Он так давно мне не улыбался, а она всё ещё такая же, его улыбка. Едва уловимая, но в ней участвуют не только губы. Всегда такие холодные глаза приобретают солнечный оттенок.

— Что говорил?

— Ты стала лучшей на курсе.

Хочется возразить, что не самой, но я останавливаю порыв. Его слова греют душу, а ещё немного тормошат сердце. Поэтому я лишь краснея улыбаюсь.

— Как ты узнал место и время?

— Не рада меня видеть?

Точно издевается, но я даже не замечаю.

— Да почему же?

Радость от встречи настолько меня захлестнула, что я в шаге от того, чтобы броситься ему на шею. И надо бы успокоиться. Точно.

— Я нашёл расписание в интернете. Когда точно знаешь, где искать, всё гораздо проще.

Несмотря на радость обоих, а это я уловила безошибочно, между нами стояла тонкая, но ощутимая стена моего побега. Смутившись, я перевела тему.

— Я позвонила папе.

В уголках моих глаз скапливались слезы.

— Это хорошо, я рад.

— Я думала, что не смогу отыграть концерт… я даже не знала. Почему он мне не сказал?

— Он ведь не знал, где ты, — в голосе Джеймса нет и намёка на упрёк.

— Почему он не сказал сразу..

— Пойдём вон там посидим. — Джеймс показал в сторону диванчиков, и мы пошли. — Люди никогда не делают ничего, что считают плохим со своей точки зрения. Проще говоря, он хотел как лучше.

Я понимала, всё понимала. Я ведь тоже хотела, как лучше для всех. Я бы уехала учиться, Джеймс бы освободился, папа бы передумал.

— Но всё же одна плохая новость у меня для тебя есть. — Серьёзно произнёс он. — Твоя подружка по имени Том не мог не знать об операции, Дженнифер.

Он назвал его имя всё с той же неприязнью в голосе и на лице. Том стольким помог мне здесь: с поступлением, с квартирой, правами, арендой машины, всего не упомнить.

— Как он мог знать?

— Я видел его в городе. Однажды даже пытался выяснить, знает ли он, где ты. Надо отдать должное, он стойко выдержал и не сдал тебя. Я даже поверил, что он не в курсе. Вот дурак.

Я слушала его с открытым ртом. Знала, что Том начал на что-то рассчитывать ещё больше, когда я всё же попросила его о помощи. Но не сказать мне о болезни и операции отца. Это так низко… просто отвратительно! Вспыльчивость, которую я держала в узде всё это время, возрождалась заново. Захотелось ударить Томаса.

— Я совершила глупость.

— Это я плохо искал. Ты ведь была под самым носом. Наверное, это и к лучшему.

— Ты искал? — Едва слышно и глаза в глаза.

Неужели Джеймс не был рад? Почему? Я думала, что он просто вздохнет с облегчением и будет жить дальше. Мне стало ещё более неловко.

— Искал, ты ведь даже записку не оставила.

— Прости, — в горле застревает ком, чувствую себя скверно.

— Оставь это.

Зная его характер, мои извинения должны были почесать за ушком его самолюбие, но он предпочёл ими не упиваться.

— Джеймс, операция была серьёзной?

— Она была серьёзной, — он положил букет рядом с собой и взял меня за руку. — но сейчас всё хорошо. Доктор сказал, что прогноз благоприятный.

Я больно прикусила губу, чтобы не разреветься.

— Ну что я за дочь такая?

— Хорошая.

Как я могла поддаться порыву и сбежать, никого не поставив в известность? Ещё и с человеком, который понятия не имеет, что для меня важно… Который даже на отчётный концерт не пришёл, хотя знал, что от него зависит моё будущее.

— Когда ты уезжаешь?

— Самолёт завтра утром. — Мало того, что ответ меня расстроил, так ещё и живот отозвался жалобным урчанием. — Ты ела хоть что-нибудь?

— Нет.

Нет, я не ела. А ещё я не хочу, просто не хочу его отпускать.

— Идём пообедаем, это нужно отметить.

Он тут же потянул меня за столь удачно оставшуюся в его ладонях мою руку и не забыл букет. Даже если он пудрит мне мозги, всё ещё его не вручив, я же знаю, для кого он.

Мы вышли из театра почти последними. Несмотря на красоту местных холлов, после отчётных концертов никто не горит желанием задерживаться. Всем хочется наконец расслабиться и отпраздновать.  К ни го ед . нет

И совсем не важно, куда мы сейчас поедем.

Схватившись за локоть Джеймса, я аккуратно спускалась по ступеням, когда заметила Томаса. Он облокотился на переднюю дверь своего автомобиля, поправляя часы на руке и небольшой жёлтый букет. Даже на таком расстоянии я увидела, как изменилось его лицо при виде моей компании. Года занятий йогой — как и не было. Я закипела мгновенно, Тому не поздоровится.

На его счастье или горе Джеймс проследил за моим взглядом и перехватил инициативу.

— Это, кстати, тебе.

Он вручил мне букет, тем самым обездвижив, ведь он был увесистым. Поняла, почему он не отдал его сразу. Я замерла на месте, когда Джеймс надвигался на растерянного парня, который с каждым шагом казался всё меньше. Когда сильные руки легко прижали его к металлу, я мелкими шажками побежала к ним. Успела к первому и единственному удару. Голова Тома дёрнулась, как тряпичная.

— Какой ты для неё друг после всего этого вранья?!

Том смотрел на меня испуганными глазами. Страх, но не сожаление, это расстроило ещё больше. Ему всё это время нужен был лишь шанс заполучить меня. Но он для этого совсем ничего не сделал.

— Дженни, я не думал, что Аманда будет тебя так уговаривать. Она мне только потом рассказала.

— Что?

Испуганный Том рассказал больше, чем я хотела услышать. Они всё подстроили, чтобы я согласилась на планБ.

— Я так и думал, — холодно констатирует Джеймс.

Какая же я дура.

— Я больше видеть тебя не хочу..

Я разочарованно смотрю на бывшего друга. Даже не хочу больше марать об него руки, ни мои, ни тем более Джеймса.

Он помог мне, но если бы не он, мне бы и помогать не пришлось. Я сама, конечно, виновата… на душе стало совсем гадко.

— Джеймс… — Как могла, одной рукой я повисла на руке, которой он всё ещё держал раскисшего мальчика. — Пойдём.

— Держись от неё подальше, — рявкнул он, всё же поддаваясь на мои уговоры.

***

На столах лежали белоснежные скатерти, а вокруг много зелёных растений. Уж не знаю, случайно мы оказались тут или так спланировал Джеймс, но мне очень нравится.

— Не против, если я закажу?

— Джеймс, что с тобой случилось за этот год?

— Ничего особенного, просто мир вокруг меня сошёл с ума, и я вместе с ним. Так ты не против?

— Я только за.

Лучший час в моей жизни. В Джеймсе что-то действительно изменилось. Он стал спокойнее что ли… при этом не лишился своего обаяния, от которого мои коленки подкашиваются.

— Ты улыбаешься — это приятно.

— Потому что мне сейчас хорошо. Самый вкусный обед за весь год.

— Я рад.

Он смотрел на меня так, будто очень соскучился, но не говорил об этом. Он вообще был осторожен в словах и действиях. Вспоминая наш первый поход в ресторан, я не верю, что напротив меня сидит Джеймс Эванс.

— Не хочу, чтобы ты уезжал, — с грустью вырвалось из меня до того, как я подумала.

Впрочем, а когда, если не сейчас? Потом он уедет и, возможно, больше не захочет меня видеть.

— Не могу, Дженни. Я везу важный контракт, и в нашем захолустье меня ждёт сестра с племянником. У неё таланта обращаться с детьми, как и у нашей матери, никакого.

— Мне кажется, ты на неё наговариваешь. Но я понимаю, Джеймс. Я просто пытаюсь признаться в том, что скучала по тебе. Я не разобралась тогда и всё испортила. Доверять правильным людям надо уметь, а я научилась только сегодня.

— Самый неожиданный комплимент в моей жизни. — Он почти не выждал паузу, прежде чем спросить. — Полетели со мной?

Я не ожидала этого предложения, но ответ у меня был ещё после телефонного разговора с отцом.

— Я с удовольствием. Только мне придётся вернуться обратно, я хочу закончить учёбу.

— Понимаю.

На этот раз улыбка коснулась только его губ. Даже если мы оба хотим что-то воскресить, у нас выросла стена трудно решаемых проблем толщиной от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса.