Возможность существования в одном агглютинированном слове главного и второстепенного ударения способствует восприятию дольника в качестве не только силлабического, но и тонического стиха. Судя по текстам двух первых драм, излюбленным размером у инков был хореический восьмидольник; тот самый, который неведомыми и пока что неисследованными путями настойчиво сумел проникнуть в народное словесное творчество сербов, финнов, казахов (если верить переводчикам), литовцев. Впрочем, местами, что особенно четко выражено в первой драме, в «Апу-Ольянтае», при изменении душевного состояния персонажа, восьмидольник как бы ломается, уступая место не вполне определенному размеру. В ряде случаев, иногда по понятным мотивам, иногда нет, меняется структура строфы, там, где она (как в том же «Апу-Ольянтае» или «Уткха-Павкаре») существует.

Дискуссионен вопрос о наличии рифмы в кечуанской поэзии вообще, и в драматургии — в частности. Многолетнее изучение этого вопроса показало, что, как и в других агглютинативных языках, рифма возникает естественным путем в силу повтора грамматических конструкций с одинаково звучащими аффиксами. Это явление аналогично возникновению в русском стихосложении глагольных рифм. Но в агглютинативных языках может существовать, и она часто фиксируется в стихах кечуа, Рифмовка аффиксных окончаний с неаффиксной частью слова. При анализе «Апу-Ольянтая» и второго произведения «Уткха-Павкар» совершенно очевидно, что их авторы сознательно использовали и тот и другой способ рифмовки, с той лишь разницей, что в рифмованном тексте «Апу-Ольянтая» временами возникают лакуны, и автор переходит на белый стих; а во втором произведении, доминирующий в тексте белый стих порой дополняется рифмованными строками.

При переводе на русский язык мы стремились точно передавать все особенности инкского стихосложения с их вариациями. Насколько это удалось — судить не переводчику, а читателям, в частности, литературоведам и лингвистам.

Перейдем к знакомству с конкретными произведениями.

Народная драма на языке кечуа «Апу-Ольянтай»[5] по праву считается одним из самых выдающихся памятников литературного творчества американских индейцев. Стройная и ясная композиция, органическое сочетание личного и общественного момента, утверждение высоко гуманных идей, ярко очерченные, полные естественных человеческих достоинств и недостатков характеры, яркая образность, богатая рифма сливаются в «Ольянтае» воедино, позволяя поставить этот памятник в один ряд с гомеровским эпосом, «Песнью о Роланде», «Словом о полку Игореве», русскими былинами и другими выдающимися произведениями мировой литературы.

Частое обращение к образу исторических лиц, к судьбоносным для инкской империи историческим событиям, их органическая связь с судьбами человека — все это дает основание отнести драму к жанру у анка.

Действие уанки развертывающиеся в правление Единственных Инков Пачакутека и Тупак-Юпанки, охватывает значительный отрезок времени. Ольянтай — центральная фигура драмы — неустрашимый воин, вождь-правитель Антисуйо, одной из областей империи. Однако, занимая столь высокое положение, он не принадлежит к племени собственно инков, «детей Солнца», не является «инкой по крови», а лишь «инкой по привилегии»[6].

Первые достоверные сведения о драме «Ольянтай» восходят к третьей четверти XVIII столетия. Драма ставилась в кругу единомышленников Хосе Габриэля Кондорканки, будущего вождя грандиозного индейского восстания, который известен также под именем Тупак Амару П. Напоминая о былом величии инков, о времени независимого Тауантинсуйо, она внесла существенный вклад в идеологическую подготовку восстания. Не удивительно, что после подавления восстания испанскими властями был издан специальный указ, запрещающий под угрозой жестокого наказания постановку народных драм кечуа. Списки этих произведений подлежали безоговорочному изъятию и уничтожению. Лишь в отдельных частных собраниях и библиотеках списки «Ольянтая» избегли печальной участи. Рукопись драмы сохранилась также в библиотеке монастыря Санто-Доминго (перестроенного из древнего инкского дворцово-храмового комплекса Корикапча) в городе Куско. Этот список сохранялся по меньшей мере до середины XIX столетия. По сведению ряда исследователей, состояние рукописи было весьма незавидное: она сильно отсырела, и читать ее было почти невозможно. Список, который находится в монастыре Санто-Доминго в наши дни, несомненно является копией первого и сделан в более поздние времена. Драма долго пребывала в забвении, пока в 1837 г. перуанский журнал «Мусео Эрудито» не опубликовал краткого изложения предания об Ольянтае. В 1853 г. Иоган Якоб фон Чуди издал в Вене свою работу «Die Kechua Sprache». Во второй части ее, озаглавленной «Sprachproben», начиная с 71-й страницы, был помещен текст драмы на кечуа без перевода. Как сообщает автор в предисловии, он использовал в качестве источника копию с рукописи из монастыря Санто-Доминго, сделанную одним из монахов и предоставленную в распоряжение Чуди немецким художником Ругендасом.

У Чуди не было сомнений в древнем происхождении драмы. Более того, он считал ее одним из доказательств существования драматургии у инков. Впоследствии (в 1875 г.) Чуди вновь вернулся к «Ольянтаю», использовав для новой публикации уже не только копию, данную ему Ругендасом, но также работы других авторов и, кроме того, новый список, датированный 18 июня 1735 г. В 1876 г. работа Чуди была переиздана, и в нее был включен перевод драмы на немецкий язык, выполненный Альбрехтом Графом Викенбургом.

Из других многочисленных публикаций и исследований «Ольянтая» укажем лишь на наиболее важные.

В год первой публикации Чуди другой крупный европейский американист, англичанин Клеменс Маркхам, совершил научную поездку в Перу. Там ему посчастливилось познакомиться сразу с двумя списками драмы. В 1871 г. Маркхам опубликовал в Лондоне работу, содержащую кечуанский текст «Ольянтая» и его перевод на английский язык.

Выдающийся перуанский кечуолог Габино Пачеко Сегарра в 1871 г. издал в Париже книгу, содержащую научный анализ драмы, ее текст на кечуа, перевод на французский язык, изложение предания об «Ольянтае», опубликованное в 1837 г. в «Мусео Эрудито», и краткий кечуанско-французский словарь. Следует особо упомянуть также многочисленные, глубокие и разнообразные примечания к тексту драмы. Для своей публикации Сегарра использовал рукопись, найденную в архиве своего деда Педро Сегарра.

В 1879 г. появляется в Лейпциге новое издание «Ольянтая» на кечуа и на немецком, подготовленное крупным немецким кечуологом Е. В. Миддендорфом, который пользовался публикациями Маркхама и Пачеко Сегарра.

В 1891 г. был опубликован в Турине итальянский перевод драмы. Переводчик Г. Рагуса-Молети поместил текст «Ольянтая» в сборнике. В 1897 г. этот перевод был переиздан в Неаполе. Взяв за основу текст Миддендорфа, чешский филолог Отокар Янота в 1917 г. опубликовал в Праге перевод «Ольянтая» на чешский язык. Упомянем также перевод драмы на латинский язык, появившийся в Перу в двух частях в 1937 и 1938 гг.

В 1877 г. была сделана первая попытка перевода драмы на русский язык. Ф. Миллер опубликовал полный перевод и небольшую вступительную статью к нему в журнале «Русский вестник». К сожалению, перевод не отличался высоким художественным уровнем и был сделан не с кечуа, а с немецкого языка. Подверглись искажению имена действующих лиц, а также были обеднены художественные достоинства драмы. Как можно судить по краткому предисловию к тексту перевода, Ф. Миллер имел далеко не полное представление об исторических судьбах индейцев кечуа. Не удивительно, что драма в переводе Ф. Миллера не нашла пути ни к сердцу русского читателя, ни на сцену русского театра. Эти отрицательные моменты, однако, не умаляют большой заслуги Ф. Миллера, познакомившего русскую общественность последней четверти прошлого века с этим замечательным памятником литературы.