Фотография всегда была моим увлечением, и, несмотря на отсутствие поддержки со стороны бабушки, я продолжала заниматься ею. Держа камеру, я не могла отделаться от мысли, что бабуля видела в этом занятии что-то большее, чем просто бессмысленное развлечение. Но почему-то скрывала от меня.

Я задумалась. Если бы это действительно была камера бабушки, может, она тоже когда-то увлекалась фотографией. Или сберегла ее в память о ком-то, кто был важен для нее. В любом случае, этот предмет стал для меня неожиданным и приятным открытием.

Я медленно провела ладонью по громоздкому корпусу, будто восстанавливая ускользающую связь с бабушкой. Она была так близка и одновременно так далека. Необходимо было выяснить, работает ли старая фотокамера. Пленки у меня не водилось — значит, предстояло отправиться в магазин.

Напрочь позабыв о затеянной уборке и минусовой температуре, я вышла на улицу. Февральский мороз обжигал лицо, и холодный ветер пронизывал до костей. Я спряталась глубже в капюшон, стараясь укрыться от ледяного дыхания еще активной зимы. Мои размышления были заняты одним: именно сейчас я необычайно нуждалась в этой пленке.

Казалось, что эта покупка станет первым шагом к тому, чтобы вернуть к жизни не только фотоаппарат, но и часть прошлого, которое ассоциировалась с бабулей. Меня манила эта таинственная находка, и я собиралась выведать, что из этого получится.

Пересекая улицы, я рассуждала о том, как странно иногда складываются обстоятельства. Всего час назад я даже не подозревала об этой камере, а теперь мчусь за пленкой. Ветер шептал что-то невнятное, будто пытался подсказать мне, что делать дальше. Я ускорилась, спеша к магазину — боялась, что камера исчезнет, если я буду медлить.

Заснеженные тротуары, кутающиеся в теплые куртки прохожие, безликие и обнаженные деревья. Мир вокруг был таким скучным и обыденным, когда смотришь на него не через объектив. Но и многообещающим.

Я всегда представляла, как буду обсуждать с друзьями свои успехи на фотоконкурсах и получать признание за работы. Но со временем меня поглотила рутина: вместо того, чтобы искать красоту в мелочах, я тратила силы на поиск заказов. Ожидание чуда сменилось рутиной, а мечты о победах растворились в серых буднях.

Редкие заказчики, невысокие расценки, да и друзей у меня особо не было. Одна-единственная подруга — и та не была щедра на похвалы, как и бабушка. Не то чтобы я ждала, но всегда приятно чувствовать поддержку. Но, видимо, не в этой жизни.

Наконец я добралась до магазина, где продавали пленку. Стены были плотно уставлены всевозможными аксессуарами для фотографов: объективы, штативы, отражатели… Довольно быстро я нашла заветную коробочку. И в этот миг ощутила, что камера стала нежданным подарком мне от бабушки на завтрашний день рождения. Понимание этого согрело меня сильнее, чем магазинное отопление.

В тот день я проснулась со странным ощущением: ожидание праздника смешивалось с осознанием возраста. Февральское утро порадовало редким для этого времени года солнцем. Хотя сквозь плотные облака и полупрозрачные занавески пробивались лишь бледные лучи, остатки былой роскоши. Мне исполнилось двадцать четыре.

Этот возраст казался одновременно зрелым и юным. Я уже не была подростком, но еще и не взрослой женщиной. У моих одноклассниц уже были дети — а все еще искала свое место в мире, пыталась понять, кем хочу быть и что оставить после себя.

Я зевнула и потянулась, потирая глаза. Опять поздно легла: провела несколько часов за компьютером, редактируя снимки с последней съемки. Кадры, которые я обрабатывала, были, мягко говоря, не идеальными.

Мне редко удавалось запечатлеть что-то, что сохранило бы искренность момента и чувство, которое я испытывала в тот миг. Каждое фото было испытанием для моей неуверенности. Тем не менее, я продолжала исследовать мир через объектив, ощущая, что это мое.

А на новую камеру сделать снимки так и не решилась. Впрочем, сегодня ко мне должна заглянуть подруга — она как раз обожала фотографироваться. Алена всегда легко позировала перед камерой, словно была рождена для этого. Ее естественность и непринужденность перед объективом восхищали меня.

Я начала готовиться к встрече заранее: убрала квартиру, приготовила чай и сладости. Даже сходила за тортиком, который любила Алена. Подруга опаздывала, и я нервничала, проверяя каждые пять минут телефон, не пропустила ли сообщение.

Проголодавшись, я решила соорудить себе пару бутербродов, пока жду. Едва я успела порезать авокадо и намазать на хлеб творожный сыр, в дверь раздался звонок.

Подруга скинула шубку и вихрем влетела в квартиру: нарушая тишину, не оставляя шансов для печальных мыслей. На ней было обтягивающее платье с глубоким декольте. Алена была красоткой, ее яркий образ усиливал контраст с моей скромной внешностью. Я по сравнению с ней была серой мышкой, предпочитающей комфорт и минимализм в одежде.

— С днем рождения, дорогая! — воскликнула Алена, ослепительно улыбаясь. — Где торт?

Она порывисто обняла меня, крепко прижимая к себе, и проскользнула в комнату, не дожидаясь приглашения. Алена всегда умела мгновенно заполнить пространство своим жизнерадостным смехом и энергичными жестами. Ее оптимизм был заразительным, и я ощутила, как напряжение начинает покидать меня.

— Надеюсь, ты приготовила что-то вкусненькое, чтобы отметить этот замечательный день!

Алена смело прошла на кухню, где я уже накрыла стол. Я наблюдала за подругой, как за искусной актрисой на сцене: даже не хватило сил противостоять этой неподдельной самоуверенности. Откровенная беззаботность Алены постоянно вызывала у меня и восхищение, и недоумение. Подруга никогда не задумывалась о чувствах других.

— Торт в холодильнике, — произнесла я. — И я на всякий случай купила сладостей.

— Вот и молодец, Ясь, — подмигнула мне Алена. На душе потеплело. Приятно, что подруга пришла, хотя и ведет себя бесцеремонно. В конце концов, я уже привыкла к ее прямолинейности и открытости.

Алена быстро направилась к холодильнику. Вытащила торт, поставила его на стол, а затем прихватила ножик.

— Ну что, переходим к празднованию? — спросила она.

— Кстати, я как раз собиралась перекусить, — я жестом показала на забытую тарелку с тостами. — Присоединяйся, а потом можем перейти к торту.

— Что это за унылые бутерброды? — протянула Алена, с легкостью разрывая упаковку с шоколадными конфетами. — Нельзя начинать праздничный день с такого, Яся! Надо, чтобы было весело!

Она вынула одну конфету и протянула мне.

— Вот, попробуй. Сразу настроение поднимется!

Я машинально взяла конфету. Слова Алены зацепили меня, почему-то стало неприятно. Унылыми мои бутерброды мне точно не казались. Но дело было, конечно, не в них.

— Я все-таки съем свои бутеры, — пробормотала я в ответ, не выдавая своих переживаний. Внутри меня неожиданно вспыхнуло раздражение. Почему она всегда решает за меня, что мне нужно?

Алена, будто прочитав мои мысли, резко обернулась ко мне. Ее глаза, обычно искрящиеся весельем, стали серьезными.

— Извини, но я сделаю все, чтобы ты почувствовала себя особенной, — заявила она. — Бутерброды можно съесть в любой другой день. Сегодня твой день рождения, и я хочу, чтобы он был незабываемым.

Я тут же оттаяла. Подруга искренне желала превратить этот день в особенный, и я не могла не оценить ее старания. Весь мрак, который я накручивала в голове, начал рассеиваться. Алена просто хотела, как лучше — и вела себя так, как привыкла и умела.

— А что можно сделать? — поинтересовалась я.

— Давай устроим настоящий праздник, — с энтузиазмом выпалила Алена. — Будем веселиться до утра. Никаких грустных мыслей! Может, пойдем в клуб? У меня завтра как раз выходной.

Я не любила клубы. Там всегда было шумно и тесно — мне трудно расслабиться в таких местах. Зато Алена их просто обожала. Тут я вдруг вспомнила, что еще не рассказала подруге о своей находке.