И он расспросил меня о том, что случилось. Я рассказала всё — как застала этих двоих в доме, что они говорили, как вели себя.

– Они забрали деньги и спрашивали про транспорт, – закончила я, с содроганием вспоминая о том, как нападавшие собирались со мной повеселиться.

Когда я говорила об этом, Влад сжал меня сильнее, и я услышала, как скрипнули его зубы.

Оперативник записывал, не перебивая и лишь иногда задавая наводящие вопросы.

— Они сбежали из колонии месяц назад, – объяснил он, когда я закончила свой рассказ и спросила, что это за люди.

Я насторожилась.

— Но здесь же поблизости нет колоний.

— Да, поблизости нет. Они сидели очень далеко. А сюда добирались, видимо, на перекладных. В этом районе у одного из них бывшая жена живёт.

Меня передёрнуло.

— И как они оказались в деревне? До нас и на перекладных не добраться – только если ехать специально.

— Пока не знаем. Но будем выяснять.

– А за что их... ну... посадили?..

Я замялась, но лейтенант понятливо кивнул и ответил:

– Они бывшие военные. Оба осуждены за неуставные отношения. Издевались над солдатами. Доказано несколько случаев доведения срочников до самоубийства.

Я потрясённо выдохнула.

Это же не люди, а настоящие садисты в самом плохом значении этого слова. Хуже зверей!

– Пока отдыхайте, Мария Павловна, – сказал полицейский, оглядываясь на задержанных. – Позже мы Вас вызовем для дальнейшего разговора.

– Хорошо, – кивнула я, всё ещё потрясённая услышанным.

Нападавших погрузили в военный "бобик", и через несколько минут машины уехали, а деревня снова погрузилась в тишину.

Когда проблесковые маячки скрылись вдали, Влад молча погладил меня по спине и осторожно поцеловал в макушку. Другая рука легла мне на затылок, пальцы медленно провели по волосам.

— Ты очень смелая, Машунь, — шепнул Волков.

Я молча кивнула, хотя смелой себя не ощущала. На меня вдруг обрушилась жуткая усталость. Я вцепилась в мужчину, уткнулась лбом в его плечо и жадно вдохнула такой теплый и родной запах – терпкий и немного горьковатый.

— Всё закончилось, — шепнул он и погладил меня своими горячими ладонями, словно пытаясь унять дрожь.

Внутри меня всё переворачивалось, но я должна была задать Волкову вопрос, который глода́л меня вот уже две недели.

– Где ты был, Влад? Я тебе звонила... сотни раз... – я всхлипнула. – Почему ты отключил телефон?

Я отстранилась и посмотрела на него.

Волков вздохнул.

— Дело в том, Машунь, что меня не было в стране всё это время.

— А где ты был? — с замиранием сердца спросила я.

Влад замялся и тяжело вздохнул, а потом посмотрел мне прямо в глаза.

— За границей, — он уловил мой удивлённый взгляд и ответил, прежде чем я успела задать вопрос. — Я лечился.

— Ты болен? — сердце сжалось от страха, голос дрогнул.

Влад всё-таки болен... А я... Господи, что я только на него не подумала?

— Не совсем... Ты многого обо мне не знаешь… Да, почти ничего не знаешь. Дело в том, что...

Волков посмотрел на меня виновато и устало, а затем разом вывалил все свои тайны.

Как и предполагала тётя Тамара, Влад был бывшим военным. В составе своего отряда он участвовал в множестве спецопераций и серьёзных заварушек.

Три года назад его контузило. Во время проведения одной из боевых операций совсем рядом разорвалась граната. От осколков его спасло то, что он находился за небольшим укрытием и был в бронежилете, но взрывная волна повредила ткани мозга, вызвав сотрясение и нарушив работу нервных окончаний.

У мужчины начались приступы головной боли, сопровождаемые шумом в ушах и резкой слабостью.

Несколько раз в год Влад ложился в больницу для профилактики и поддержания здоровья. Ему прописали покой, свежий воздух, тишину и минимум стресса. Поэтому два года назад он купил дом в Лапотке, подальше от цивилизации и больших городов.

Головные боли действительно уменьшились и теперь практически не беспокоят его.

А весной врачи предложили ему поучаствовать в новой экспериментальной программе лечения последствий контузии. В нашей стране такие методы ещё не применяются, поэтому Влад улетел за границу...

Я не знала, как реагировать. Каждое слово было как удар. Я гадала, куда он исчез, что с ним случилось, но его ответ просто оглушил меня.

Мысли метались, словно блохи. Всё было так сложно и так страшно... за него...

Мы так и стояли посреди дороги, обнявшись. Влад периодически гладил меня по голове, а я прижималась к нему и боялась посмотреть глаза, увидеть в них боль и сожаление.

— Поэтому твой телефон был недоступен? — спросила я, когда смогла наконец отдышаться и поднять голову.

— Телефон, когда уезжал, забыл в машине, — виновато улыбнулся мужчина. — Обнаружил это слишком поздно. Вернуться за ним возможности уже не было. Поэтому сегодня, обнаружив все ваши пропущенные, чуть не сошёл с ума. Пока ехал, набирал тебя раз за разом, думал, что случилось что-то страшное.

— Я забыла телефон дома... — растерянно прошептала я. — Мы с Денисом ходили к Ане.

— Знаю, — кивнул Влад. — Я дозвонился до тёти Тамары. Она мне всё рассказала. Когда узнал, что Яна привезла Дениса, чуть не сошёл с ума во второй раз... — мужчина улыбнулся, — ...только теперь от радости. Гнал сюда как сумасшедший, даже Андрюху с тётей Тамарой догнал. Сразу рванул к тебе... — он осёкся и хрипло закончил: — А у тебя тут гости...

Я сжалась, внутренне вновь содрогаясь от пережитого ужаса, вспоминая страшные ухмылки садистов и плач Дениса.

— Почему ты оставил своего сына Яне?

Влад вздохнул, провёл ладонью по лицу, как будто стирая усталость.

— Я его не оставлял...

Мужчина поднял голову вверх, посмотрел на темнеющий горизонт, а когда заговорил, голос был неровным и хрипловатым:

— Я не знал, что у меня есть сын. Мы с Яной были знакомы давно, но не встречались. Шесть лет назад я был в отпуске, и так получилось, что мы переспали, а после я уехал. Несколько лет воевал в одной стране... В прочем, неважно... В общем, там меня и контузило спустя три года. Когда меня выписали из больницы, я приехал в Питер, чтобы продать квартиру, и тут увидел её. Точнее, их...

Волков нервно провёл рукой по волосам и тяжело вздохнул, а у меня внутри всё сжалось.

— Яна шла с ребёнком. Я поздоровался и поздравил с рождением сына… — он усмехнулся, коротко, безрадостно, — ...а она фыркнула и сказала: "В таком случае, я тоже тебя поздравляю с рождением сына".

Я задержала дыхание.

— Ты…

— Так и узнал.

На мгновение он замолчал, словно вспоминая тот момент.

— Яна не хотела иметь со мной ничего общего. Сказала, что у меня нет никаких прав на Дениса... Но я могу оплачивать его содержание. Я не отказывался платить, но хотел участвовать в жизни ребёнка, просил о встречах. Она запретила.

Я сжала зубы, стараясь не спугнуть это откровение.

— Тогда я подал в суд на признании отцовства.

Влад кинул взгляд на пустынную дорогу. Его челюсть чуть напряглась, пальцы напряжённо сжались.

— После анализа ДНК суд официально установил – Денис мой сын.

— Но… почему же ты всё равно не мог с ним видеться?

Мужчина усмехнулся. Коротко, почти зло.

— Потому что для меня началась другая война.

Я напряглась.

— Какая?

— Военная прокуратура.

От этих слов меня передёрнуло.

— Яна пошла туда, подняла моё личное дело, нашла медицинские документы и добилась того, чтобы суд отказал мне в возможности видеться с сыном.

— Но… почему?!

— Сказала, что боится за ребёнка.

— Боится? — я вцепилась в рукав его футболки. — Из-за контузии?

Влад скользнул по мне тяжелым взглядом и кивнул.

— Да.

Я растерялась. Мой добрый, хороший, весёлый Влад опасен для ребёнка? Тот, кто так отчаянно его защищал, а потом бережно прижимал его дрожащее тельце к себе?..