— Владыка Нанутлишочи не зря привел нас сюда, — благоговейно пробормотал старший из братьев.

— Сейчас! — бросил младший и, не дожидаясь ответа, ломанулся вперед.

Он выскочил из проулка и бросился к чудовищу. За ним, отставая на полшага, мчался брат. Младший достиг цели первым. Он поднырнул под бьющие во все стороны ленты-щупальца, оттолкнулся от суставчатой ноги и полез по округлому боку. Пальцы с сильно отросшими когтями глубоко вонзались в шкуру.

Чудище дрогнуло и остановилось. Мотнулось всем телом, выронив человека, зажатого в боковой пасти. Хлестнуло щупальцами. Одно из них угодило по спине дерзнувшего напасть. Одежду и кожу рассекло. Наглец взвыл и отмахнулся, прибавив к удару частицу божественной силы. Щупальце побледнело, растрескалось и рассыпалось пылью. По другому боку уже карабкался второй. Плоть монстра прогибалась и трепетала, как желе.

Чудовище завертелось на месте, беспорядочно вскидывая ноги. От него по-прежнему не исходило ни звука. Ни возмущенного рева, ни цокота заостренных конечностей по мостовой. Слышалось только хриплое загнанное дыхание и быстрый топот шагов: это оставшиеся в живых жрецы Фаршаха торопились убраться с его пути.

Монстр качнулся к стене, пытаясь счесать надоедливую мелкоту с бока, но оба человека уже сидели на нем верхом.

— Сейчас? — сощурился один из них.

— Сейчас! — хлопнул в ладоши другой.

Они не успели ничего сделать. Спина чудовища вдруг стала неосязаемой. Старший, сидевший ближе к краю, успел извернуться, ухватился за выступ стены и повис на руках. Второй с размаху ухнул вглубь.

Внутри чудовища было душно. Упавший чувствовал кожей, как тьма вокруг него бурлит, готовая растворить, разъединить, разъесть жалкого человечишку. Сердце беспорядочно трепетало. Легкие жгло от невозможности вдохнуть. Внезапно что-то больно дернуло его за волосы и потянуло вверх. Он вынырнул на воздух через мгновение, задыхающийся, дрожащий. Глаза слезились.

Брат укоротил руку до человеческих размеров и зло сплюнул.

— Вот дурак! А если бы сгинул?

Младший вытер лицо рукавом и скривился.

Монстр отскочил от стены, как туго набитый мяч. Тьма придвинулась со всех сторон. Еще шаг — и она укроет свое дитя, сделает невидимым. Ищи его потом! Братья встретились взглядами и кивнули друг другу. Они синхронно оттолкнулись от стены и прыгнули вдогонку. Две ладони одновременно хлопнули по ускользающему боку чудовища. Шкура начала искажаться, подернулась коркой щербатой каменной кладки. Сквозь щели проклюнулась молодая листва. Остро запахло зеленью.

И в ту же секунду в другой бок чудовища ударила струя рыжего пламени.

Эрна щурилась, высматривая свою цель в густой тьме. Рукоять ножа холодила ладонь. Он должен, он обязан показаться. Проявится хотя бы на миг — и тогда она сделает все набело, с первого раза. Безо всякого подглядывания в будущее.

Бойня внизу смещалась. Чудовище теснило огненных жрецов, они рассыпались в стороны, почти не успевая атаковать. Многие лежали неподвижно. Мостовую заливала кровь. Одного разорвало надвое, внутренности вывалились спутанным комком. Смердело нечистотами. Эрна видела все, но старалась не замечать, не пускать внутрь себя. Иначе она проворонит свою цель.

Пламя вспыхивало и бессильно гасло. Истинник ошибся. Огонь не был смертельным для чудовища. Похоже, он доставлял ему лишь легкое неудобство.

Тревожный багряный свет сменялся чернильной темнотой до новой короткой вспышки. И каждый раз казалось, что тьма становится все гуще, все плотней окружает оставшихся. Эрна смещалась следом за бойней, стараясь двигаться плавно и осторожно. Привлекать внимание ни к чему. Она присела на скошенном краю кровли, оттолкнулась и перемахнула на соседнюю, чуть ниже. Приземление вышло громче, чем она хотела. Эрна закусила губу и вжалась в черепицу, ненадолго потеряв из виду происходящее.

Когда она вновь посмотрела вниз, все переменилось. Откуда-то возникли еще двое и вступили в битву. Чудовище металось, пытаясь отбросить их, но все впустую. Голыми руками они делали то, что не удавалось остальным. Искажали его, меняя саму суть. Выжившие огненные жрецы сбились в кучу. От них к чудовищу тянулся слепящий поток пламени. Шкура монстра задымилась и занялась. Часть ног с хрустом подломилась, и он грузно завалился набок.

В эту самую секунду остроконечный кокон, прячущий жреца тьмы, показался на свет. Ненадолго, но Эрне хватило. Она ударила. Плечом, рукой, кистью, вложив в единственный бросок всю свою силу. Нож вошел в конус там, где у человека должна быть голова. Эрне показалось, что она расслышала хруст, с которым треснула височная кость. Но еще мгновение — и клинок, пролетевший насквозь, бессильно упал на мостовую. Кокон не шевельнулся. Ни одним движением не показал, что заметил удар. А через миг его снова окутала тьма.

Мысли Эрны лихорадочно метались. Что? Что она сделала не так? Может, на самом деле она промахнулась? Может, рост жреца меньше обычного? Или там, в коконе, вообще никого нет, это пустая обманка, а жрец скрывается в другом месте? Как бы то ни было, она обязана попытаться снова. И лучше повторить попытку с более удобного места. Эрна нацепила на ворот фибулу, перетерпела изменения тела и взлетела. Ей надо было всего лишь пересечь улицу.

Внизу, рядом с поверженным чудовищем, мальчики-жрецы Искажения подняли головы, одновременно, как единое существо. И так же вместе метнулись к ней.

Эрна ужаснулась. Почему-то эти двое пугали ее сильней, чем темные твари. Она поспешила прочь, суматошно замолотила непослушными крыльями. Выше, выше. Еще быстрей!

Ей почти удалось увернуться, но раненое плечо подвело. Жесткие пальцы ухватили за перья и потянули вниз. Эрна с размаху долбанула клювом по руке. Еще! И еще! Пальцы не разжались. Фибула, напротив, предательски расстегнулась и выскользнула из воротника.

Тело Эрны менялось. Искажалось, текло. Эрна закричала, рванулась, но ее держали крепко, прижавшись с обеих сторон в смертоносном объятии. Мышцы ослабели. Кости растаяли и потекли, как нагретый воск. Сознание милосердно погасло.

Так, не разжимая рук, все трое ударились оземь и лежали несколько долгих мгновений, как мертвые. Затем братья пошевельнулись и сели. Один их них схватился за голову, второй тер отбитые ребра. Бесформенная куча между ними оставалась недвижима.

— Вот и все, — шепнул один.

— Неужели больше ничего нельзя было поделать? — простонал другой.

— Мы искали возмездия для Старшей. Владыка Нанутлишочи привёл нас сюда и указал на эту женщину ясно и неопровержимо. Что еще тебе нужно?

Он встал и подобрал птичью фибулу, драгоценную святыню, лежавшую у самых ног. Второй так и сидел, обхватив голову руками. Сквозь ужас от содеянного пробивалось чувство глубокого удовлетворения, зародившееся в средоточии и волнами расходящееся по телу.

В туском багровом свечении это было трудно разглядеть, но цвет волос обоих братьев был одинаковым. Красным, как кровь.

Если чувство времени не подводило Игнасия, уже должно было рассвести. В любой другой день восточный край неба посветлел бы, расширился полосой, окрашивая купол в синий, бирюзовый, голубой, а затем залился бы розовым и золотым, щедро рассыпая солнечные зайчики по витражам, флюгерам и мягким подбрюшьям облаков. Или же утро могло обнять город пуховым одеялом тумана. Тогда свет проникал бы на улицы, мягко преломляясь во множестве крохотных капель. Но не сегодня.

Сегодня город заполняла мгла. Бескрайняя, беспросветная. Ни луны, ни единого проблеска. Ни-че-го. Игнасию начало казаться, будто так было и будет всегда, а благословенного Йарахонга, каким он его знал, никогда не существовало. Приснился, пригрезился. Настоящим был только он сам да фонарь в руке, да скупое пятнышко реальности вокруг. Все остальное сожрала тьма.

Жрица Ахиррата ушла, Игнасий не был вправе ее удерживать. Удастся ли ей задуманное? Кто знает. По крайней мере, решимости ей не занимать. И умения, скорее всего, тоже. Игнасию вспомнились рукоятки ножей на ее поясе и неосознанное движение руки. Когда он упомянул про человека в коконе, ее пальцы будто сами собой потянулись к оружию. Игнасий нахмурился. Вероятно ли, что главу храма Искажений убила именно эта рука? Девушка так стояла и двигалась, что это казалось возможным. Выходило, что в храме пророков долгое время воспитывали воинов, а не жрецов. Вопреки всем договоренностям.