Безлюдная горная местность. Появляется Руми-Ньяви — Каменноглазый, в изодранной одежде, шатаясь от усталости. В голосе и на лице — полное отчаяние.
Руми-Ньяви
(сам с собой)
Ты глупец, не вождь могучий!..
Ты проклятый Камень-руми...
Ты сейчас едва не умер
От камней, летящих тучей.
Глаз-из-Камня!... О безумный!..
Ты, наверно, глаз лишился!
В диких скалах затаился
Ольянтай змеей бесшумной.
Ольянтай хитер и ловок,
Мы вошли, как рыба в сети...
Как посмел я не заметить
Этих гибельных уловок?!...
Я ль не знал его уменья
В скалах скрыться, затаиться,
А потом грозой явиться
И разить врага в сраженьи.
Я глупец и не пытался
Разглядеть его засады...
Где теперь мои отряды!?.. —
Я один в живых остался!..
Мне хотелось в поединке
Уничтожить Ольянтая,
Труп Антийца попирая
Возвеличить славу Инки.
Мы не встретили отпора —
Я решил, что враг в испуге
Удалился из округи
И велел подняться в горы.
Было тихо все сначала,
Не качнулось ни былинки.
А потом... леса и скалы
Стали вдруг врагами Инки!...
Камни ринулись лавиной,
Сея гибель, стоны, ужас.
К благородным, славным мужам
Смерть пришла вблизи долины.
Стала кровь в долину литься
Затопив кусты и травы.
В этом озере кровавом
В кем я... с кем я мог сразиться?!
Всюду только камни были,
И за каменною тучей
Был невидим враг могучий:
Ольянтая Анды скрыли!
Как же я теперь предстану
Перед Инкой Солнцеликим?
Может, скрыться в дебрях диких?
Скрыться в дальних чуждых странах!
Как я дальше жить посмею?
Камень-в камень я застыну!
Я сейчас пращу накину
Как петлю себе на шею.
(Пауза. Отчаяние в голосе Руми-Ньяви исчезает)
Нет! Мой меч петлю разрубит!
Будь надежда мне сестрою!
День придет: своей рукою
Ольянтай себя погубит!
Между событиями I и II части прошло около десяти лет.
Внутреннее помещение «Дома избранниц» (т. е. «жриц Солнца»).
Питу-Салья
Има Сумах! Не гляди ты
Из дверей на незнакомых:
Управительница дома
Недовольна и сердита.
Знай, любимая сестрица,
Ты поистине прекрасна,
Но в своей судьбе не властна
И должна ей покориться.
Знай, ты здесь навек осталась!
Так решили ньюсты-жрицы.
А сквозь эти стены скрыться
Никому не удавалось.
Но зато тебе наградой
Будут лакомые блюда,
Золотых изделий груда
И священные наряды.
Даже ньюсты инкской крови
О тебе не забывают,
Словно дочь, тебя ласкают,
Их заботы — в каждом слове.
Эти ньюсты непрестанно
О тебе пекутся. Сумах.
В их словах и добрых думах
Нет притворства и обмана!
Что еще для счастья надо?
Ты пойми, решили боги:
Нет тебе иной дороги,
Ласка Ньюст — твоя отрада.
Их любовь — большая сила!
Здесь твое навеки место,
Здесь ты будешь жить невестой
Солнца — Бога и Светила!
И пройдут неслышно годы
В благородном услуженьи.
Ты заслужишь уваженье
Инки, принцев и народа.
Има-Сумах
Питу-Салья! Бесконечно
Ты твердишь одно и то же.
Но меня прельстить не может
Жизнь в затворничестве вечном.
Этот дом я проклинаю!
Эту клетку ненавижу!
И хотя я всюду вижу
Радость — радости не знаю.
Неживые вижу лица,
В них, не знающих волненья,
Лишь надменность и презренье,
Никуда от них не скрыться.
Мрачен вид старух-весталок,
Нет печальней этой доли.
В аклья
[28] жить по доброй воле
Ни одна б из них не стала.
Вон проходят люди мимо,
Как они стройны и гибки!
На устах у них улыбки
Светят счастьем негасимым.
Как завидна жизнь такая!
Почему ж должна себе я
Вить гнездо, мечтать не смея?
Потому, что сирота я?
(пауза)
И к тому же, в доме — тайна.
Сон вчера не шел мне в очи,
Не спалось мне, и средь ночи
Я зашла в подвал случайно.
Там бродила я в печали,
Было грустно-грустно очень...
Вдруг среди безмолвной ночи
Плач и стоны прозвучали.
Я от страха задрожала,
Призывая в помощь небо.
«Покажись мне! Кто б ты не был!»
Сил набравшись я вскричала.
Но в ответ шептал чуть слышно
Кто-то все одно и то же
«Помоги мне, Солнце-боже,
Помоги мне, о Всевышний!»
Вновь зову я наудачу
Жду, что кто-нибудь ответит.
Тишина! Лишь воет ветер,
И сама я в страхе плачу.
Стоит вспомнить мне об этом,
На кусочки сердце рвется.
Страшно мне, что ночь вернется —
Все окрасив черным цветом.
Видишь, Питу. В этом зданьи
Правят страшные законы.
Здесь гнездятся только стоны,
Только горе и страданье.
Салья, милая, не надо,
Убедить меня пытаться
В аклья жить навек остаться —
Это боль, а не награда.
Питу-Салья
Вон идет походкой лисьей
Наша главная хозяйка.
Има Сумах! Исчезай-ка
И смотри не попадись ей.
Има-Сумах
Опостыла эта клетка!
Опостыл мне дом огромный!
(Входит Мама-Каха, старуха в белом одеянии с непокрытой, совершенно седой головой.)
Мама-Каха
Ты девчонке рассказала
О моем решеньи твердом?
Питу-Салья
Мама-Каха
Питу-Салья
А в ответ она рыдает,
Слезы льет и отвергает
Одеяние избранниц!
Мама-Каха
Питу-Салья
Я ее от мыслей вредных
Постепенно отвратила,
Я ей долго говорила,
Что капризы — не для бедных,
Что не став невестой бога
Будет слыть она колдуньей,
Будет загнанной викуньей
Содержаться в клетке строго.
Мама-Каха
Не пристало быть строптивой
Ей, растущей сиротою.
Я ей правду всю раскрою,
Этой бабочке игривой.
Пусть возьмет одежды жрицы,
А не то — удел рабыни.
Я низвергну дух гордыни!
Кто мне здесь не покорится?
В этом доме управляют
Снежный цвет и вместе с ним я.
Цвет любой, любое имя
В цвете снега исчезает.
(уходит)
Питу-Салья
Ах, не прячься, Има Сумах,
Ни в подвале, ни в жилище.
Всюду бедную разыщет
Эта жаба, эта пума.
