Его быстро вернули обратно, но судя по виду побледневшего еще собрания, хорошего никто не ждал.

— Это что это вы сейчас сказали? — голос Мэллина стал до невеселого насмешливым.

— Это мы сказали, что вы очень миловидный, очень, просто поразительно, принц, красавец, как и ваш брат, — самый языкатый степняк склонился до земли.

— Вот и я про что, как нет её у вас, так и нет, идите, ищите, — Мэллин махнул рукой в сторону выхода.

— Конечно же, принц, сразу, опишите, хоть в общих чертах, как она выглядит, чтобы мы ее нашли? — степняк говорил вежливо, но матово-черными глазами сверкал недружелюбно.

— Ха, умеешь вопросы задавать, а, Флайдаст? — Мэллин снова неприкрыто развеселился. — Так, как бы вам описать поточнее-то… Она, понимаете, так просто не валяется. Она или есть, или ее нет. Она-она-она быстро пачкается, вот, потом сложно очисткой заниматься.

Джаред начал догадываться о разгадке и нарочно нахмурился, принимая самый серьезный свой вид.

— Эти приметы подойдут кому угодно, принц, помогите нам найти потерянную, — степняк опять витийствовал.

— Я пытаюсь! Я не понимаю, почему вы не понимаете, — Мэллин надулся, но ему быстро надоело, и он принялся выдумывать другие приметы. — Она теряется вместе с чем-нибудь еще, обычно, и как-нибудь просто. А вот чтобы найти её, трудиться надо, Флайдаст, понимаешь? У тебя вот глаза умные, ты-то хоть понимаешь?

То, что принц издевается, не представляло неожиданности ни для кого, но только одному Джареду все больше хотелось смеяться.

— Принц, я пытаюсь, но ваш светоч мудрости доступен не всякому уму, очень редкому, настолько же редкому, как бисер среди корма для скота, — степняк прикрыл глаза и склонился опять. — Для нас, обычных умом, трудно не перепутать…

Смеяться Джареду расхотелось.

— Ну, коли уж ты перешел на художественные, артистические сравнения, мне придется соответствовать! — Мэллин улыбался ослепительно, — Итак, слушай: та, которую вам нужно найти, таится среди бывшего и небывшего, на границе и на свету, там, где все понятно и неизведанно в одно время, где есть место неожиданности, лишь когда она предсказана. Понятно?

— Ваше сиятельное объяснение совершенно туманно, — степняк попытался вернуться к предыдущему способу объяснения, но Мэллин уже загорелся идеей.

Насколько Джаред принца понимал, это была месть. А может, развлечение — но точно с ноткой мести!

— Эй! Я стараюсь подбирать слова попроще! — Мэллин еще сделал вид, что обиделся. — Так вот, то есть ты представил, где это она, а теперь представь, что ее там нет!

Стало почти что слышно, как заскрипели мысли внутри голов сиятельного собрания. Джаред мог бы поклясться, Мэллин тоже это слышал. Возможно, добивался именно этой скрипучей музыки.

— А раз её там нет, то вместо неё там просто очень темно! Черно! Грязно! Понимаешь? И вот пока не ототрешь, не найдешь её, потому что она там, но глубоко, под огромным, толстым-толстым-толстым слоем грязи, вот! А теперь идите-идите, я устал мудростью делиться, приходите, когда путать перестанете бисер с горошком, а еще когда её найдете, уверен, это возможно!

Ши ничего не оставалось, кроме как покинуть залу. Мэллин фыркнул им вслед и поуютнее примостился на троне.

Джаред подождал, пока двери закрылись за ушедшими, обернулся к принцу.

— Могу я осведомиться? Уточнить?

— Что, тоже интересно стало? — Мэллин сразу же оживился, но дальше путать не стал. — Думаю, у тебя уже есть догадка, ты-то, в отличие от них, соображаешь хорошо!

— Благодарю, моего принца за столь лестное признание, — Джаред приложил ладонь к груди, соблюдая этикет, как прекрасное обрамление любой картины, веселой или нет. — То, что они потеряли, и без чего не могут явиться перед вами или нашим королем, это совесть?

— В точку, волчонок! В точку! Именно! — Мэллин опять задрожал от смеха. — Пусть теперь поищут! А то совсем совесть потеряли, заявляться со всякими прошениями-разрешениями в самый разгар праздника Любви и красоты! Да еще тогда, когда брат впервые за пару тысяч лет действительно самим праздником увлекся!

Джаред промолчал, потому что сейчас их доблестный король увлекся погоней, а не Мэренн. И обнаружить его пока не удавалось.

— Слушай, Джаред, а у тебя нет такого подспудного беспокойства, под ложечкой не сосет? Не гложет что-то такое необъяснимое, потому что Майлгуир далеко?

Джаред задумался: если его беспокойство не единственное…

— Вот как будто душа не на месте, да? Такое вот, прямо, не объяснишь толком, но понятно, что дела неважные?

Советник задержался на пару секунд с кивком, сличая ощущения и находя все больше похожих, к своему ужасу.

— Вот, как будто, плохо ему там, что-то случилось и надо проверить, нет такого? — Мэллин заглянул в глаза. — Ну, вот и у меня нет!

— Совести у вас нет, — тихо произнес советник. Предчувствиям он привык верить безоговорочно.

— Ее ни у кого тут нет, — Мэллин упал на трон и скрестил ноги. — Мы обязаны были их принять? Мы их приняли. Пусть приходят после Лугнасада. А теперь расскажи мне, Джаред, чего ты там узнал.

— Вам это не понравится, мой принц, — тихо произнес Джаред.

Кони неслись вперед по ночной дороге. Без промедления, без остановки. Огромный тусклый рубин луны растаял за горизонтом, и почти сразу выкатилось, слепя глаза, яркое даже поутру солнце.

Запаха Мэренн не ощущалось, только слабый, горьковатый аромат подснежников вел Майлгуира вперед. И, конечно, запах Антэйна.

Бешеная скачка должна была выгнать все мысли, но они лезли в голову без приглашения.

Королева, о которой не объявили благим ши, еще не королева. Майлгуир промедлил, понимая, что праздники сразу и закончатся. Но на что надеялся этот Антэйн? Что Майлгуир не будет ее искать? Что?.. Дыхание пресеклось, а золотой конь с белой проточиной чуть не споткнулся. Приворотная магия была под запретом, тем более было запрещено касаться любви — а Мэренн любила его! — но волк, осмелившийся выкрасть волчицу, мог и применить запретное колдовство. Насладиться коротким счастьем, раз уж Мэренн ему наотрез отказала. Разве любовь не стоит жизни? Когда-то сам волчий король поступил точно так же. Что это, расплата? Разве мало ему было свершившейся расплаты? Ушедшая любимая, потерянный сын, проклятое королевство…

Конь рванулся вперед, ощущая нетерпение всадника. Лес остался позади. Теперь ровную дорогу окружали поля из разнотравья, порыжевшие в преддверии осени.

Сбиться с пути король не боялся — след ощущался отчетливо. Возможно, большую часть пути Антэйн проделал именно по лунному лучу, раз королевские волки, как ни спешили, все еще не могли его нагнать. К полудню, когда мышцы стало сводить от усталости, к Мидиру пришло очень нехорошее ощущение. Что они торопятся не туда, хотя все указывало на Укрывище: след словно бы двоился перед внутренним взором, вводя в заблуждение, как хорошая ловушка, по-настоящему отменная, вселяющая страх и неуверенность в преследователей.

Волчий король решительно отбросил все сомнения — раз его пытаются отвлечь, значит, дорога выбрана верно! Можно было успеть за два дня пути. И пусть только Ллвид попробует не отдать им своего родича!

Но к вечеру у коней пошла носом кровь, и волчий король смирился с привалом. Сумрачно глянул на подошедшего волка, тот, однако, не испугался, настоял, чтобы Майлгуир выпил хотя бы бульон, если не хочет упасть с коня во время следующего перегона. Майлгуир не хотел — и выпил, еле удерживая чашку одеревеневшими пальцами.

Тревога жгла каленым железом.

Как Мэренн, где она, что с ней? Жива ли? А что творится сейчас в Черном замке? Благой Двор всегда напоминал Майлгуиру море. Стоит отвернуться — и там уже буря. Пропажа владыки Светлых земель вместе с его Лугнасадной королевой в разгар светлого праздника наверняка дала пищу кривотолкам. Самые важные дела всегда решались именно после этих семи дней любви и свободы. Справятся ли Джаред и Мэллин?