ноги не держали ее, в голова кружилась так, что она боялась упасть. Дилижанс набрал народ и уехал, а Ванесса все также стояла, прислонившись к стене какого-то серого дома. И только спустя некоторое время она поняла, что забыла в дилижансе свой заплечный мешок.

Плакать она уже не могла. Держась за стену дома, Несси пошла куда-то наугад, не зная, ни что это за город, ни что за люди вокруг. Прошло какое-то время, потому что стало смеркаться, и она попробовала сориентироваться. Улица опустела, и одинокие прохожие мелькали то тут, то там, и Ванесса чувствовала угрозу от них. Плащ не спасал от промозглого холода, она одновременно дрожала и потела, от чего становилось еще холоднее.

— Где я? — она подошла к старику, опиравшемуся на палку.

Тот кинула на нее странный взгляд.

— Ты не в себе, детка?

— Где я? — повторила она, но ушла, не дослушав ответа.

Ее привлек фонарь, висевший на резной двери. Фонарь тоже был резной. Красивый. Яркий. Тут пошел дождь, и Ванесса встала под небольшой крышей прямо под фонарем. Перед глазами плясали яркие пятна, она с трудом понимала, что происходит. Ей казалось, что она стоит около своего магазинчика в Энсфилде, и девочки ждут ее дома, выглядывая из витрин. Ванесса повернулась и уперлась глазами в витрину. Действительно, какие-то дети смотрели на нее и улыбались. Голова ее закружилась, Ванесса схватилась за ручку двери, что-то громко зазвенело, так, что она отпрянула, оступилась и упала, ударившись о мостовую. В сознании ее вспыхнули глаза сэра Джона, холодные и бесстрастные, смотревшие сквозь нее.

— Джон! — закричала она, или ей казалось, что закричала.

Но Джон не пришел, чтобы ее спасти. Она попыталась подняться, чувствуя, как холодные струи воды льются ей на лицо. Волосы и одежда совершенно промокли. А над ней склонились дети с витрин, но теперь они не улыбались, а смотрели с тревогой.

— Мисс, вы не кричите, сейчас мы поможем вам! — проговорил кто-то над ее ухом.

Разве она кричала? Ванесса вдруг услышала свой крик. Она действительно звала Джона, как когда-то, когда много лет назад свалилась с бревна в ручей. Только когда он прибежал и вытащил ее, и нес домой на руках, закутав в свой плащ, а теперь не пришел, не простив ей своего спасения.

Но вот она отделилась от земли. Кто-то действительно нес ее куда-то. Неужели Джон пришел за ней и сейчас, сейчас, когда она на грани жизни и смерти?

— Тише, тише, мисс, — услышала она женский голос, — сейчас мы снимем эту одежду и вам скоро станет тепло.

Ванесса в конец запуталась. Одежду с нее и правда сняли, и даже растерли чем-то согревающим с пряным запахом, от которого голова окончательно закружилась, и она наконец-то рухнула в спасительную тьму.

Выздоровление проходило долго возможно потому, что она не хотела жить. Ванесса лежала все время в тепле, под одеялами, у камина. Она не понимала, где находится. Часто приходила женщина. Немолодая, аккуратная, стройная. Ванесса не знала, как ее зовут. Также являлась пожилая служанка, которая кормила ее каким-то супом, и поила настойками, от которых Ванессе хотелось спать. Снилось ей нечто невообразимое. То она выходила замуж за лорда Лайнела, и видела, как сэр Джон стреляет в него прямо во время церемонии. Лорд Лайнел падал навзничь, и Ванесса просыпалась с криками и плачем. То она видела, как сэр Джон стоит на эшафоте, а она ничего не может сделать, может только кричать, умолять, просить пощадить его. То на эшафоте была одна из ее сестер, и она рвалась спасти ее, но не могла подняться с кровати. Дождь, камин, старуха, потерянные деньги, живые манекены, все это перемешалось в ее мозгу, рождая безумные страшные образы. Она видела Рози в виде манекена, она видела, как женщина, что кормила ее, превращает в манекены остальных девочек.

Когда же сознание начало возвращаться к Несси, она поняла, что лучшее, что она могла сделать — это умереть. Кто эти женщины, что выходили ее, она не знала. Горло долго болело так, что она не могла говорить, даже шептать было безумно больно. Женщины же ухаживали за ней с неизменным терпением, и наконец Ванесса смогла с трудом, но сесть в постели, и тихим слабым голосом сказать им “спасибо”.

Служанка, которая в это время готовила ей еду, расплылась в улыбке.

— Эх, мисс, да не за что вам нас благодарить, — сказала она, — но позову-ка я мадемуазель.

Изящная стройная женщина говорила с французским акцентом. Она вошла, принеся с собой легкий аромат духов, и тоже заулыбалась.

— Ах, мисс, вы очнулись, я так рада!

— Кто вы? — прошептала Ванесса, откидываясь на подушки, потому что сидеть долго ей было тяжело.

— Я — мадемуазель Жюли Гаронн. Модистка.

Вот откуда манекены. Видимо они стояли в витринах, и она действительно видела их, когда оказалась у двери с резным фонарем. Ванесса закрыла глаза, проваливаясь в сон, на этот раз спокойный и без кошмаров.

…

Ванесса окончательно поправилась ближе к Рождеству. Она начала сама вставать с кровати, выходить из комнаты, и даже могла причесать волосы, которые за время болезни сильно потускнели. Смотря в зеркало, Несси не узнавала в этой невероятно худой измотанной женщине собственное отражение. На лице ее остались только огромные погасшие глаза и выпирающие скулы, делающие ее старше и строже. Руки ее стали совершенно прозрачными, тонкими, с торчащими косточками. Одежда, которую дала ей мадемуазель Гаронн, болталась на ней, пока служанка не подогнала ее по фигуре.