Я не могла поверить, что сейчас вместо теплой кровати, нахожусь в мерзком подвале. Зачем эта противная «мисс Харрис» меня подставила? Какая ей от этого выгода? Еще и этот Джозефф со своим равнодушным «Веди себя хорошо». Да чтоб он провалился. Не хочу вести себя хорошо! Я же ничего не сделала!

Со злости я ухватила стул и швырнула его в стену с такой силой, что он распался на несколько частей. Подлетев к двери, я начала лупить кулаками по маленькому окошку на ней.

— Выпустите! — кричала я.

Мужчина в униформе с отвращением посмотрел на меня через толстое стекло и приказал мне заткнуться. Но я уже не могла сдержать свой гнев. Я продолжала бить ногами и кулаками по твердой поверхности, сбивая костяшки в кровь. Вскоре в камеру зашли двое охранников и женщина в белом халате со шприцом в руке.

— Держите ее, — приказала она.

Когда я попыталась проскользнуть мимо жрецов, то получила сильный удар под ребро. Я почувствовала, как твердая хватка захватила обе мои руки.

После нового толчка мои ноги подкосились, и я полностью повисла на охранниках.

Женщина впрыснула содержимое шприца мне в шею. Не успела я сообразить, что произошло, как меня тут же снова заперли одну.

Скорчившись от боли, я посыпала проклятиями, но через несколько секунд мне удалось взять себя в руки.

Пол был твердым и холодным, воздух сырым и промозглым. В прочем, это было самым ужасным местом, в котором я когда-либо находилась.

Мне пришлось собрать все свои силы в кулак, чтобы не зарыдать. Сколько же можно выносить это?!

Внезапно я ощутила навалившуюся тоску, как никогда. Боль сдавила мое сердце тугими тисками. Как же это было… больно.

В глазах потемнело, не по своей воле веки потяжелели.

Когда я снова начала видеть, все вокруг изменилось, стало совсем другим.

Сейчас я не находилась в тесном темном помещении, теперь это был наш с Альфрэдом старый дом, который мы покинули уже давно из-за неких затруднений.

Мальчик, незнакомый мне, сидел на краешке большой розовой кровати. Он спокойными равномерными движениями поглаживал одеяльце, под которым кто-то тихонько сопел.

Это же была я!

— Уснула? — спросил знакомый голос со стороны двери.

Дядя. Лицо его выглядело моложе, чем я запомнила. Умиротвореннее…

Мальчик мягко улыбнулся, ему было примерно девять или десять лет.

— Да. Снотворное сработало.

Во всех его движениях и словах было столько ласки и заботы, что невольно потеплело на душе. Я совсем не помнила этого мальчика, но мы определенно были знакомы.

Кто он?

В его лице отразилось что-то непонятное.

— Почему ей нужны лекарства? — мальчик повернулся к Альфреду с обеспокоенным лицом. — Ты когда-нибудь мне ответишь?

Дядя долго смотрел в сторону кроватки, переводя взгляд с маленькой меня на мальчика, и обратно.

Меня они не видели, будто я была призраком. Внезапно я вспомнила где его видела. На старой фотографии. Это же сын Альфрэда!

— Не думаю, что ты готов узнать.

— Но я готов, — запротестовал тот.

Альфред покачал головой.

— Я обязательно все расскажу, только не сейчас. Лишь когда ты будешь готов.

***

Я проснулась от резкого запаха нашатыря. Женщина-врач, которая мне вколола эту мерзость, помогла подняться. Я огляделась вокруг. Все та же камера в Академии жрецов. А где Альфрэд? Где мальчик? Это не было похоже на сон.

— Странная реакция организма. Похоже, у нее были галлюцинации, — сказала женщина кому-то за дверью. — В любом случае, день она отбыла, можешь забирать ее.

Она вышла из камеры, а ко мне подошел тот самый блондин с глазами отца, и вручил бутылку воды. О боже! Как раз то, что нужно! Я схватила бутылку и жадно осушила ее.

— Надеюсь, ты себя не очень плохо чувствуешь, — сказал он и покачал головой, оглядев мой внешний вид. Я могла только догадываться, насколько ужасно выгляжу. — Я Коннор, и с сегодняшнего дня ты — моя проблема.

Парень протянул мне мускулистую руку и дружелюбно улыбнулся.

— Эвелин, — я с опаской пожала его ладонь, кинув бутылку на пол.

И зачем я вообще назвала свое имя? Он и так его знает.

— Пойдем, Эвелин, — я вздрогнула, когда он произнес мое имя не как все, без презрения. — У тебя сегодня много дел. Я слышал, тебя отстранили от рукопашного боя и освоения холодного оружия?

Мы двинулись по коридору.

— Да, после одного случая, — я сделала небольшую паузу. — Думаю, они боятся меня.

Коннор рассмеялся.

— Ну я-то тебя не боюсь. Мне кажется, ты очень даже хорошая девушка, если тебя не доставать по пустякам.

Я вгляделась в мягкие черты лица парня, пыталась найти подвох: грубую ухмылку или насмешливый взгляд, однако ничего. Он говорил искренне. Почему блондин так добр ко мне?

— Теперь ты будешь тренироваться и обедать с кураторами, для всеобщей безопасности. Но теоретические занятия сможешь посещать вместе со всеми, — продолжил Коннор, пока мы ждали лифт.

Когда он приехал, парень нажал на кнопочку «ноль».

— А что на других этажах? Тоже камеры? — спросила я.

Он оглядел цифры и пожал плечами.

— Туда есть доступ только Бредсберри и некоторым из его приближенных.

Я внимательно осмотрела кнопки еще раз. Рядом с числом «-2» была небольшая вмятина, видимо для магнитного ключа. Что можно здесь скрывать?

В то время, как мы вышли из лифта и направились в мою комнату, я сама себе пообещала, что проберусь и узнаю, что старикашка там скрывает. Возможно, у него подпольная порно-студия? Или мет варят?

Что бы то ни было, я уже не могла успокоить свое больное любопытство.

Поднявшись на третий этаж, Коннор дал мне полчаса, чтобы я привела себя в порядок, а сам остался в гостевой комнате.

Быстро приняв душ и переодевшись, я вышла к Коннору, и мы отправились в столовую.

Первая и самая большая дверь напротив лестницы на втором этаже вела в обеденный зал. За время, проведенное в карцере, я очень даже проголодалась. Сколько я там была? Пять часов? Может, чуть больше, ведь за окном солнце уже светило высоко в небе.

— Сколько времени?