— Кехир скрылся в ней, — подтвердила Хамель наши догадки. — И наверняка таких нор здесь полным-полно, мы могли пройти мимо десятков из них, совершенно не замечая.

— Неспроста шахтёры так боятся местных монстров, — Гильт размахнулся и, несколькими ударами молота обрушив породу над норой, завалил ход. — Нельзя расслабляться, думая, что не оставили никого за спиной.

Я осмотрел свои ранения. В основном это были ровные и весьма глубокие порезы, просто удивительно, что боль от них казалась такой слабой. Сконцентрировав положительную энергию, я легко затворил раны, о которых напоминали теперь лишь прорехи в штанах и пятна крови. Помнится, в книге заклинаний был трюк нулевого уровня, позволяющий чинить такие мелкие повреждения силой магии, надо будет поискать его в гримуаре на привале.

Оставив трупы кехиров валяться посреди коридора, — я чувствовал желание Гильта забрать с собой отрубленную голову в качестве трофея, но он ничего так и не сказал, — мы перекусили и продолжили спускаться в глубь тоннеля.

В течение следующих часов мы больше не встретили монстров и остановились на привал под сенью огромного кристалла арканита. Я разыскал кантрип, называемый ремонт, и без труда сколдовал его на порванную штанину: никаких ингредиентов не требовалось, лишь малая толика энергии и формирование плетения жестами с голосовой активацией. Гильт, по обыкновению, ушёл ковыряться в породе, едва мы перекусили. Ванорз последовал примеру Альмы и быстро уснул, я же немного пошлифовал ониксы, пока не стал клевать носом, и тоже улёгся на спальный мешок.

Когда я проснулся, дварф передал мне ещё один мешочек с ониксами и похвастался найденным самородком золота размером с кулак. Наскоро позавтракав, мы отправились дальше и весь следующий период шли по залитому мягким светом коридору, который постепенно сужался. Кристаллы теперь попадались реже, зато были всё более огромными, некоторые даже врастали в потолок, перегораживая проход, будто колонны. А потом они вдруг пропали. Впереди нас снова ожидала лишь тьма туннеля.

Судя по таймеру, можно было бы идти ещё часок-другой, но мои спутники выразили желание разбить лагерь здесь, у последнего светящегося кристалла, который был в пределах нашей видимости. Я не стал возражать, и мы остановились на отдых.

На сей раз добыча дварфа оказалась скудной: он нашёл только самородки железа. Однако я чувствовал, что Гильт вполне доволен и этим. Дальше мы снова шли в полной темноте. Туннель стал гораздо уже, хотя всё равно оставался довольно-таки широким — думаю, телега здесь ещё могла бы протиснуться. А вот потолок действительно значительно опустился: я легко мог коснутся его каменной поверхности, стоило лишь вытянуть руку над головой.

Передвигались мы чуть медленнее, старательно осматривая стены в поисках всевозможных ходов и закоулков, откуда могли бы выскочить монстры. И за пару часов до обеда наткнулись на интересную находку. Недалеко от стены туннеля валялся меч. Точнее сказать, мы догадались, что этот искорёженный металлический прут, больше смахивающий на какую-нибудь корягу, когда-то был мечом, только внимательно рассмотрев его. Древнее оружие было обезображено до неузнаваемости, металл потёк и, изъеденный мелкими крапинками, имел угольно-чёрный окрас.

— Кислота, — сделал вывод Гильт, долго крутя этот кусок металла в руках. Вот только в голосе его звучали нотки неуверенности. — Правда, я никогда не встречал подобного эффекта… становится понятно, почему в архивных записях не было чётких выводов о природе Чёрной Смерти.

— Наверняка именно здесь и был найден тот самый единственный выживший, — предположил я, — а этот меч был его оружием.

— Скорее всего, — мрачно согласился Гильт, положив испорченный меч на то же место, где он лежал до этого. — И в отчёте говорилось, что дальше поисковая группа идти не рискнула…

Эльфы ничего не сказали, и мы пошли дальше, ступая теперь с ещё большей осторожностью. Напряжение сказалось и во время обеда, все ели молча. Только Альма улыбалась, глядя на наши тревожные лица, и иногда даже тихонько посмеивалась. Гильта это раздражало, а с меня вдруг слетело всё напряжение, будто я скинул с себя наваждение. Я прекрасно понимал, что Альма не в себе и не осознаёт всей опасности своего положения, да она вряд ли понимала даже, где находится… Но от этого её улыбка была такой искренней, такой беззаботной, что невольно поднимала настроение.

В этот раз привал не прошёл так же спокойно, как обычно. Едва я заснул, как меня разбудила Хамель. На мой вопрос «В чём дело?», она предложила прислушаться. Впереди по коридору доносился привычный стук молотка Гильта по камню, а вот с той стороны, откуда мы пришли, вдруг послышался знакомый хлюпающий звук, будто кто-то шлёпал мясистой лапой по влажному полу.

— Кехиры?

— Очень на то похоже, — кивнула Хамель. — Я давно их услышала, и они всё ещё на приличном расстоянии, но сейчас стали приближаться. Нам следует быть настороже, — с этими словами она потормошила спящего Ванорза.

Эльф тут же прекратил сопеть и открыл глаза, но не стал суетиться, вскакивать или о чём-то расспрашивать, лишь пристально посмотрел на девушку. Та кивнула, и эльф привстал, подтянул к себе поближе чехлы луков, после чего принял позу для медитации. Я же снова лёг и вскоре задремал, прислушиваясь к шорохам и редким то приближающимся, то удаляющимся шлепкам от прыжков кислотных ящеров.

Кехиры так и не рискнули на нас напасть, и единственным негативным последствием их приближения стало то, что я не выспался как следует. Дальше коридор уходил вниз ещё круче, опасность споткнуться и кубарем покатиться куда-то в неизвестность значительно возросла. Иногда попадались прямые участки, и мы несколько часов шли по ним с относительным комфортом, но потом они опять сменялись резким спуском.

На привал мы остановились в том месте, где коридор расширялся, образуя своего рода пещеру, которая из-за гладких слоёв породы на стенах, будто бы отсечённых гигантским ножом, немного походила на зал. Перед тем как расположиться на отдых, мы тщательно обследовали стены и не обнаружили никаких нор, звуки преследователей тоже стихли. Тьма в пещере казалась почти материальной — вытяни руку, и можно было бы коснуться её кончиками пальцев. Да и в целом здесь царила давящая атмосфера предчувствия чего-то опасного. Тишина и отсутствие каких-либо признаков угрозы лишь усиливали это ощущение, будто даже грозные подземные монстры опасались сюда забираться. Мне подумалось, что впервые подобное ощущение пришло ко мне ещё в то время, когда мы нашли искорёженный меч, но я не обратил на это особого внимания, объяснив всё напряжением, вызванным постоянным ожиданием нападения и клаустрофобией от подземного коридора. Но в этой пещере все чувства словно так и кричали: назад, возвращайся, или быть беде! Я даже заглянул в системное окно, а нет ли там каких сообщений о проверках воли. Однако ничего такого там не обнаружилось.

Мои спутники тоже испытывали нечто похожее. В ответ на мои слова Ванорз нервно посмеялся над глупыми страхами, Хамель мрачно молчала, даже Альма вела себя тихо и быстро легла спать. Гильт ничего не чувствовал, но на всякий случай не стал заниматься рудой и остался сторожить вместе с драэлин.

Потом нас опять ждала монотонность туннеля с чередой постоянных спусков и ровных мест. Прислушаться, осмотреться, обратить внимание, куда ставишь ногу… всё это начинало превращаться в рутину. Такое однообразие привело к тому, что я даже не заметил, когда вокруг нас исчезли стены. Остановившись вместе с остальными, я поднял голову и замер, пытаясь осознать, где мы очутились.

Перед нами простиралась огромная пещера практически идеальной полусферической формы. А в ней лежал город. Вернее, кусок города: создавалось впечатление, будто кто-то вырезал огромный круглый сектор и перенёс его сюда, глубоко под землю. В центре пещеры вздымался полусферой белый купол, сразу бросалось в глаза, что его окружность была строго пропорциональна явно искусственным сводам пещеры. Купол этот был матовым, но сквозь него всё равно чётко различались очертания огромного величественного здания из белого камня с очень знакомым мне силуэтом. Помимо собора, купол накрывал ещё несколько зданий, я бы сказал, весь прилегающий к храму район. А за белой пеленой распростёрлась вся остальная часть города.