Он уже заметил, что на одежде обоих противников темнеют пятна крови, однако, это его не встревожило. Опытным взглядом он сразу определил, что противники примерно равны по силам и, те преимущества, которые дают им различные стили, вряд ли могут привести к успеху кого-то из них. Он, прищурившись, следил за поединком, попутно отмечая удачные приёмы и изредка проскакивающие ошибки. Зная их запас прочности, он предполагал, что бой будет долгим, и поудобнее устроился возле ствола раскидистого дуба.

Солнце медленно перемещалось по небу, а звон клинков под зелёным пологом переплетённых ветвей всё не стихал. Авсур и Сёрмон, покрытые кровоточащими ранами продолжали свой поединок. Не зная устали, они без конца сшибали свои мечи, зорко следя друг за другом, готовые использовать малейший промах противника, чтоб пронзить его насквозь. Ещё одна пара глаз также внимательно следила за ними. Поединок явно затягивался, а ярость изгоев не утихала. Тёмные глаза Криса Джордана ловили каждое движение, и смутное беспокойство пробуждалось в его душе. На сей раз, они действительно были полны решимости покончить с этим. И дело даже не в Терри. Просто это кажется им выходом, возможностью изменить ситуацию без потерянного свитка, который они не могут найти, и сложного ритуала. Если разбить тандем, на который опирается Проклятый, что он сделает?

Джордан медленно поднялся на ноги и положил руку на рукоятку кинжала на поясе. Он понимал, что они устали, что они в отчаянии, что сейчас они бьются не против друг друга, а против Проклятого. И, в общем-то, наверно, им даже всё равно, кто умрёт, но один должен умереть.

— Я так не думаю, — резко произнёс он, заметив странное движение руки Сёрмона.

Легко вытащив из ножен кинжал, он метнул его, узкое лезвие вонзилось в кисть алкорца, и тот отскочил. На траву упали тонкие блестящие звёздочки сюрикенов.

— Ах, ты… — тихо произнёс Авсур, кладя руку на кобуру.

Сёрмон, не отрываясь, смотрел ему в глаза, даже не пытаясь дотянуться до своего бластера.

— Хватит! — произнёс Джордан и негромко добавил: — Это было бы слишком просто.

Сёрмон и Авсур одновременно взглянули на него.

— Я знаю, о чём говорю. Ритуал — единственный выход. Другого нет, — он подошёл, и Сёрмон рывком вырвав кинжал из раны на руке, вернул ему.

— А если мы не найдём свиток? — спросил он.

— Тогда можете кончать собой, только не на населённой планете. — Джордан вытер кровь с клинка и сунул кинжал в ножны.

— Какое нам до этого дело? — поинтересовался Авсур. — До населения планеты.

— Это вы у меня спрашиваете? — зло усмехнулся проводник.

— Что если обезумеет целая планета? — пробормотал Сёрмон. — Что с того?

— Зачем ты убил девушку? — тихо спросил Джордан.

Алкорец молча взглянул на Авсура и отвернулся,

— Ему нужно убивать, — процедил ормиец. — К тому же он ревновал. Верно, лисёночек?

— Он хотел спровоцировать тебя на нападение, — возразил Джордан.

Авсур недоверчиво взглянул на него, а потом посмотрел на Сёрмона.

— Это правда? Ты не мог просто взять и перерезать мне горло ночью?

— Кто сказал, что я хотел тебя убить? — обернулся Сёрмон. — Я думал, что ты убьёшь меня. В поединке, чтоб тебе не за что было себя винить. Ты ж такой чувствительный. А потом… Тебе не нужно было говорить мне о моей наследственности. Ты же знаешь, я зверею от этого… Потом уже я хотел тебя убить.

— Погоди, почему это я должен был убить тебя? — ошарашено произнёс Авсур. — Чего ради ты нарывался на мой меч?

— Я устал, — Сёрмон обернулся. — И я проигрываю. Пока мы ищем свиток, если мы его найдём, эта тварь поглотит меня. А я знаю, что это такое. Я всю жизнь бежал от неё. В детстве я убегал из замка в лес. В юности — из родового имения в столицу. В молодости с Алкора в космос. Оно преследовало меня повсюду. Я пытался сбежать из жизни. Я вечно кидался на чужие мечи, но на Орме я стал слишком ловок, чтоб повстанцы могли меня убить. А когда пытались свои, ты вытащил меня. Зачем ты это сделал?

— Я хотел как лучше, — пожал плечами Авсур. — Да и ты не особо сопротивлялся.

— Я слишком слаб, — болезненно улыбнулся Сёрмон. — Я хочу жить. Только в такие дни, как сегодня, я достаточно ненавижу себя, чтоб позволить тебе убить меня. Но только тебе.

— В таком случае на сегодня ты свой шанс упустил, — Авсур с лязгом загнал меч в ножны и повернулся в сторону лагеря. — Терри ты убил зря…

— Что вообще значит какая-то Терри… — пробормотал Сёрмон устало.

Авсур ушёл. Алкорец какое-то время смотрел ему вслед, а потом обернулся к Джордану.

— А ведь если б мы дрались с тобой, ты б со мной справился, верно? — оценивающе взглянув на него, пробормотал Сёрмон.

— Если это приглашение, то даже не надейся. Если нарвёшься, получишь рукояткой меча по загривку и будешь отлеживаться на травке, пока не остынешь, — усмехнулся тот.

— Ах, да… Ты же не любишь крови.

— Не люблю, но дело не в этом. Я не хочу, чтоб эта планета досталась Проклятому.

— Вечно ты о глобальном… — проворчал алкорец и побрёл вслед за Авсуром. Он задумчиво рассматривал свою рану. — Вот ты мне руку продырявил, а я на тебя не в обиде. Почему?

— Потому что я прав, — уверенно заявил Джордан и, посмотрев на проблески солнца в густой листве, глубоко вздохнул и направился в противоположную сторону,

V

Багровый диск Аматесу уже давно скрылся за верхушками дубов, и теперь они высились в темноте огромными чёрными тенями на фоне темнеющего неба. Звёзды только проступали бледными искрами в тёмно-синем океане, и тишину изредка прорезали крики ночных птиц и треск веток под ногами каких-то животных, подходивших, чтоб посмотреть на огни. В лагере Хорста горели костры, некоторые из них были искусственными — большие жаркие шары, излучающие яркий оранжевый свет, но другие вполне натурально дымили и уютно потрескивали хворостом.

Этот костер был поодаль от других, и к нему никто не подходил, Существа и люди изредка косились на него и отводили взгляды. Что толку смотреть? Если даже после такого они снова вместе: капитан Барс и этот сумасшедший рыжий алкорец с птицей на плече.

Авсур смотрел в огонь. Яркие блики плясали, отражаясь его в чёрных влажных глазах. Терри была похоронена и забыта. Сёрмон остался рядом. Отчаянная попытка что-то изменить одним ударом меча ничего не дала. Это было бы слишком просто, как сказал проводник.

— Я не думал, что ты сопротивляешься этому, — произнёс он и взглянул на Сёрмона. Тот сидел чуть сбоку и тоже смотрел на пламя. В этот миг он был совсем не похож на опасного безумца. Просто красивый, хрупкий и несчастный мальчик.

— Я не сопротивляюсь, — покачал головой тот. — Этому нельзя сопротивляться, если зло в тебе. Я просто бегу…

— Но это тебе не нравится?

Сёрмон перевёл на Авсура задумчивый взгляд.

— Нравится? Я в ужасе, меня трясёт от отвращения. Как в детстве. Казалось бы, если видишь это с пелёнок, то можно привыкнуть… А я каждый раз заходился в истерике. И сбегал в лес. Я вырожденец из вырожденцев. Мой отец всю жизнь старался удержаться при дворе, а так как нравы изменились, ему приходилось сдерживать свои пороки до возвращения в замок. Тогда он оттягивался на всю катушку. Мать… Она мечтала стать фрейлиной и больше её ничего не интересовало. Даже то, что творится под носом. Если б я мог унаследовать их амбиции вместе с их наклонностями… у меня был бы смысл жизни. Как ты думаешь?

— Не знаю… — ормиец пожал плечами. — Я уже давно не задумываюсь о смысле жизни. Это имеет значение, если есть будущее, а что есть у меня?

— Печально… — Сёрмон вздохнул. — Со мной-то всё ясно. Я могу платить за грехи предков до седьмого колена, да и своих у меня более чем достаточно. Но ты… жаль, что я втянул тебя во всё это.

— Это не ты. Я сам, и он, — Авсур мрачно взглянул на филина, который внимательно смотрел на него мерцающими зелёными глазами. — Мы все имеем то, что заслужили.

— Обидно… — Сёрмон усмехнулся. — Ятолько начал жить как-то иначе. Я подумал, что можно жить, не убивая. До меня дошло простое откровение, что если меня мутит после убийств, значит просто нужно с ними кончать. Я впервые встретил кого-то, кто отнёсся ко мне по-братски, кого-то, кому можно доверять, с кем можно жить рядом… И вдруг всё это…