Зачем жрецам Ахиррата это могло понадобиться? Ответ лежал на поверхности. Для того, чтобы служители самых крупных и значимых храмов в эту ночь были заняты своими делами. Чтобы не вмешивались в планы пророков, которые при этом должны быть грандиозными, такими, чтобы оправдывать всё, чтобы позже никто не посмел осудить победителей. Мелкие затеи проще осуществлять тишком, а вот с масштабными такое не пройдет. Из этого выходило, что планы пророков должны были касаться всего города, а иначе какой смысл это затевать. И значит, основной удар должен быть направлен против храма Ветра. Такой ответ Игнасию не нравился, но другого у него не было.

Игнасий вспомнил: когда он находился у башни искажений, он слышал два взрыва. Где произошел второй? Может, в храме Инаша? В любом случае, Игнасий должен скорее оказаться там. А предупредить или помочь — будет ясно на месте. Больше никто не должен пострадать, а преступления жрецов Ахиррата не должны остаться безнаказанными.

На перекрёстке Игнасий свернул на боковую улочку. Если не мешкать, здесь можно было сильно сократить путь через переулок, дворик с подсобными строениями и узкий проход между храмами.

Мысли незаметно перескочили на старшую жрицу Нанутлишочи. Храм Искажений никогда не был крупным или политически значимым. Он всегда оставался в стороне и не входил ни в один из альянсов, а его служителей часто подозревали в недобром, хотя доказательств и не было. Вряд ли они могли помешать пророкам сами по себе. Значит, смерть Старшей Искажений может быть связана с приходом Игнасия и их несостоявшимся разговором. Вот мрак!

Игнасий нахмурился и потер переносицу. Выходило, что загадка галки была важна достаточно, чтобы ради неё можно было убить. Но почему? Эта птица не могла была быть связана одновременно с Ахирратом и Нанутлишочи. Или…

Мысли Игнасия прервал негромкий стук. Маленький кругляшок упал на мостовую чуть впереди него, подпрыгнул и отскочил к ногам. Игнасий остановился. На дороге лежала костяная пуговица. Он поднял ее и повертел в пальцах. Откуда она взялась?

С неба светила полная луна, но очертания зданий в узком проходе скрадывала тень. Игнасий прищурился, восстанавливая в голове схему этой части города. Точно, с одной стороны от него был храм Росы, а с другой — Полуденной дремоты. Ни один из них раньше не отличался самопроизвольным падением пуговиц.

Справа послышался приглушенный голос. Игнасий подошел ближе и вгляделся. В стене между двумя выпуклыми стеклышками чернело небольшое прямоугольное отверстие. Голос доносился оттуда.

— Эй! Я здесь! Вытащите меня отсюда!

— Что случилось?

— Я… я сюда попал случайно, — голос замолк, а потом добавил еле слышно, — кажется, я сделал что-то ужасное, но мне все равно надо выйти. Они меня убьют.

Игнасий досадливо поморщился. Он спешил, очень спешил. Дорога была каждая минута, но просто так пройти мимо было невозможно. Он прикрыл глаза и воззвал к Всебесцветному Яэ. Тот откликнулся не сразу, привычная волна божественной силы превратилась в тонкий ручеек. Он ощутил себя оглохшим и ослепшим. Как не вовремя! Но ведь алтарь уцелел, и отец Далассин, хоть и обезумевший, был ещё жив! Игнасий скомкал вышитую на груди звезду, знак Яэ-Истины, и повторил молитву. Ему казалось, что он пытается пробиться сквозь густой туман, и все таки уловил отголосок ощущения. Человек за стеной говорил правду, по крайней мере, ту, в которую верил.

Тяжело дыша, как после долгого бега, Игнасий открыл глаза. С одной стороны был Инаш-ветер и спокойствие города, которому угрожала опасность, с другой — перепуганный до полусмерти человек по ту сторону стены. Жрец истины впервые пожалел, что не может, подобно пророкам, заглянуть в будущее и посмотреть, чем обернется промедление. Но принимать решение надо было сейчас.

— Тебя сторожат?

— Нет. За дверью, кажется, никого.

Игнасий кивнул, хотя собеседник не мог этого видеть.

— Тогда через несколько минут начинай звать и стучать в дверь. Так мне будет проще тебя найти. Сможешь?

— Да.

— Подожди. Я иду.

Небольшая задержка ничего не решит. Да поможет ему Всебесцветный Яэ и авторитет его храма.

Игнасий обошел здание. Со стороны улицы было заметно светлей. Стены главного фасада храма Росы испускали ровное бледно-голубое сияние. Ясный лик луны отражался в полированных полусферах-каплях, укрепленных на фасаде. Высокая полукруглая дверь с серебряной эмблемой была закрыта. Игнасий постучал. За дверью — тишина. Никто не отозвался. Неужели внутри пусто? Вторгаться ночью в чужой храм было верхом дерзости и безрассудства, но, похоже, иного выхода не было. Игнасий потянул на себя дверь, и та отворилась.

— Досточтимый и светлый Эалла, бог Росы, да пребудет благодать в этом месте вечно. Я не замышляю ничего дурного против вас и ваших последователей. Дозволено ли будет мне войти?

Ему не ответили. Ни словом, ни движением замершего влажного воздуха. Игнасий счел это хорошим знаком и вошёл.

Главный зал был пуст. Несколько бирюзовых полусфер на стенах излучали тусклое свечение. Над алтарем висела дымка водяного пара. Игнасий не стал испытывать судьбу и, не доходя до него, открыл боковую дверь. За ней тоже стояла тишина, но не спокойная и дремотная, а опустевшая, одинокая. Откуда-то едва ощутимо тянуло гарью — или это был запах от его собственных одежд? Казалось, здесь и впрямь несколько часов назад произошло дурное. Откуда-то издалека донесся стук. За ним ещё и ещё. И Игнасий пошёл на звук. Стоило поторопиться. Вряд ли служители храма Росы будут рады тому, кто вторгся без приглашения.

Стук становился громче, и очень скоро Игнасий нашел его источник. Эта дверь была неприметной, такой же, как обе соседних. Единственное отличие, деревянный засов, наложенный на скобы, выглядел установленным совсем недавно.

Пленник оказался совсем юным — лет пятнадцать, почти мальчишка, в одежде, не относящейся ни к одному из храмов. Паломник? Как он умудрился в это влипнуть? Бледный, с темными взъерошенными волосами. На лбу и скуле наливались фиолетовым свежие синяки, глаза щурились от неяркого коридорного света.

— Уходим. Времени нет. Я не знаю, куда все подевались, но они могут в любой момент вернуться.

— Кажется, они ушли воевать с Искрами, — опустил голову пленник, — и, кажется, я в этом виноват. Хотя и не нарочно. Вы верите мне?

— Ты, — поправил Игнасий, — да, я тебе верю. Выходи. Расскажешь все по пути.

Они покинули храм Росы тем же путём, так никого и не встретив. Игнасий шагал быстро, но спасенный мальчишка без видимого труда приноровился к его шагу.

— Куда мы идём? — спросил он меньше, чем через минуту.

— В храм Ветра. У меня там срочное дело.

— Но мне нужно в другое место! Я должен найти постоялый двор «Суровый кувшин». Меня там ждут, — он снова повесил голову, — наверное. Я вам… тебе очень благодарен, но мне правда надо идти. Только покажи, куда. Мне говорили, это совсем рядом.

Игнасий остановился и посмотрел ему в лицо.

— Послушай. Это место на другом конце города, и один ты туда не дойдешь. Особенно в такую ночь. Тебе будет безопаснее со мной, я отведу тебя позже, а пока расскажи мне всё, что с тобой случилось. Каждую деталь, это может быть важно.

— Ладно, — мальчишка помолчал и кивнул, — я расскажу. Меня зовут Юржин…

Над их головами, задевая купола и башни храмов, тревожно свистел ветер. Гнулись ветви деревьев, каменные лица барельефов провожали их взглядами. С неба отрешенно пялилась круглая бледная луна.

Храм Инаша-ветра величественен и горд. Белокаменный, узорчатый, стройный, он тянется в небо множеством башен и резных арок, поблескивает молочными, лазурными и голубыми витражными стеклами. Крутятся бесчисленные флюгера, развеваются ленты, тонко и мелодично звенят хрустальные фигурки, подвешенные в проемах. Днем и ночью мерцают огоньки в прозрачных тонкостенных шариках, закрепленных у входа и на бронзовых крючках вдоль стен.