– Мне предстоит сниматься в серьезном фильме, – Элизабет расплакалась. – А всем наплевать… Мне очень тяжело, Ру.

– Но почему?

– Я представляла себе брак совсем иначе. Особенно с Зебом. Он был так мил, так обходителен… А теперь он постоянно чем-то недоволен. Его не волнует ничего из того, что я делаю. Он с удовольствием ходит на свою работу или катается с Майклом по округе. Они пропадают в этих своих поездках, а я остаюсь здесь одна-одинешенька.

– Ты же много работаешь, Зи, – напомнила ей Румер. – И у тебя всегда есть новые роли.

– Да, и я специально подбирала их так, чтобы сниматься здесь, в Калифорнии, чтобы быть рядом с домом. Но клянусь тебе, Ру, в следующем году я уеду отсюда – в Стамбул, Кению, Бангкок, к черту на рога! Короче, чем дальше, тем лучше. – Отхлебнув джина, она всхлипнула и закашлялась.

– Не пей так много, – Румер попыталась отобрать у нее бокал.

Элизабет резко отбросила руку сестры, и спиртное выплеснулось на нее саму и на Румер.

– Ты не понимаешь!..

Поставив бокал у бара, она вдруг схватила Майкла, прижала ребенка к груди. И хотя он вырывался, протягивая руки к своей игрушке, она крепко держала и не отпускала его. Шагая с ним по комнате, она споткнулась о его кубики.

– Осторожно! – крикнула Румер, но было уже поздно.

Мать и дитя с грохотом рухнули на пол. Майкл ударился головой и заревел: вне себя от ужаса она подскочила к ним, однако все обошлось – кресло частично смягчило падение, и у них не было ни синяков, ни царапин.

Взяв Майкла на руки, Румер осмотрела его голову, но не обнаружила даже малейшей шишки. Пока он истошно орал, она чмокнула его в лоб, вручила ему коня и стала укачивать малыша в своих объятиях.

– Отдай его мне, – протянув руки, сказала Элизабет. Но Майкл уткнулся лицом в шею Румер и тяжело задышал.

– Оставь его в покое, – прошептала Румер. – Хотя бы на минуту.

– Да как ты смеешь? – возмутилась Элизабет. – Строит тут из себя Мать Терезу! По-твоему, люди никогда не спотыкаются и не падают? Ты что, хочешь устыдить меня в том, что я плохо забочусь о своем малыше? Что я пьяница и не могу удержать ребенка?

– Нет, Элизабет, – Румер покачала головой, понимая, что любые уговоры будут бесполезны, и страшно переживая за Майкла.

– Хрена лысого я тебе поверила! – орала Элизабет, распаляясь все больше.

– Мы не должны так себя вести перед малышом. Он ведь все понимает…

– Ты просто завидуешь мне, вот в чем дело! – продолжала Элизабет, не внимая голосу разума. – А все потому, что Зеб выбрал меня, а не тебя! И потому, что у меня есть этот ребенок…

Майкл обернулся и с тревогой посмотрел на мать заплаканными глазами. Конечно, он все понимал – но не мог осознать, почему мама ходит взад-вперед, почему у нее такое перекошенное лицо и почему она ненавидит милую тетю, подарившую ему лошадку? Потянувшись к матери, малыш снова зашелся в безудержном плаче.

– Видишь! Ты только еще больше расстроила Майкла. Иди ко мне, любимый…

Румер отвернулась и молча вышла из комнаты. Она сгорала от желания повыдергать сестре волосы и надавать ей пощечин. Стоя на широком балконе, откуда открывался прекрасный вид на горную гряду, она пыталась совладать с эмоциями. Но хуже всего было то, что Элизабет попала в самую точку: да, Румер смертельно завидовала ей. Что если Элизабет выпроводит ее и запретит встречаться с Майклом?

Обернувшись, Румер увидела, что Элизабет сидит на полу и горько плачет. Майкл променял маму на игрушечного коня и стал тащить его к балкону. Он прижал свою ладонь к стеклу со стороны комнаты, а Румер прижала свою снаружи. В то мгновение, пытаясь прикоснуться к нему сквозь стекло, она твердо решила пойти на что угодно, лишь бы остаться с ребенком рядом.

Отодвинув балконную дверь, она прошла в комнату.

– Я хочу, хочу, чтоб ты… – хлюпая носом, сказала Элизабет.

Румер была уверена, что сейчас она добавит: «Убралась вон».

– Послушай, – тихо сказала Румер, осторожно подбирая слова, – чем я могу тебе помочь? Может, тебе нужно выговориться? Если да, то я всегда готова выслушать тебя. Ведь я люблю тебя, люблю Майкла.

– Ты любишь Зеба… – захлебываясь слезами, прошептала Элизабет.

– Нет, – резко ответила Румер, не сводя глаз с Элизабет. – Он твой муж и мой зять, ничего более.

– Правда?

– Конечно. Так чем я могу тебе помочь? – Элизабет сжала ее руку, все никак не могла успокоиться.

Придерживая Майкла у груди, Румер раскачивалась взад-вперед, надеясь как-то успокоить малыша. Как часто ему приходилось наблюдать свою мать в подобном виде? У нее похолодело в животе В его взгляде сквозила безумная тревога, а тельце содрогалось от отрывистых всхлипов.

– Сгоняешь на кухню? – наконец спросила Элизабет. – Принеси салфеток и льда – после обеда у меня визит к фотографу, и я не хочу идти на студию с опухшими глазами.

– Сейчас, – ответила Румер, и, чертыхаясь, пошла выполнять просьбу сестры. За кухонным столом сидели нянька и домработница и, распивая чай, молча смотрели ей в спину.

Она присматривала за Майклом, пока Элизабет уезжала на фотосессию, и потом, пока кинозвезда рекламировала свой новый фильм на встрече с журналистами в Сенчури-Сити. Тогда же, в обед, когда Элизабет позвонил продюсер ее последнего проекта, Румер пришлось соврать, что Элизабет плавает в бассейне. Тогда как, по правде говоря, ее сестра валялась в спальне мертвецки пьяная. С каждым подобным звонком и каждой такой ложью Румер чувствовала, как теряет частичку себя. Но она хотела быть с Майклом…

Ночь за ночью Румер лежала в своей постели без сна, не смыкая глаз, и вспоминала, вспоминала, пытаясь оправдать себя – или попытаться возненавидеть Зеба?.. Она не знала, зачем ей это нужно – но было очень больно… Однажды днем, пока Элизабет спала, Румер позвонила Зебу в Хьюстон.

– Мэйхью, – отозвался он в телефонную трубку.

– Зеб, это Румер, – она чуть не упала в обморок от звука его голоса.

На том конце провода повисло напряженное молчание, но потом он прокашлялся и заговорил:

– Ты еще в Калифорнии?

– Что у вас происходит? – проигнорировав его вопрос, спросила она.

– В том смысле, почему я здесь, а не там? Ну, такая уж у меня работа, Румер. Я бы и приехал повидаться с тобой, но…

– Я вовсе не об этом! – перебила его Румер. – Ты ничем не лучше Элизабет – вы оба уверены, что мир вращается только вокруг вас. Я же говорю о Майкле.

– А что с ним? Он в порядке, – проворчал Зеб. – Он лучший ребенок из всех, что…

– Он не в порядке! – возразила Румер. – Он словно канат, который вы решили перетянуть каждый в свою сторону. Не знаю, что творится между тобой и Элизабет, и если честно, мне наплевать на это! Но Майкл не канат, он живой! И если он будет и дальше так страдать, Зеб, то клянусь, я заберу его.

– Ты – что?.. – переспросил он.

– То, что слышал! Я заберу его на Мыс!

– Сейчас же позови к телефону Элизабет, – рявкнул Зеб.

– Не могу, – ответила Румер. – Она спит. В полной отключке.

Это подействовало на Зеба. Он притих, а Румер пыталась совладать с накатившей на нее волной чувств и переживаний.

– Тебе ведь известно о ее запоях, не так ли?

– Да. Известно.

– И что же ты сделал по этому поводу?

– Боже, Румер! Да ничего я не делал! Я уже прятал, бил, выливал ее бутылки…

– Зеб! Я не о ней! Я говорю о Майкле! Как ты можешь оставлять ребенка одного с ней, когда она расхаживает по квартире в таком виде?

– Но он не один – с ними живет Мэри. А до нее была Кэтрин. Их, конечно, надолго не хватает, но зато всегда есть кто-то рядом.

– И, по-твоему, этого вполне достаточно? Достаточно для взыскующей любви души вашего сынишки?!

Опять воцарилось молчание, и стук собственного сердца гулом отдавался у Румер в ушах.

– Нет, недостаточно, – честно признался Зеб. – Обычно я сижу с ним. В прошлом месяце я отказался от тренировок, чтобы быть с Майком. Но сейчас не выдержал и решил уехать… Потому что я узнал о твоем приезде…