— Как бы я хотела в тебя влюбиться, — сокровенные мысли шепотом сорвались с языка.

Я постаралась аккуратно выбраться из его объятий. Когда мне это удалось, я отошла на пару шагов от кровати и замерла. С губ слетел восхищённый вздох. Феликс, с его взлохмаченными волосами, в переплетении простыней и солнечного света, был похож на картину эпохи романтизма. Живое произведение искусства. Не последнюю роль в этом играла обстановка: кремовые стены и тяжелая деревянная мебель. А светлые шифоновые шторы словно плыли в воздухе, когда к ним прикасался прохладный ветерок из приоткрытой форточки.

Залюбовавшись, я сделала еще шаг назад, но внезапно уперлась во что-то твёрдое. Коротко обернувшись, я обнаружила высокий письменный стол, на нём, как и вчера, повсюду были разбросаны бумаги. Я протяжно зевнула и подняла к глазам первый попавшийся лист. «При содействии благотворительной организации «FP Fund». Программа «Строители будущего». Целью и задачей проведение программы является развитие и повышение уровня образования детей и молодёжи в отдалённых населённых пунктах…».

Нахмурившись, я перечитала предложение еще раз, а затем еще раз. Голова очень плохо соображала спросонья. Усилием воли я заставила себя сосредоточиться и взяла другой лист, на нём также стояла эмблема «FP Fund», и этот документ был также посвящён «Строителям будущего», только здесь уже был запрашиваемый перечень участников программы. Бóльшая часть фамилий мне ни о чём не говорила, к счастью, рядом имелась пояснительная приписка. Список включал очень многих: от сотрудников Роскосмоса и Сколково до олимпийских чемпионов. На столе было несколько аналогичных бумаг.

Перебрав несколько листов, я нашла другой, более исписанный. На нём также имелись уже знакомые слова «При содействии благотворительной организации «FP Fund». Программа «Созерцая мир». Целью и задачей проведение программы является популяризация искусства среди социальных масс, повышение интереса к мировой и отечественной истории, культуре, живописи, музыке… Проведение благотворительных вечеров, концертов, выставок… Собранные средства будут переданы на получение грантов на бизнес и образование в сфере культуры и искусств…».

Что это за бумаги? Неужели Феликс как-то связан с благотворительными фондами? Я напрягла память, пытаясь вспомнить, о чём он мне вчера рассказывал. Друг говорил что-то о том, что сегодня… нет, не сегодня, завтра. Завтра у него встреча с держателем картинной галереи для обсуждения… чего-то. Чего?

Как бы я не напрягалась, мозг отказывался содействовать мне в поиске ответа. Разочаровано опустив лист на стол, я провела по эмблеме пальцем. «FP Fund»… «FP»… Феликс Паррес.

От догадки у меня выпучились глаза. Так вот чем он занимается!

— Великие силы, — ошарашено прошептала я.

Слова прозвучали чересчур громко. Я это поняла, когда матрац на кровати слегка скрипнул, затем послышалось шелестение простыней. Резко обернувшись, я поспешно отошла от стола. Феликс потёр один глаз, затем несколько раз моргнул, пока его взгляд не сфокусировался на мне.

— Доброе утро, — заспанным голосом пробормотал он, а затем зевнул.

— Я бы сказала «Добрый вечер», — не удержалась от шутки я.

Друг улыбнулся, а затем перевёл взгляд на синее небо за окном.

— Который час? — приподнимаясь на локтях, поинтересовался он.

— Почти шесть. Я сама только-только проснулась. Прости, что разбудила.

Не сдержавшись, я присела на краешек широкой кровати. Так мы оказались лицом к лицу. Феликс взял меня за руку.

— Как ты? — нерешительно спросил он, поглаживая мои пальцы. — Ты вчера так быстро отключилась.

Я старалась не обращать внимания на то, как радостно моё тело отозвалось на его прикосновение.

— Сама пока не знаю. Но спалось мне хорошо. Спокойно.

Это было верное слово. Но причиной тому был не особняк, а Феликс. Рядом с ним мне было спокойно. И в этом была его главная ценность.

— Если я встречу этого мерзавца, то прибью на месте, — неожиданно резко заявил друг.

Оторвав взгляд от наших переплетённых пальцев, я посмотрела на парня. Его взгляд был направлен на мою щёку. Я вмиг поняла, что он говорит о Максе. Да уж, старый знакомый наградил меня приличным синяком. В этом я убедилась вчера, когда, наконец, добралась до зеркала в ванной. Сине-фиолетовое пятно расползлось от носа до виска и по форме и цвету напоминало баклажан.

— Он этого не стоит, — покачала головой я, а затем поспешно добавила — но мне приятно, что ты готов отстаивать мою честь, как настоящий рыцарь.

Феликс нежно улыбнулся. Я даже обомлела. Никогда не видела у него такой улыбки. Ироничную, весёлую, самодовольную — да. Но нежную… никогда.

— Ради тебя, Лина Солмей, я готов на многое.

Вот оно. Идеальный момент, чтобы спросить. Пока мы одни, в безопасности, и никто нас не беспокоит. Я крепче сжала его ладонь и тихо сказала:

— Думаю, настало время нам поговорить.

Феликс заметно напрягся, но, спустя секунду, согласно кивнул. Он подтянулся на оной руке, чтобы сесть ровнее.

— Я просто хочу понять, разобраться в том, что между нами. Как это называть? Дружба или отношения? Что-то между? Или ни то, ни другое?

— А что ты чувствуешь? — в ответ спросил парень.

Я задумалась, подбирая правильные слова.

— Я… Я чувствую, что ты очень важен для меня. Когда ты рядом, я чувствую себя спокойно, в безопасности. Чувствую, что могу быть собой на сто процентов. Рядом с тобой мне всегда становиться лучше. Даже в самые плохие дни, — Феликс улыбнулся, а я продолжила. — Ты заставляешь меня смеяться и радоваться. Я чувствую, что ты очень хороший человек, и что я могу доверить тебе всё, вплоть до собственной жизни. И мне невероятно приятно прикасаться к тебе, возможно, я даже испытываю нежность, но не… — я запнулась.

— Страсть, — подсказал Феликс.

Я нерешительно кивнула, подтверждая его догадку. Это было самое точное слово.

— А что чувствуешь ты? — дрожащим голосом спросила я.

Феликс накрыл мою ладонь второй рукой и сжал, заставив встретиться с ним глазами.

— Я чувствую, что одна из самых прекрасных женщин, что я встречал в своей жизни. Невероятно красивая, умная, добрая и внимательная. Когда ты входишь в комнату — хочется смотреть только на тебя, когда ты говоришь — хочется слушать только тебя. И при этом ты кажешься настолько хрупкой, что мне хочется бросить все свои возможности на то, чтобы оберегать тебя. Не будь я последним дураком, то уже давно целовал бы землю, по которой ты ходишь.

От его слов мои глаза наполнились слезами.

— Ты однозначно особенная девушка. И я, наверное, до конца жизни буду кусать локти, за то, что не удержал тебя рядом. Но я просто не могу этого сделать, не могу обещать тебе преданность, когда часть меня невольно смотрит на другую.

Я понимающе улыбнулась ему.

— Знаю. И я не сержусь, ты ведь ничего мне не должен.

— Как бы я хотел в тебя влюбиться, — прошептал Феликс.

Моё сердце заколотилось. Именно эти слова я прошептала ему совсем недавно. Неужели друг услышал их во сне?

— Так было бы проще, да?

— Намного.

Парень выглядел так, будто мы разбили друг другу сердце. Я ласково провела пальцами по его щеке. Даже сейчас мне хотелось обнять его, и, вопреки собственным словам, поцеловать. Феликс не заслуживал таких переживаний. Но вместо этого я процитировала строчки, врезавшиеся в мою память очень много лет назад.

— Мы любим тех, кто нас не любит, мы губим тех, кто в нас влюблён…

— Мы ненавидим, но целуем, — печально улыбнувшись, продолжил друг. — Мы не стремимся, но живём.

А затем Феликс сам притянул меня к своей груди. Не выдержав, я расплакалась. Слёзы капали на его обнаженную грудь и живот.

— Ты всегда будешь особенной для меня, — прошептал он, поглаживая меня по волосам.

Я ничего не ответила.

Было невыносимо грустно от собственной беспомощности. Хотелось спросить собственное сердце: почему оно влюбляется не в тех парней? Почему выбирает таких, как Никита, а таких, как Феликс обходит стороной? Но, как бы я не кричала на жестокий орган, он не мог дать мне ответ.