Особое значение для вариативного характера речи имеют, кроме того, стереотипные выражения и поговорки, которые употребляются в форме, принадлежащей к соответствующей языковой системе. Нижненемецкий диалект, например, имеет достаточно подобных примеров:

· mit allem Drum und Dran,

· große Klasse,

· Ende vom Lied,

· Nerv töten и т.д.

В разговорном языке:

· soʼn Schiet,

· dat heffʼk mi dacht,

· tschüß uk;

эмфатические возгласы типа:

· wenn man em brukt,

· isʼe nich dor!

· so müchtʼt bliebn;

· nu geitʼt mi gaut.

Решающее значение при выборе языкового средства в начале каждого разговора имеет состав собеседников. Так, как начинает коммуникатор свое сообщение, так отвечает и получатель сообщения. Затем в ходе разговора актуализуются каждый раз те языковые средства, которые кажутся адекватными для предмета коммуникации. Например, разговор продолжается или начинает вестись по-верхненемецки, если обсуждаются вопросы руководства, обобщаются конкретные явления, если присутствуют или подходят неместные люди или «должностные лица», если это надо для авторитета или если придается особое значение предмету обсуждения. На диалекте говорят «среди своих», в кругу местных, знакомых, ровесников и тогда, когда разговор имеет или принимает неофициальный, дружеский, интимно-доверительный характер. Следовательно, выбор языкового средства сам по себе не свободен от влияния традиций и эмоциональных факторов. Выбор падает не на то языковое средство, которое действительно гарантирует оптимальную коммуникацию, а на то, которое наиболее соответствует данным конкретным коммуникативным намерениям. Различные языковые средства используются коммуникаторами с учетом особенностей партнеров по коммуникации и ситуаций. Это особенно ярко выступает, когда, пересказывая разговоры, коммуникаторы воспроизводят речь отдельных участников диалога, например: dünn sech hei (председатель кооператива) tau mi:

Вследствие своей меньшей коммуникативной роли диалект по сравнению с верхненемецкой нормой стал носить интимный, личный и фамильярный характер. В свою очередь это свойство придало ему новую функцию в верхненемецкой языковой коммуникации. На всех «более высоких» уровнях разговорной речи, где диалект в наше время уже не употребляется в качестве единственного коммуникативного средства и где его одного уже недостаточно, он, однако, имеет функциональную нагрузку. Иными словами, на этом коммуникативном уровне мы наблюдаем третью форму вариативного характера языка, которую мы назовем прагматической вариативностью и под которой понимается намеренное придание верхненемецкой речи большей непринужденности посредством вставок, состоящих из диалектных слов, частей предложения и целых предложений. Цель говорящего в том, чтобы посредством такой смены языкового средства воздействовать на получателя сообщения в совершенно определенном направлении. Говорящий хочет привлечь внимание получателя, заинтересовать его, он апеллирует к его чувствам, чтобы добиться его положительного отношения к своему сообщению. Например, только что сказанное по-верхненемецки говорящий подтверждает и подчеркивает добавлениями на нижненемецком:

· dat will ik Sei seggen, dat sali woll sinn;

· ja, ja, so is dat;

· dat könnʼ Sei mi glöben.

Он прерывает свою речь вопросами-обращениями к слушателю, типа:

· meinʼji nich uk?;

· wat seggen ji dortau?;

· dat wart woll gan, nich wor?

Он придает речи более свободный характер посредством шутливых замечаний, относящихся к прошлому, вроде: so ser uns Mudder uck all. Охваченный внутренним возбуждением, он употребляет нижненемецкие ругательные и бранные слова:

· oller Dussel;

· oll Ар;

· soʼn Spijök;

· soʼn Schiet;

· soʼn Schietdreck;

· soʼn Mess;

· soʼn Messdreck

– или выражения:

· dei könnʼ mi mal all;

· dei könnʼ mi anʼ Tüffel tuten;

· dei könnʼ mi mal giern hemʼ;

· dei könnʼ mi anʼ Mors licken.

На собраниях раздаются реплики типа:

· So wa(r)t dat öwer nischt;

· dit jeht nu aber doch to wiet;

· na, dat will ik meinen.

Возможности и формы этой прагматической вариативности очень многообразны, поскольку в каждом разговоре она реализуется по-иному. Но во всяком случае, подобной сменой языка говорящий преследует определенную цель, которой он достигает, вставляя в систему верхненемецкого языка нижненемецкие слова и предложения и тем самым усиливая их прагматический компонент.

В нашей работе мы исходили из наблюдений языкового употребления в сельскохозяйственных производственных кооперативах и народных имениях северных районов ГДР, проводившихся весной и летом 1970 года. Мы не концентрировали внимание на месте, специфической социальной группе или определенных языковых явлениях: была предпринята попытка составить общую характеристику представительной части коммуникативных отношений в области сельского хозяйства на исследуемой территории. При этом основное внимание было направлено на новые кооперативные и коммуникативные отношения в сельскохозяйственном производстве. В течение столетий в условиях господства феодальных и капиталистических производственных отношений коммуникативные отношения менялись лишь незначительно и в целом диалектные языковые системы удовлетворяли требованиям коммуникации. Лишь с наступлением общественных перемен, начиная с демократической земельной реформы и кончая созданием в сельском хозяйстве современных социалистических предприятий, произошли глубокие сдвиги в кооперации и коммуникации. Нам удалось установить, что коммуникативным изменениям, последствия которых уже заметны в отдельных частях разговорной и диалектной языковых систем, более всего способствовали:

· внедрение современной агротехники,

· разделение труда и специализация в производстве,

· промышленные методы организации труда, тесно связанные с социалистическим руководством и кооперативной демократией,

· а также, не в последнюю очередь, многосторонняя квалификация.

Мы сознательно ограничивались при анализе результатов опросов и магнитофонных записей рассмотрением перечисленных аспектов, тогда как другие общественные факторы (например, культурная революция в деревне или новый уклад жизни и новые обычаи) учитывались лишь дополнительно. При анализе эмпирического материала мы абстрагировались от особенностей коммуникативной ситуации, а также от социологической и социально-психологической характеристики участников разговора (например, их авторитет внутри группы) и от их речевой манеры в конкретном акте коммуникации. Мы поступали так для того, чтобы выявить языковые изменения и варианты общественной релевантности, как и их предпосылки. Было, однако, решено не типологизировать определенные языковые пласты разговорного языка. Модификации языка изучались в фонетико-фонологических, синтаксических и лексических частных системах разговорного языка и диалекта, а также в их структурной взаимосвязи и в аспекте их интерференции и вариативности. Наше исследование взаимоотношений общества, коммуникации и языка в сфере сельского хозяйства ГДР следует понимать как вклад в дело дальнейшего изучения этих взаимосвязей.