Игнасий скривился от этой мысли, будто она причиняла ему боль. Сейчас он все равно не мог ничего с этим поделать. Временно они оказались на одной стороне. Оставалось только надеяться, что ей удастся задуманное, и она если и не убьет посвященного Тьмы, то хотя бы отвлечет его внимание. А значит, и Игнасию не следовало медлить. Все остальное — позже. Когда наступит утро. Если наступит.

А он для наступления утра мог сделать лишь одно — найти алтарь, связывающий бога тьмы с вышним миром.

Огненный шар лопнул, рассыпавшись ослепительными брызгами. Юржин успел зажмуриться, но все равно целый долгий миг ничего не видел, под веками плыли цветные пятна. Он яростно растер глаза и проморгался сквозь слезы. Увиденное ужасало. На Юржина неслось чудовище. Грузное тело покачивалось, длинные суставчатые ноги скребли по мостовой. Юржин сдавленно пискнул и через силу дернулся в сторону. Неловко и слишком медленно.

Ржавый, стоявший с краю, поднял руки ладонями вверх. Остальные жрецы сомкнулись упрямой цепью и подхватили движение. В пальцах одного из них опять мелькнула круглая плетеная штука, которую Юржин видел раньше. Полы одежд хлопнули. Начал закручиваться вихрь. Юржин уже слышал голос разгневанного ветра, но все разом прекратилось.

Чудовище врезалось в жрецов Инаша, как брошенный камень в стебли сухой травы. Тот, кто стоял в центре, первым попал под удар. Чудовище цепануло его поперек туловища и мотнулось всем телом, швырнув в стену. Женщину, в ужасе застывшую рядом, сбило с ног и схватило другой, боковой пастью. Крутанулось, сшибло еще кого-то. Хрустнуло, хрумкнуло. Никто не сопротивлялся, будто у всех разом закончились силы. Чудовище плюнуло обмякшее тело, и, не останавливаясь, промчалось дальше, к огненным. Юржина вскользь задело боком, и он покатился кубарем, обдирая локти и колени.

Юржин отполз к стене. Прислонился спиной, съежился в комок, поджав ноги, зажмурился. Он маленький и незаметный. Разве он может хоть как-нибудь, хоть кому-нибудь помочь? Все, кто был гораздо сильнее него, теперь мертвы. Огненные жрецы тоже, кажется, обречены. Чудовище уверенно теснило их, позволяя отвечать лишь короткими вспышками. Красный сполох — тьма. Сполох — тьма. И с каждым разом промежутки тьмы нарастали.

Внезапно вверху, на краю зрения, мелькнуло легкое сияние. Неужели выглянула луна? Юржин задрал голову, не беспокоясь, что его могут заметить. Небо оставалось непроглядным, и из этой черноты Юржину прямо в руки планировал круг, сотканный из переплетенных нитей и перьев. Сквозь запах дыма и горящего воска пробился аромат цветущих в предгорьях трав и йодистый привкус моря.

Юржин сжал находку, вскочил и побежал. Ветер подгонял его в спину, а ноги несли прочь. Куда? Он не знал и сам.

— Смотри, дитя. Не отворачивайся.

Бесплотный голос обволакивал Рани с головы до ног, тупой иглой вворачивался в череп.

— Наш триумф близится, дитя. Смотри! Те, кто осмелились выступить против — где они теперь? Бессильны против Тьмы. Так будет со всеми, кто не признает наше владычество.

Слезы текли по щекам Рани, затуманивали взгляд — хоть моргай, хоть не моргай. В носу хлюпало. Пусть Тьма думает, что это слезы радости. Пусть считает, что хочет. Рани уже было все равно. Он тоже бессилен внутри кокона. Ни двинуться, ни подать голос. Ему дозволили только смотреть.

Безымянное чудовище, собранное из ошметков баргестов, теснило людей. Те только пятились да разбегались, лишь изредка огрызаясь пламенем. Многие лежали неподвижно.

— Смотри внимательно, дитя. Это ждет всех. Каждого, кто дерзнет противиться, — шипело у Рани в ушах.

И он смотрел сквозь слезы. Что еще ему оставалось делать?

Неожиданно из узкого проулка выскочили двое. Вот дураки! Вместо того, чтобы спасаться, побежали в самое пекло. Рани хотел бы прогнать их, но не мог, и вместо этого невольно засмотрелся. Слишком быстрые для обычных людей, они передвигались гигантскими прыжками. Не пригибались, не прятались, а бесстрашно сиганули прямо на монстра и полезли по выпуклому боку. Чудовище попыталось сбросить наглецов, растоптать их, но один из людей хлопнул по верткому щупальцу, и оно осыпалось пылью. Монстр, казавшийся неуязвимым, дрогнул и отступил.

— Искаж-ш-шение, — прошипел голос чуть ниже затылка Рани.

Ему показалось, или в нем прозвучала брезгливость и злоба?

— Они должны были исчезнуть еще тогда. Следом за остальными. Как им удалось остаться?

Ноги чудовища подломились. Оно завалилось набок, и в него тут же ударила струя пламени. Рани смотрел, затаив дыхание. Сердце колотилось от восторга. Неужели тьма не всесильна? Он закусил губу и загадал: если они смогут победить чудовище насовсем, если оно больше не встанет, тогда он, Рани, тоже сумеет вырваться и стать свободным.

— Пора заканчивать этот фарс, — шуршащий голос зазвучал со всех сторон.

Рани потянуло вперед. Воздух загудел от ярости и напряжения. Из жесткой оболочки кокона выпростались нити. Внезапно над головой хрустнуло, как будто разбилась глиняная миска. Порыв воздуха скользнул по макушке. И сразу же хрустнуло снова, уже с другой стороны.

Тьма содрогнулась. Рани ощутил, как стремительно, с легким шелестом, кокон наращивает слои. Произошло что-то настолько опасное, что тьма испугалась. Рани и не думал, что божество вообще возможно напугать. Мальчик изо всех сил вывернул шею, пытаясь разглядеть упавший предмет. Новое теневое зрение не подвело. На мостовой лежал нож. Узкий, маленький, с короткой металлической рукояткой и острым даже с виду лезвием. Рани передернуло. В него пытались попасть вот этим? Будь он хоть немного выше ростом, клинок угодил бы ему в лицо. Он завертел головой, чтобы найти врага, но не увидел никого, кроме поверженного чудовища и сгрудившихся рядом с ним жрецов огня. Даже те двое странных куда-то подевались.

— Призови баргестов.

Рани замотал головой. Капля сорвалась с кончика носа. Концы нестриженных волос прилипли к мокрым щекам и ресницам.

— Призови сейчас же. Глупое бесполезное дитя! — разъяренное шипение сдавило грудь и виски. Послышался короткий тихий щелчок, язык и горло получили свободу.

— Выходите, — покорно шепнул Рани. Давление ослабло.

— Выбирайтесь оттуда, — повторил он и зажмурился.

Слишком маленький, слишком слабый, чтобы бороться. Стоит надавить — и он опять пугается и делает все, что скажут. Трус. Трус, сопля и слабак. Скоро город погибнет, и виноват в этом будет только он. «Разве не этого ты хотел? — шевельнулось в памяти. — Как горячо ты мечтал, чтобы они все сгинули! Разве не это было главным из твоих желаний, дитя?» Рани зажал бы уши, скорчился бы в комок, но кокон держал крепко.

Глаза Рани все еще были зажмурены, поэтому он не видел, как окаменевшая шкура большого монстра хрупнула, будто скорлупа, и развалилась. Тьма клубами повалила наружу. Ее частицы разделялись и стремительно меняли форму, отращивая лапы, пасти, игольчатые клыки.

Рани не видел баргестов, но чувствовал их всем телом, как будто твари-из-тьмы были его частью, излишне самостоятельной и зубастой. «Я не хотел. Я никогда не хотел такого», — билось в голове.

Игнасий шагал по темной улице. Пятнышко света от фонаря было большим риском. Глупостью со всех сторон, как ни погляди. Но сейчас он не смел от него отказаться. Куда он сможет прийти, если станет натыкаться на стены, как слепой? Заплутав, будет невозможно никого спасти. Игнасию оставалось надеяться, что он сумеет проскочить мимо тварей тьмы или что они бродят где-то в других кварталах. Не затаились, не поджидают в ближайшем переулке. Об этих, затаившихся, думать малодушно не хотелось. Но если они рядом, то учуют его все равно. Хоть с фонарем, хоть без.

Куда именно ему нужно прийти? Игнасию всегда лучше всего думалось на ходу, но на этот раз трюк не срабатывал. Темнота давила, мешая сосредоточиться. Мысли упрямо топтались на месте. Где может находиться алтарь бога тьмы? Где бы Игнасий сам стал его прятать, если был бы жрецом изгнанного в небытие божества, которое пытается вернуться? В укромном местечке где-нибудь на окраине? Или, напротив, на самом видном месте? Там, где никто и не подумает искать?