Лицо Фредерика вдруг резко изменилось. С него как будто спала одна маска и появилась совсем другая. Щеки его вспыхнули, и огромное облегчение и безумная радость отразились на губах его и в глазах. Он обернулся к Анне, понимая, что все закончилось. Все позади. Теперь он может схватить ее на руки и бежать, бежать как можно дальше от этого замка, из этого ада, умолять Мирабеллу дать ему денег и покинуть это место навсегда! Но Анна, змеей метнулась к скамье, где лежал пистолет, схватила его, и не говоря более ни слова, не раздумывая ни секунды, выстрелила Фредерику в грудь.

Фредерик с недоумением смотрел на свою невесту, зажимая рукой кровоточащую рану. Он стал падать на Аманду, Аманда дико закричала, и отползла к скамье, и только Анна хохотала, глядя на всю сцену. Страшная, безумная, с пистолетом в руке, она смотрела на Аманду, как удав на кролика. Вот она снова подняла пистолет, Аманда замерла под его дулом. Но в этот момент Фредерик, который с каждой секундой становился все бледнее, дернул Анну за руку, и та упала на него сверху, пачкая его кровью свою одежду.

— Ненавижу, ненавижу! — кричала она, ударяя практически бесчувственного Фредерика по лицу, — ненавижу!

— Вы же убьете его, — прошептала Аманда, пытаясь оторвать Анну от Фредерика.

— Уже, уже убила! — закричала та, толи плача, толи смеясь, — это ты украла его у меня!

Аманда оттолкнула Анну и разорвала рубашку на его груди. Федерик медленно открыл глаза, но смотрел он только на Анну, которая вдруг, казалось, осознала, что происходит. Глаза ее прояснились, она замолчала, и стала помогать Аманде отрывать полосу от ее нижней юбки. Пуля вошла в плечо и вряд ли повредила важные органы, но кровь лила фонтаном, превращая сорочку склонившейся над ним Анны в настоящий саван, а саму ее делая похожей на воскресшую покойницу.

В этот момент подоспели Кристиан и Доминик, спешащие на звук выстрела.

Герцогу было достаточно только окинуть взглядом представшую перед ним картину, чтобы понять, что здесь произошло.

— Я же просил вас идти к сестре и не выходить из комнаты! — сказал он жестко, подавая руку Аманде и притягивая ее к себе, — неужели отец не научил вас слушаться старших?

Аманда вцепилась в него, как в спасательный круг. Руки ее дрожали, Аманда была на грани нервного срыва.

Видя ее испуг, Доминик, безумно злой и не менее нее перепуганный, немного остыл и обнял дрожащую девушку за плечи.

— Идите!

Аманда не стала возражать. Она подхватила юбки, когда-то белые, а сейчас грязные от пыли и заляпанные брызгами крови. Черт бы побрал это семейство, ради денег готовое на все — на насилие, на предательство и на убийство. Она бросилась бежать, мечтая сбежать из замка Перпеньи навсегда, и больше никогда не видеть этих людей. Никогда!

В этом замке может случиться все, что угодно. Не даром утром Патрик рассказывал о похищении кого-то призраками. Где была Анна? Неужели ребенок не придумал? Аманда поежилась. Она боялась оставаться одна ночью. Ведь никаких нет гарантий, что призраки не похитят и ее саму. Аманда не верила в привидения, тем более, что у нее было одно привидение свое, личное. Она остановилась в холле, на секунду задумалась, а потом отправилась в розовую гостиную, туда, где стоял телефон.

…

— Фредерик дю Плас упал с лошади и не сможет открывать музыкальный вечер, — Доминик де Сен-Савиньон как ни в чем ни бывало восседал во главе стола во время ужина, на который кроме домочадцев явились и ближайшие соседи. Он повернул голову к пожилой даме, задавшей вопрос, а будет ли он вообще на вечере, — конечно, Фредерик обязательно будет на вечере. Он сломал руку, и, думаю, за два-три дня сможет прийти в норму.

Два-три дня... Мирабелла кинула взгляд на своего мужа, и уголок ее рта дернулся вниз. Фредерик лежал в постели в западном крыле и бредил, потея и весь горя, и Анна де Шартезье сидела у его изголовья и меняла уксусные компрессы на его лбу. За два-три дня вряд ли что-то изменится. А через пять дней, когда состоится музыкальный вечер, он как раз придет в себя и впервые сможет самостоятельно донести ложку до рта. Если повезет.

Амадна сидела рядом с Кристианом де Шартезье и о чем-то тихо переговаривалась с ним. Казалось, они стали лучшими друзьями, и Мирабелла никак не могла понять сестру. Она отказала двум подходящим женихам, и только и говорила, что мечтает уехать из замка. Мирабелле же отъезд казался чем-то вроде казни. Они уедут в Париж, и Доминик представит их в высшем свете, после чего миссия его будет закончена. Как было бы прекрасно выдать Аманду за Фредерика дю Плас. Тогда сама Мирабелла могла бы остаться на их свадьбу, а после постоянно навещать сестру. Но Аманда сказала такое твердое нет, что Мирабелла боялась настаивать.

В последние дни Аманда стала мнительной и тревожной. Она боялась ходить одна по коридорам замка. Она то требовала отдать ей Кэсси, потому что боялась спать одна, то прогнала ее, заявив, что она ей мешает. Она перестала ездить в город и целыми днями сидела у себя в комнате, заперевшись на все засовы. Даже Мирабеллу она впускала очень неохотно и старалась выпроводить как можно скорее.

С Домиником у Аманды состоялся длинный разговор.

На следующий день после ранения Фредерика герцог пришел к ней в комнату. Аманда ждала этого разговора, потому что была уверена, что Фредерик не будет молчать и выдаст кузену ее маленькую тайну. Она не ошиблась.

Доминик стоял перед ней красивый и насмешливый. Мирабелле очень повезло, думала Аманда. И несмотря на все проблемы, которые случились из-за их приезда во Францию, она не жалела о принятом в Бостоне решении — помочь сестре завоевать своего принца.

— То, что сказал мне Фредерик — правда? — спросил Доминик, возвращая Аманду с небес на землю.

Аманда кивнула. На ней было голубое платье, делавшее еще ярче ее огромные глаза с длинными ресницами. Наивные детские глаза, которые смотрели, казалось, в самую душу. Глаза не ребенка, а молодой и уверенной в себе женщины, знающей, чего она хочет и к чему стремится.

Доминик взял ее за руку. Аманда не вырвала руки.

— Расскажите мне все, сестрица, — сказал он, — потому что я оценю честность и не стану настаивать на разглашении или замужестве.

Она захлопала ресницами, а потом заулыбалась красивой призывной улыбкой, сверкая белыми зубами.

— Нет, Ваше Высочество, — вы и так слишком много знаете. Я совсем не хочу, чтобы моя сестра узнала о моих делах до того, как я их закончу.

Он больно сжал ее руку. Аманда вскрикнула и попыталась высвободиться, но Доминик только усмехнулся. Что-то в его глазах подсказало ей, что лучше подчиниться его приказу, потому что потом может быть уже поздно.

— У вас есть выбор, мисс Винсен, — сказал он все так же мягко, — либо вы рассказываете мне всю правду о ваших махинациях, либо я сообщаю Мирабелле то, что мне известно. В первом случае я клянусь, что все останется между нами.

Ей наконец-то удалось вырвать руку. Щеки ее заалели. Аманда отвернулась, нервно прошлась по комнате, теребя конец кружевного шейного платка. Потом резко повернулась к Доминику.