— Вы правы, безусловно. Араха я мыслю как часть себя. Посмотрю, что можно с этим сделать. И стоит ли.

— Сиор, не заблуждайся, — подал голос Рениус. — Другие тоже думали, что могут найти иной вариант для своего паука. Чем это всё равно заканчивалось, ты видел на примере Тиберия Карры.

— Кстати, — вскинулся я при упоминании старого ликтора, вспомнив его ужасные раны. — Давно хотел спросить, почему вы избрали такой болезненный способ убийства симбионтов — прямо на теле, когда они тесно связаны с кожей? Нельзя ли убить, пока паук в своей естественной форме, вне тела ликтора?

— Можно, — ответил квестор. — Но тогда велика вероятность, что перед смертью он успеет сообщить нейровэбу о нападении собственного человека-носителя. Заранее уловит агрессивные намерения. Достаточно лишь одного псиэм-сигнала, потребуется мгновение. А этого ни в коем случае нельзя допустить. Нейровэбы не должны узнать, что ликторы обо всём догадались и уничтожают пауков. Поэтому избран способ убийства во сне, на собственном теле. Очень болезненно и оставляет шрамы, но так симбионт не успевает всё понять и сообщить.

Я угрюмо замолчал. Ужасно, что дошло до такого. Но что поделать?

Дэрия, поглядывая на меня, спросила, видно, чтобы отвлечь от мрачных мыслей:

— А какое самое страшное насекомое вы встречали?

Я вспомнил м4-стафилина в аэропорту. Были на свете твари и пострашнее, но речь шла о том, кого видел вживую.

— Сейчас покажу, это для вас уже не секрет, — я передал ей и Рениусу псиэм-образ из того грузового терминала: откинутые крышка и стенка ящика, жуткое существо в клетке, готовое нас атаковать, рядом — обалдевший Теод.

— Хорошо, что он успел сориентироваться и быстро закрыть контейнер. Жук успокоился, обошлось без схватки.

— Впечатляет, — прокомментировал Рениус обычным ровным голосом. — Хотел бы знать, кто и как такого изловил.

— Даже двух, — уточнил я. — Да, это до сих пор загадка.

— Страшный жук, — поёжилась Дэрия. И вдруг добавила: — А вы с этим ликтором чем-то похожи.

— С Ноктусом? — удивился я. — Вот бы ни за что не подумал. Ничем мы не похожи. Упрямый, своевольный, очень себя любит…

— Этим и похожи, — бескомпромиссно заявил Рениус.

Дэрия хихикнула.

— Ну и ладно, — улыбнулся я.

Так, болтая с весёлой умной златовлаской о пустяках, добрались до живописной опушки густого леса на пологом склоне гор, вздымавшихся над морем. В небе парило множество вуалей — застывших паутин, выдавая место обитания их творцов — пауков Maxima texentium.

— Их нейровэб посетим? — спросил я у квестора.

— Да. Специально выбрал вид, не особо близкий твоему Араху. Так будет проще.

Оставив машину на обочине, углубились в лес. Я с удовольствием вдыхал запахи земли, листьев и хвои. Многие кроны были покрыты сетями паутин. Зверей и птиц почти не было слышно, здесь господствовали пауки. Мы не опасались нападения — Maxima texentium, несмотря на огромные габариты, отличались миролюбивым нравом, не воспринимая человека как часть своей кормовой базы. Кроме того, чувствовали личную силу ликторов.

Шли долго, почти не разговаривая, изредка обмениваясь псиэм-сигналами. Наконец, остановились у трёх высоких деревьев, на которых было особо много паутины. Старый квестор тронул меня за предплечье, добавил серию тихих звуков и псиэм-волн, гарантирующих Араху глубокий сон, потом указал наверх.

Присмотревшись, я разглядел на высоте в три своих роста жёлто-белый плотный кокон из паутины, стоящий на толстой ветви и прикреплённый к стволу. Догадался, что в нём и скрыт "нервный узел" нейровэба. Рениус молча кивнул и отступил подальше. Дэрия тоже сделала шаг назад, оставляя меня наедине с тем, в существовании чего хотел убедиться.

Глубоко вдохнув и выдохнув, я закрыл глаза и потянулся вверх псиэм-восприятием. Медленно и аккуратно "прикоснулся" к кокону, вспоминая опыт с ганглием хайвнета богомолов.

Ощущения, как и предупреждал Рениус, разительно отличались. Чуждость, но не враждебность. Будто что-то новое, но и знакомое одновременно. Проникнув вглубь, я уловил искрящую структуру сети, покоряющей своей странной гармонией. Моё сознание будто растеклось по нескольким уровням и длинным нитям. Ментально ощутил себя пауком, состоящим, как все паукообразные эндемики Нова Ромы, из изменчивой пластичной живой ткани, позволяющей принимать разные формы.

Чуть было не сглупил, захотев напрямую включиться в потоки информации, поскольку почувствовал себя как дома. Вовремя спохватился, вспомнив наставления автора "Апокрифа". Сконцентрировался на человеческой самости, отделил себя от того, что привнёс в псиэм и структуру личности симбиоз с Арахом. Сразу стало жутковато от чувства "распределённости" сознания по тысячам тончайших нитей незримой паутины. Ничего общего с безумными полётами по искривлённым плоскостям внутри хайвнета. Наоборот, сверкающие прямые, лучи, бесконечно дробящиеся и уходящие в непредсказуемую даль. Казалось, меня растягивают в разные стороны, вбирая в себя, чуждые мыслительные процессы и инфопотоки. Нарастала эйфория от сопричастности огромной единой ментальной матрице, способной дать невероятно многое.

Одёрнув себя, я плавно собрал "лучи" сознания воедино и вернулся в реальность, аккуратно прервав контакт с нейровэбом. Был уверен, что сделал всё осторожно и остался незамеченным.

— Убедился? — послышался голос квестора.

— Да, — я потёр лицо ладонями, будто убирая налипшую паутину.

Полуобернувшись, встретил взгляд Дэрии.

— Они мыслят и действуют не столь агрессивно, как хайвнеты, — тихо сказала она. — Но на то и пауки. Их сети прочны и надёжны, в них легко попасться. Самый важный вопрос — кто из ключевых фигур уже успел увязнуть и стать главным проводником их воли?

Я молча смотрел на девушку, думая над её словами. Ох и непроста эта юная красавица, чья загадочная природа пока от меня ускользала.

По внешнему виду, материалам корпуса, свечению мощного защитного поля DJV сильно отличался от всех наших машин. Было очевидно, насколько земные технологии опережают имеющиеся на Нова Роме.

Система охлаждения, мерцая серебристым "инеем", порождала облака пара над раскалённой трением о плотные слои атмосферы обшивкой. Зализанные аэродинамические обводы корпуса судна, готового "падать и прыгать" в любой смеси газов над планетами, радовали глаз симметрией и гармонией. Мимоходом я подумал, каково это было бы — когда-нибудь совершить межзвёздный полёт, увидеть Землю или другую населённую людьми планету?

Эта была последняя мысль не по теме. События, как всегда в боевой обстановке, понеслись стремительным потоком, требуя полной концентрации.

Вновь взглянув на инфопанели, транслировавшие то же, что я видел в огромные окна терминала, зафиксировал момент мягкого касания стабилизационными опорами диджейва сразу "закоптившегося" покрытия площадки астропорта. Тут же последовала команда Вартимуса жандармам — отрубить прямое вещание и безопасно выпроводить медийщиков.

Начиналась работа.

Вертушки Конгрегации взлетели и помчались навстречу приближающимся бортам Братства. Наши автобусы, оборудованные стационарными излучателями, выстроились полукругом перед центральным входом в астропорт, к которому приближалась самая длинная колонна машин инсектантов. Ликторы, бойцы, а за ними — второй линией — жандармы заняли оборону, контролируя все подъезды, входы, коридоры.

Сегодня погибнут многие. Но мы знали, на что шли, когда присягали на верность Конгрегации очищения и народу Romanus orbis.

Вартимус вёл непрестанный диалог с Бьянкой и верными ей генералами. Ситуация в армейской верхушке всё ещё балансировала над пропастью. Наблюдалась хаотичная передислокация сил и средств вокруг Иггарды, но ни одного выстрела вне стен Генштаба пока не прозвучало. Был проблеск надежды — одна из колонн скорострельных ракетных комплексов начала движение в сторону астропорта, но потом замерла в десятке миль от столицы, ожидая подтверждения приказа из Генштаба. Они бы смогли захлопнуть ловушку, накрыв инсектантов с безопасного расстояния шквалом ракет. Но на это мы повлиять не могли. Только выиграть время.