Советник вздохнул, в очередной раз пытаясь уложить в голове, насколько далек их принц от приличий, пусть эти приличия и волчьи. Мэллин истолковал дыхательное упражнение по-своему.

— Сложно, но можно, советник. В Лугнасад не принято отказывать дамам, а они никак не могли выбрать! Слава светлому Лугу, замужние попались, никто о браке годичном не попросил, а то одна солнечная была, я бы не выдержал, эти их принципы смирения и милосердия ко всему живому… Ну что ты смотришь так, Джаред! Штаны-то завязаны, раз рядом дети!

— Это кто же, позвольте осведомиться? — договорил Джаред и осознал, что опять угодил в расставленные на него сети.

— Разумеется, ты, племянник Майлгуира, советник Благого двора, сын моего брата Мэрвина!

Принц был на три тысячи лет старше Джареда, о чем Мэллин напоминал при каждом удобном и неудобном случае.

Память отца сегодня тревожили неприлично часто, поэтому Джаред помрачнел и поспешил перевести тему: покой могущественных мертвых лучше сохранять неприкосновенным, не давая им докучать живым. Достаточно и того, что страдает он один.

— Прошу, мой принц, поговорим о Мэренн. По вашему мнению, наш король должен был ее выгнать? — как можно более сухо уточнил советник.

— Тебе виднее, — хмыкнул Мэллин. — Ты же ее выбрал.

— Я не… — откашлялся Джаред. — Я не выбрал ничего из того, что не хотело быть выбранным!

Отец одобрительно кивнул, а Мэллин прицокнул, нарушая красоту фразы.

— Хотело! Ты прям как не про девушку, а про этого истукана. Я вот думаю, не устроить ли ему что-нибудь зажигательное. Каждый праздник одно и то же, забьется к себе, еще и на портрет небось смотрит.

— Я прошу вас, мой принц, — заторопился Джаред. — Не надо!

— Джаред, да не переживай ты!

Вытянувшийся Мэллин похлопал его по плечу, что смотрелось потешно, однако советнику было совсем не до смеха, хотя прикосновение нелогично успокаивало.

— Все наладится, уверяю тебя, не так, так эдак!

— Ваши слова да старому богу в уши, мой принц. Не уверен, что все разрешится само, потому и настороже. До этого все заворачивалось по наихудшему варианту, и я пока не могу предположить иного.

— Иногда ты просто невыносимо напоминаешь брата.

Мэллин передернул плечами, достал из кармана кислое садовое яблоко, хрупнул не хуже коня, и направился к королевским покоям, напевая что-то мелодичное по исполнению и крайне похабное по содержанию, подпрыгивая в па, достойных лучших танцоров.

Советник, припомнив благие ветки в самых изощренных сочетаниях, поспешил следом.

Насколько Джаред знал своего дядю, он вряд ли удовлетворится ночью. Так что они прождали до полудня. Мэллин пел, Джаред караулил.

Мэренн выглядела уставшей, но такой счастливой, что у советника сжалось сердце. Он не ошибся, подойдя к ней. Это синее пламя ни с чем не спутать, эту принадлежность души и сердца, которая ныне слилась с принадлежностью тел, усилилась многократно, вспыхнула, давая огонь и жизнь тому, что, кажется, замерло навеки.

Пусть Майлгуир этого старательно не замечал.

Потом принц ерничал с Вьюном, а Джаред проверил спальню на всевозможные заклятия, которые вольно или невольно могла принести на себе Мэренн. Подумал, прислушался к внутреннему голосу и дал распоряжения насчет одежды для Мэренн. Просто на всякий случай.

Вторую ночь Майлгуир и Мэренн провели в лесу. Это было неожиданно: вытащить короля волков побегать в облике зверя не удавалось уже очень долго, а ведь Джаред пояснял, для чего это нужно, настаивал, просил, наконец. А у неулыбчивой волчицы это вышло! Легкий укол ревности был посчитан как неправильный — не Джареду же быть королевской волчицей! Но то, что Мэренн смогла заставить Майлгуира обратиться, уже говорило о многом.

Джаред вздохнул, подумав, что та опасность, про которую он твердил Мэренн, никуда не ушла, а только усилилась. Смерть в Благом мире давно уже стала платой за истинную любовь.

Ее аура полыхала от счастья, черное пламя Майлгуира тлело по краям.

Совершенно оставить короля без защиты Джареду не давал его долг, приблизиться к паре, страстно перекатывающейся то по воде, то по земле, не позволяли приличия. Отец цокал над плечом, стражники краснели, Майлгуир порыкивал, Мэренн стонала.

Утомленный чужими переживаниями, Джаред скомандовал страже, они отъехали — и вновь вернулись уже наутро.

Дрема в седле той ночью, конечно же, тоже не могла считаться за нормальный сон, а пара часов в обществе Алана вполне восстановила бы силы, и советник решил себе это позволить. Начальник замковой стражи расслабленно сидел в соседнем кресле, и его спокойствие постепенно передавалась Джареду, отодвигая проблемы и тревоги на край сознания. В такие минуты мир переставал состоять из направленных на Черный замок, короля и советника остро заточенных лезвий. Хоть ненадолго. Так часто они встречались редко, однако надо расспросить Алана, что его беспо…

Джаред уже начал погружаться в сладкую дрему, как в дверь застучали.

— Простите, господин советник. Наш король требует вас к себе!

— Когда? — ошеломленно спросил Джаред, пока Алан промаргивался. Глянул на полную луну — стоял самый глубокий час ночи.

— Немедленно. Просили, чтобы вы Книгу Семей не забыли прихватить, — за дверью закашлялись.

Джаред встретил взгляд Алана, не менее удивленный, чем его.

— Надо идти, — заторопился советник, и Алан прощально коснулся плеча.

Все переходы замка переливались неявным перламутровым цветом. Багряно-желтый круг слабых облаков создавал кольцо вокруг ночного светила, лучи, чуть ли не менее яркие, чем у солнца, проникали во все окна, в каждый уголок замка.

Джаред вспоминал родословную Антэйна, думая, как славно было бы отдать Мэренн этому юноше. Просчитал, какое приданое получила бы волчица после ночи с Майлгуиром и во сколько бы это обошлось казне. Как благословение короля волков наконец укрепило бы вновь пошатнувшиеся отношения с северным кланом вообще и с его лэрдом Ллвидом в частности… И понимал, что этому не бывать.

Он бросил взгляд в алебастровое от света луны зеркало стен, поправил кружева на камизе, проверил крючки на сюрко, погладил фибулу и, придерживая немаленькую книгу, осторожно постучал в двери королевской опочивальни.

— Заходи! — знакомый рык был ответом.

— Мой король, моя волчица, — кивнул Джаред, оглядев Мэренн и короля. — Чем могу вам быть полезен в столь поздний час?

Надо признаться, они удивительно хорошо смотрелись вместе. Майлгуир, обретя и потеряв любовь когда-то, отяжелел ликом, приобрел матерость свирепого одинокого зверя. Ярко-белая прядь струилась в его волосах, темно-серые, почти стальные глаза пылали. Под этим взглядом трепетали короли, таяли женщины, отступали армии, а хрупкая Мэренн стояла, выпрямившись и подняв подбородок, без намека на страх. Тонкая, гордая, любящая. Впору было позавидовать, но тут Майлгуир, блеснув янтарем глаз, повел рукой в сторону волчицы:

— Мэренн воспользовалась своим правом просить о годичном браке во имя любви. Да, я знаю, что королям это не предлагают! — увидел король открывшего рот советника. — Но я готов подтвердить это своим Словом. Книга Семей поддержит подобный союз?!

— Камень покажет, мой король.

Владыка сжал губы, раздул ноздри, словно и хотел, и не хотел происходящего; подтолкнул волчицу, и та, подойдя к распахнутой советником книге, произнесла:

— Я люблю вас всем своим сердцем! Пусть ваш дом будет моим домом, а ваше небо — моим небом…

— Я подтверждаю это своим Словом. Мэренн — жена мне, пока бессмертие не разлучит нас.

Волчица вздрогнула, услышав полную, а не годичную формулировку, словно хотела убрать ладонь с лунного овального кругляша на фолианте, но король, шагнув вперед, припечатал ее руку — и камень загорелся белым огнем, кидая яркие лучи сквозь перекрещенные пальцы.

— Дом Волка подтверждает этот брак, — произнес советник. — Мой король, вам надо бы представить вашу супругу Благому Двору…

— После праздника! — рыкнул сердитый и раздосадованный король.