— Спасибо, так и сделаю. А у тебя как дела?

— Хорошо, в последнее время Духи всегда отвечают, хоть я и часто их тревожу. Кстати, у меня заканчиваются запасы еды, — Ваннора посмотрела на Сагарда с картинным укором и улыбнулась.

— Я позабочусь, чтобы тебе принесли всё, что нужно.

— Да уж, с Риной ситуация неприятная вышла. Мальчик был многообещающий. Даже думала позвать его в ученики.

— Не просто неприятная, а кошмарная ситуация, — нахмурился Сагард.

Ваннора налила чай, и они еще долго сидели молча, глядя на костер сквозь уже исчезающую пелену дыма.

«Чьё сердце — Ваше ли, моё ли летело вскачь?» — М. И. Цветаева.

В последние несколько дней меня не покидали, а только сильнее раскручивали эмоциональные качели. То я радовался каждой травинке и каждому новому бытовому знанию, как ребёнок. То апатично смотрел в пространство, будто все желания отрубили гильотиной. То романтизировал мир, в котором я очутился, представляя себя мощным героем в самом центре событий приключенческой повести. То ненавидел и этот мир, и себя, мечтая вернутся в московскую суету, где о чём-то поразмышлять просто нет времени. То сокрушался, что с Эль всё как-то не складывается, а потом по телу бежали мурашки от предвкушения встречи. То вспоминал, как моих знакомых парализовало, как меня схватили дикие, то, что этому миру приходит конец. Отчего накатывал такой лютый страх и чувство безысходности, что хотелось накрыться одеялом и спрятаться под кровать.

В последний раз я испытывал такие яркие эмоции лет в пятнадцать. Когда ты ещё юн, но уже не мальчик и взрослая жизнь прямо впереди, осталось сделать лишь несколько шагов. Именно в это время в левое полушарие мозга навсегда впечатываются те вещи и события, о которых потом с ностальгией вспоминаешь всю взрослую жизнь. Та самая песня, которую слушал ещё на пластинке. Те самые вечера на лавочке с гитарой, где не знаешь никого из окружающих, но вы — одно целое. Тот самый фильм, вспоминая который на душе становится грустно, но легко. Ту самую девушку с большими глазами, к которой ты боялся подойти, а потом переехал в другой город. И те самые первые размышления о смысле жизни, о Боге и о том, что родители не вечны.

Я вспомнил, как примерно в этом возрасте сел на старенький дедушкин велосипед и помчался по спальному району. Только прошёл дождь, остудив знойный летний день. Я бодро рассекал лужи и наслаждался тем, как влажный ветер обдувает лицо, даря желанную прохладу. Пахло сладкой липой, и я, как дурачок, широко улыбался каждому из редких прохожих. И что самое забавное: они улыбались в ответ!

И вот сейчас, попав сюда, я будто заново родился. Эмоциональный спектр расширился. Стал чувствовать себя по-настоящему живым. Словно пустота, которая копилась внутри, перестала сопротивляться и наполнилась десятками настроений. Невольно вспомнил, как Элеосин рассказывал, что следование Пути Ин — это в том числе и эмоциональное развитие. Неужели и я, сам того не осознавая, стал проникаться их учением? Или, наоборот, это учение, этот Путь, эта планета изменяют меня? Ох уж эти вопросы...

Интересно, что местные с их догматическим стремлением к развитию эмоций, сами эти эмоции не особенно проявляют. За исключением Эль и Асы. Хотя, Бог знает, что у них творится внутри. Может быть, эмоциональность принято развивать, но при этом не выставлять напоказ?

Ладно, оставим рефлексию. Сколько ещё неизведанного впереди! Я мысленно потёр руки в предвкушении приключений и боязливо поёжился от предстоящих опасностей.

Сегодня весь день накрапывал мелкий дождь, чего раньше в этом мире я ни разу не наблюдал.

Мы встретились с Палом у моего дома-гостиницы и отправились к одной из городских библиотек. Здание расположилось в центре Рунтаина. Широкое, раза в два больше домика, который мне выделили в Эльтаине.

Внутри стояло несколько столов со стульями, почти все были заняты сосредоточенными читателями в кимоно. По периметру растянулись высокие, в полтора человеческих роста, полки с книгами.

— Это библиотека с технической литературой, — доверительно поведал Пал.

Его глаза смотрели в разные стороны, создавая впечатление безумного учёного.

— Пропадаешь здесь? — усмехнулся я.

— А то! Эти книги — моя стихия. Многие из них проштудировал от корки до корки по несколько раз. Бывало, засыпал прямо за этим столом.

— Расскажи, чем занимаются техноархеологи.

— Мы изучаем артефакты, которые остались от древних. Сейчас, конечно, в основном, по книгам. А раньше частенько находили их в самых неожиданных местах. Больше всего артефактов сохранилось в Суин. Не удивительно, что именно там появилась стела.

В глазах Пала загорелся жадный пытливый огонёк, присущий только тем учёным, которые всю жизнь отдаются своему делу без остатка.

— Исследуем, описываем всё, что можем разобрать. Детально изучаем теоретическую физику. Проводим эксперименты. Я вот, несколько дней назад закончил собирать динамо-машину.

— И как, работает?

— Работает, только непонятно куда её применить. Собирал этот прибор двадцать оборотов, — вздохнул Пал.

— А ты сам находил какие-нибудь артефакты?

— Нет, только читал о них. Наткнуться хотя бы на маленькое наследие древних — моя давняя мечта. А вот отец находил. И не раз. Но в последнем походе это плохо для него закончилось, — Пал нахмурился.

— Что произошло?

— Эх, не люблю об этом вспоминать. Сейчас.

Пал прошёлся вдоль полок, достал тонкий блокнот в кожаном переплёте. На обложке было написано: «Походные заметки Сатта». Открыл его на одной из последних страниц и протянул мне.

— Вот, здесь отец описал тот поход.

Я провёл рукой по исписанной аккуратным почерком странице и стал читать:

«Третий период пятнадцать тысяч четыреста седьмого оборота от восхода Ин.

Несколько периодов назад из Глотатна пришли тревожные новости о загадочном явлении на осыпи в Разделяющей Гряде. Я и мои верные помощники, Рон и Оку, узнав об этом, тщательно подготовились, и, полностью экипированные, двинулись в поход.

Глава Глотаина, Симерон, любезно предоставил нам проводника, лошадей и мешок с провизией. Через пару дней мы были на месте. Недалеко от осыпи жителями Глотаина уже был разбит лагерь, в котором нас встретили обеспокоенные алсины.

Прибыли мы в темноте. Рядом с палатками вокруг костра в полном молчании сидели четверо хмурых глотаинцев.

— Доброй ночи, я Сатт, техноархеолог из Рунтаина. Мои спутники: Рон и Оку.

— Доброй ночи, да, нам присылали сообщение, что вы приедете. Я Пеул, — откликнулся один из мужчин.

Он был явно напуган.

— Расскажи, что вы здесь обнаружили.

— Обнаружили не мы, а Кор. Когда скала обвалилась, он решил сходить сюда, и посмотреть, какие полезные породы открылись. Еле доплёлся обратно, в Глотаин. И два периода назад умер от неизвестной болезни. Как ни старались, не смогли ему помочь. Этот плотный молодец, который поднимал руками камни размером с лошадиную голову, растаял за несколько дней.

Пеул сокрушённо поводил головой из стороны в сторону.

— А нас Симерон прислал сюда огородить гиблое место и встретить вас.

— Ясно. Соболезную. Что удалось выяснить про артефакт?

— Не подходили мы к нему, нехорошее там место. И сны здесь снятся странные. Огородили и вот, вас ждали. Похоже, раньше артефакт был внутри скалы. Когда она обвалилась, вышел наружу. Выглядит как маленькая железная пирамидка пол ари в высоту. Больше ничего не знаю.

— Понятно, проводишь к нему?

— Ночью ни за что. С утра пойдём.

Снилось мне действительно нечто странное. Под палящим красным солнцем по выжженной равнине от горизонта до горизонта тянулась бесконечная цепочка одинаковых мужчин с голубой кожей. Они безмолвно и синхронно шли вперёд. Через мгновение цепочка начала редеть. Каждый второй синекожий стал пропадать, просто растворяться в воздухе. Потом ещё и ещё. В итоге рядом остался только один. Он повернулся ко мне и оскалился в беззубой улыбке. В глазах не было зрачков. Кожа стала осыпаться прахом, и я с ужасом осознал, что он как две капли воды похож на меня. Через пару мгновений он рассыпался, став частью того пепла, которым была покрыта равнина. Я посмотрел на свои руки, они посинели и тоже стали осыпаться пеплом. А потом резко проснулся.