Посмотрим, что представляет собой сегодня российский оборонно-промышленный комплекс. Согласно утверждению главного оружейника страны — генерала Московского, «это 1500 предприятий, которые загружены на 20–30 %»[73]. Как говорит В. Иванов, «по оценкам экспертов, сегодня около 80 % станочного парка оборонных предприятий выработали свой ресурс, а около половины не отвечает требованиям современных технологий. Была практически разрушена система профессионально-технической подготовки. Предприятия катастрофически теряли специалистов. На большинстве предприятий состав работающих сократился в 5–10 раз. Резко повысился возраст работающих и приблизился к планке в 60 лет»[74].

Как пишет В. Шлыков, «представление о том, что в России существует оборонно-промышленный комплекс — это в значительной мере миф. Как уже говорилось выше, несколько сотен оборонных заводов, которые обычно именуются ОПК, по сути, представляют собой группу мало чем связанных друг с другом предприятий, пытающихся выжить поодиночке, при минимальном контроле или руководстве со стороны государства. Трудно представить себе, каким образом такой ОПК может обеспечить техническую модернизацию ВС РФ. Но зато аксиоматична огромная и непосильная для слабого российского бюджета нагрузка ВС и ОПК, поскольку результаты их деятельности для экономики страны несопоставимы с расходами на них. И экспорт вооружения (многие годы осуществлявшийся в долг и даже нелегально) никоим образом не покрывает эти затраты»[75].

Такая одновременно глобальная и в принципе нереальная концепция вооружения и перевооружения российских ВС — прямое следствие сохранения советской геополитической паранойи в менталитете руководства ВС, ОПК и большей части политической элиты. До тех пор, пока в военной стратегии России реальные задачи ВС подменяет ответ на некие глобальные и всеобъемлющие угрозы, в принципе не могут быть даже поставлены необходимые и реализуемые задачи модернизации вооружения и военной техники. Сейчас всерьез не стоит даже вопрос о проблемах вооружения и технического обеспечения для решения самой острой современной проблемы — борьбы с терроризмом. Реальную техническую модернизацию ВС заменяет требование руководства Минобороны и ОПК постоянно наращивать финансирование их деятельности. Бюджет ВС и ОПК все более растет. Но тем не менее Начальник Вооружения — заместитель министра обороны РФ генерал-полковник Московский уверен, что надо отдать для ВС и ОПК и золотовалютные резервы Центрального Банка, и Финансовый резерв Правительства. Более того, в интервью обозревателю ПВО И. Ю. Коротченко он утверждает, что сегодня политика Правительства РФ означает «поддержание устойчивости доллара и американской экономики», а «государственный оборонный заказ является одной из важнейших инвестиционных программ России, которая во многом определяет уровень развития промышленных технологий и конкурентоспособность российской экономики»[76]. Именно этот путь гонки вооружений во многом развалил «великий и могучий» Советский Союз. Несмотря на солидный возраст нашего верховного командования, уроки стратегических ошибок СССР наши многозвездочные генералы не усвоили. Они и сегодня предлагают России пройти по дороге геополитической психопатии на вечном российском двигателе военной истерии. В другом интервью «Тверской, 13» тот же генерал Московский признается: «Годы холодной войны прошли для нас под знаком изнуряющей советскую экономику гонки вооружений». Но это реалистическое признание не мешает ему быть одним из главных идеологов нового витка гонки вооружений. Позиция генерала Московского очень напоминает старый советский анекдот «Да, у меня есть свое мнение, но я с ним не согласен».

Проблему формирования боеготовности любой армии можно разделить на три подпроблемы — военная стратегия, вооружение и техническое обеспечение ВС, собственно боеготовность как результат обучения и боевой подготовки. Взглянем, как обстоит в России дело с этими тремя составляющими боеготовности.

Военная стратегия любой армии и даже ее любого подразделения прямо зависит от состояния их вооружения и технического обеспечения. Сегодня с учетом новых военных угроз принципиально изменилась вся военная стратегия стран НАТО. Она строится на доминировании мобильных оснащенных новейшей техникой и высоко управляемых сравнительно небольших подразделений вместо крупных, неподвижных и малоподвижных воинских частей. Стратегический фундамент ВС стран НАТО — построенные на современном высокопроизводительном компьютинге высокоточные дистанционные вооружения, авиация и флот и одновременно мощные глобальные ультрасовременные системы информации, координации и управления. Так, для всех военных операций в Ираке при абсолютном перевесе в вооружении армии союзников — и количественном, и качественном — стратегической основой всех военных операций были: доминирование дистанционных операций, минимум потерь личного состава; высокая управляемость как отдельными частями, так и всей операцией. Для России сегодня в принципе недоступно такое развитие вооружения и технического обеспечения ВС и, соответственно, военной стратегии. Не случайно ни советское вооружение, ни советские консультанты не могли помочь Ираку в войне против США, как в свое время не смогли помочь и арабским странам в их войнах с Израилем. Сейчас критическое — по современным нормам технической вооруженности — техническое отставание почти всех частей ВС России прямо задает и их отставание в сфере военного профессионализма — как технологического, так и тактико-стратегического. Это неизбежно предопределяет и принципиальную невозможность развития современной военной стратегии. А сохранение гигантских ВС и ОПК делает в принципе невозможной техническую модернизацию и ВС, и ОПК. Возник своего рода заколдованный круг. Но эта, казалось бы, с позиции элементарного здравого смысла очевидная проблема почему-то недоступна пониманию российской политической элиты. Сегодняшние отношения военного и политического руководства РФ все более напоминают известную детскую игру в «веришь — не веришь». Сергей Иванов говорит: «Нам нужна миллионная армия — без этого нет обороноспособности!» А Федеральное собрание отвечает: «Верим», — приняв на вооружение принцип Тертуллиана «Верую, потому что абсурдно».

Дефицит современного вооружения и технического оснащения ВС и отсутствие современной стратегии неизбежно предопределяют и принципиальную дефектность военного обучения. Виталий Шлыков показал, что наши принципы подготовки офицеров далеки от норм современных ВС[77]. Поскольку вооружения существуют по обычным физическим законам и техническим идеям, то, очевидно, что при обучении офицеров в военных вузах ведущими предметами должны быть современная гражданская наука и техника. И только после их изучения и на их базе — и только тогда они смогут серьезно изучать специальные военные предметы. Но министр Иванов — человек без специального технического образования — наивно предлагает минимизировать обучение специальным гражданским дисциплинам («…специалист по управлению оружием в ракетных войсках стратегического назначения до 65–70 % своего учебного времени уделял гражданским дисциплинам. Это был перекос».) Реализация его идей приведет к такой принципиальной дисквалификации подготовки офицеров, которая сделает невозможным квалифицированное использование ими всех возможностей современной техники и одновременно резко повысит ее аварийность. А нормальное информационное обеспечение и управление ВС, если принять идеи С. Иванова, станет уже невозможным окончательно, страшно даже представить себе в ВС компьютерщика, получившего сугубо военное обучение. Вспомним пример украинских ВС, которые с советской базы сбили гражданский самолет. К дисквалификации офицеров ведет и создание 10-месячных курсов для их подготовки из отслуживших солдат-призывников. И, конечно, равно негативны как стремление сохранить все военные вузы независимо от уровня подготовки, который они дают, так и попытки реформировать образование без формирования конструктивной стратегии модернизации ВС. Но зато благодаря такой реформе выпускники военных вузов уже не смогут «уйти на гражданку» в качестве, например, инженеров. А в рамках неизбежных последствий сегодняшней реформы ВС — сохранения большинства частей как складов военного утильсырья — все большая дисквалификация военного обучения, в общем, не играет роли. Если военнослужащие никогда не увидят современной техники, то какую роль играет уровень их подготовки?