– Принёс?

– Принёс.

– Ну, бросай туда, коли принёс.

И покрытая мозолями рука небрежно махнула в сторону горна.

– Туда? – не поверил своим глазам оружейник, глядя на потрескивающие от жара угли.

– Туда, туда, – подтвердил Сварог, и с отчётливым ехидством в голосе спросил: – Ты же жертвовать собрался?

– Вроде того…

– Вот и жертвуй. И шустрее давай, от работы отвлекаешь.

Поражённый словами покровителя, Морган медленно подошёл к горну. В который раз за это утро из головы опять разбежались все мысли, а в груди вновь поселилась пустота. Конечно, он уже успел смириться с тем, что с луком придётся расстаться, однако положить его возле идола и потом убежать это одно, а вот так, своими собственными руками бросить в огонь – совершенно другое. И плевать, что рядом стоит божество и сверлит мрачным взглядом. Это оружие создавалось вовсе не для того, чтобы сгореть в огне божественного пламени!

– Не буду! – угрюмо пробурчал орк, разворачиваясь к богу-кузнецу.

– Чего это?

– Не могу!

Сварог пару мгновений изучал насупленную зелёную морду и… вдруг расплылся в искренней добродушной улыбке.

– Слава огню первозданному! Я-то уж грешным делом решил, что ты совсем умом тронулся.

– Что? – растерялся Морган. – В смысле?

– В прямом. Это же каким нужно быть идиотом, чтобы такую вещь пойти богам жертвовать?

И тут оружейник понял, что теперь вообще ничего не понимает.

– А разве не в этом весь смысл жертвы? – осторожно уточнил он. – Чем она ценнее для жертвующего, тем больше от неё отдача и всё такое?

– Вот я никак не пойму, это общение с Локи на тебя так повлияло или ты с рождения туповат? – нахмурился бог-кузнец, с неодобрением глядя на орка. – Вроде Мудрость с Интеллектом уже за сороковник перевалили, а такие глупые вопросы задаёшь. Вот скажи мне, в чём отличие искусства от ремесла?

– Эм-м-м-мм…

– Когда художник рисует картину, её потом повесят на стену и будут любоваться. А когда плотник сколотит табуретку, на ней будут сидеть. И если это хорошая табуретка, то ей будут пользоваться не только владелец, но и его дети, и может даже внуки. Так понятно?

– Понятно.

– Да ничего тебе не понятно, дылда стоеросовая! Сотворил для своей любимой шедевр, а потом припёрся ко мне со словами: «Прими в жертву, чтобы никто и никогда этот лук не увидел». Не находишь, что для божества, покровительствующего ремеслу, подобное может быть оскорблением кровным?

– Почему-то мне кажется, что другие боги с вами могут не согласиться, – пробормотал Морган, ощущая себя нерадивым учеником на ответе у строго учителя.

– Ты здесь других богов видишь? – совсем разъярился Сварог. – Нет? Вот и я не вижу. Ты ответ передо мной держишь, жаба безрукая! Ты хоть раз мне нормально молитвы вознёс? Нет! Только и мог, что прибежать, жертвенное оружие под идола кинуть, и сбежать обратно со словами «Спасибо за благословление».

Словно отвечая настроению старика, пламя в горне полыхало всё сильнее. С каждой фразой, что божественный кузнец вбивал в своего нерадивого последователя, будто молотом, он поднималось всё выше, пока не заполнило собой всю кузницу.

– Простите, – только и смог выдавить из себя оружейник, покрываясь потом. На удивление холодным, несмотря на окружающую обстановку.

– «Простите», – передразнил его бог, внезапно остывая. – Прощения он просит, словно дитятко малое. Ладно, дай хоть посмотрю, что ты там сотворил культяпками своими зелёными.

Морган послушно протянул ему завернутое в грязную ткань оружие. Бросив на оружейника неодобрительный взгляд, Сварог развернул покров и принялся изучать лук, в этот момент напомнив мастера Фаррендина. Здоровенные, словно великаньи, ручищи бережно обхватили рукоять, ласково погладили плечи, покрутили блоки, пробежались по стабилизаторам…

– И вот эту красоту ты хотел выбросить в помойку, – произнёс Сварог, бросив укоризненный взгляд на Моргана. – Сразу видно, не для жертвы этот лук создавался. Для любимой своей делал.

Ответа на это утверждение не требовалось, но на всякий случай орк виновато кивнул.

– Ну и кто ты после этого?

– Балбес?

– Чурка безмозглая, полено бесчувственное, подлиза подкроватная, – с видимым удовольствием принялся перечислять старик. – Ладно, забирай свою игрушку и дуй отсюда, работать мешаешь. Надеюсь девица, для которой ты так расстарался, будет достойна этого дара.

Второго приглашения не потребовалось. Забрав лук и вновь закутав его в тряпку, Морган спешно выскочил из кузницы и устремился в сторону видневшегося над деревьями храмового шпиля.

– И чтобы в следующий раз принёс достойную жертву! – раздался вслед громкий рык. – И про молитву не забудь!

Морган развернулся, отвесил низкий поклон, едва удержавшись от того, чтобы не перекреститься, и снова припустил по тропинке. Несмотря на полученный выговор, настроение у него было приподнятым, а за спиной словно выросли крылья. Стоило кузнице и её седовласому хозяину скрыться за деревьями, как ноги Мэгана сами перешли на бег. Он и сам не заметил, как снова оказался в мастерской, задержавшись разве что на выходе из храма, чтобы быстренько просмотреть новое оповещение от интерфейса:

«Получено Великое благословление Сварога: Великий мастер

Сотворённые вами предметы подчиняются своему творцу и никогда не обратятся против вас. Длительность эффекта – вечный (невозможно отменить).»

Формулировка определённо наводила на размышление. Как и тот факт, что оное благословление вроде как должно остаться даже в том случае, если Морган в пух и прах разругается со Сварогом. Мысленно подивившись столь необычному дару свыше, он отключил интерфейс и помчался домой, собираясь сделать один из самых ответственных шагов за обе жизни.

Ворвавшись в мастерскую, маг-оружейник промчался мимо ещё не приступивших к делу работников, миновал гоняющих травяной отвар Святогора, Миру и Гвена, вихрем взлетел по лестнице и распахнул дверь, чуть не столкнувшись лоб в лоб с Вельгой.

– Ты чего? – с подозрением спросила девушка, заметив встрёпанный вид своего мужчины.

– Так! Иди сюда!

Захлопнув за собой дверь, Морган схватил лучницу за руку и отволок её на середину комнаты. После чего встал на одно колено, протянул перед собой обёрнутый в ткань лук и, глядя своей избраннице в глаза, торжественно произнёс:

– Вельга Меради, окажи мне честь стать моей женой!

В комнате ненадолго повисла тишина, нарушаемая лишь громким сопением Моргана, не успевшего перевести дух. Правда тишина это была какая-то безрадостная… Словно затишье перед бурей.

– Морган Мэган! – голос девушки был подозрительно спокоен и тих. Брови, правда, почему-то съехались к переносице, а фиолетовые глаза, казалось, вот-вот да и метнут пару молний. – Я вроде бы ясно сказала, что хочу нормальное предложение, с ужином, цветочками и прочей романтикой. Только не говори, что забыл об этом незначительном факте.

– Эм…

Честно говоря, о той фразе про правильное предложение руки и сердца он помнил, хоть и считал шуткой. Но вот в данный конкретный момент она начисто вылетела из его головы. Как и тот факт, что проснувшаяся, но ещё не испившая утренней кружечки своего любимого настоя с цветочным запахом (была у неё такая любопытная привычка) лучница, больше походила на Бабу Ягу, чем на сказочную принцессу. И это в том случае, если она выспалась и проснулась самостоятельно. А если её разбудили…

– И что ты можешь сказать в своё оправдание?

– Прости, госпожа, дурака неразумного, – возопил Морган, бухаясь на колени и громким стуком врезаясь лбом в пол. – Прошу тебя, смени гнев на милость и прими этот скромный дар от верного слуги своего.

После чего разогнулся и развернул свёрток, что продолжал сжимать в руках. Расчёт оказался верным. Стоило Вельге увидеть перед собой лук, как выражение лица у неё тут же поменялось. Нахмуренные брови взлетели вверх, глаза увлажнились, а пухлые губы приоткрылись и задрожали.