Путь к его покоям казался одновременно знакомым и чужим — лабиринтный переход сквозь тени и многочисленные повороты коридоров.

Дойдя до двери, Рати немного помедлил, прежде чем распахнуть ее. Комната была залита приятным светом ламп с зеленоватым отливом и пахла свежестью. На просторной кровати с меховыми одеялами виднелись различные пожитки: беспорядочно разложенные книги, какие-то побрякушки с ярмарки и остатки блинов на тарелке, которые Кирилл приготовил вчера.

— Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, Сирин, — протянул Рати, отступая в сторону, чтобы позволить мне войти первой. — Я редко бываю здесь, ибо предпочитаю прогулки на свежем воздухе. Все-таки у меня есть привилегия — когда хочу, тогда и гуляю. А не как эти… Лапти блохастые, по недельному расписанию.

— Что ж, спасибо. — улыбнулась я, изучая преобладающий зеленый цвет в убранстве. — Но к чему мне быть здесь, коли тебя здесь не будет?

Ой, как понравился ему мой ответ! Пряча счастливую улыбку за сжатым кулачком, парень зажег еще несколько свечей.

Устроившись у камина, мы разлеглись на меховом ковре. Рати восседал, скрестив ноги, его голубенькие глазки лучились теплом, а я откинулась на мягкий топчан рядом, закинув ноги на его колени.

— Как насчет игры? — предложила я с легкой игривостью в голосе.

Рати приподнял бровь, заинтригованный и в то же время настороженный.

— Что за игра?

Наклонившись вплотную, я прикоснулась теплым дыханием к его уху, нашептывая условия.

— Игра на твою внимательность. Тебе придется по душе. Но если проиграешь, будешь должен мне одно желание. Уговор?

— …Ну что ж, — неуверенно произнес он, хотя я уже видела, как в нем разгорается искорка азарта. — Уговор.

— У тебя будет целых три попытки. Приступим же, — с довольной ехидцей объявила я, накручивая на пальчик прядь своих волос. — К вам приехала мадам, принесла свой чемодан. В чемодане сто рублей и записка с наставленьем. Вам не велено смеяться, не канючить, и не надуваться. Не говорить ни «да», ни «нет», и не… вожделеть меня. Вы поедете на бал?

Рати нахмурил лоб, осмысливая мои слова, и стало ясно, что он не совсем улавливает суть дела.

— Я… поеду на бал, — неопределенно ответил он.

— А! Запретное слово! — воскликнула я, притворяясь разочарованной. Но это было лишь начало моего коварного плана.

— Сирин, я не понимаю смысла этой игры! Давай сыграем во что-нибудь другое…

— Сперва закончим эту. Что ты наденешь на бал?

— Костюм.

— Он будет белым, словно снег? Или черным, как…

Так и захотелось сказать «как глаза Морона», но я предпочла отбросить мысли об этом чудовище.

— Нет, — живо возразил Рати. — Он будет серым.

— Еще одно недозволенное слово — "нет"! Опять внимательность теряешь!

— Но почему?!

— Тебе сказано было, что говорить «да» и «нет» — недопустимо. Забыл наставления мадам?

Мой смех разлился по покоям, подобно звону серебряных колокольчиков, пока юноша хмурился и дулся.

— Ты проиграл игру, мой милый мальчик.

— Что? Но почему?! Я еще даже ничего не сказал!

— Ты надулся. А ведь мадам просила тебя не смеяться и не надуваться. Очень жаль, Рати, но ты не поедешь на бал.

— …Ну и пусть. Балы — скука смертная!

Видя его милое разочарование, я наклонилась вперед, чтобы мягко поцеловать его в губы — отвлекающий маневр, призванный вывести его из равновесия. И это удалось.

— Мадам дарит тебе еще один шанс. Будь внимателен… — прошептала я, заставляя его покорно опуститься на меха, пока мои руки обнимали его за плечи. — Что, если на балу тебя пригласит на танец какая-нибудь другая мадам? Согласишься?

— Не соглашусь, — твердо заявил он, но потупил взор под моим пристальным взглядом.

— Уверен ли? А что, если она окажется более очаровательной, чем я? — в моем приглушенном голосе звучали нотки соблазна, когда я стала тереться о него, чувствуя, как крепнет подо мной его мужское естество.

— Зачем тебе играть со мной в эту игру, если я уже давно проиграл тебе?… Последнее наказание мадам я нарушал бесчисленное множество раз еще до начала игры… — пробормотал он с полузакрытыми веками.

Я улыбаюсь, покрывая поцелуями щеки юноши, в то время как моя рука сдавливает его шею.

— …Так ты будешь с ней танцевать или нет? Отвечай же, Рати.

С каждым моим движением тела решимость его ослабевала, и он безвольно выдавил из себя: — Нет, не буду!

На моем лице расплылась торжествующая ухмылка.

— Проиграл.

Рати хрипло выдохнул и вознамерился было приподняться, но я удержала его на месте.

— Почему же ты не выручил Сияну? — вырвалось из моих уст, и я тут же нахмурилась, потому как не контролировала сказанное.

Глаза Рати округлились, а его острейшие коготки, выскочившие от переизбытка эмоций, ненароком задели мою руку — на ней проступил едва заметный пунцовый след.

При виде этого непреднамеренного повреждения во мне мгновенно взыграл гнев вурдалака: как посмел он уродовать мою идеальную кожу? За такое он должен быть наказан, чтобы впредь проявлять ко мне повышенную аккуратность!

Я с небывалой силой оттолкнула Рати от себя. Он попятился назад, к приоткрытому окну, — жалкая марионетка, попавшая под мою горячую руку, — и, прежде чем кто-либо из нас осознал, что происходит — Рати выпал из окна.

С мрачной улыбкой я проследовала к открытому окну и заглянула вниз. На снегу лежал волк. С шерстью, лоснящейся под лунным сиянием, и глазами, горящими первобытным инстинктом, Рати рванул в лес.

— Ну и ну… Неужели я опять пропустил все веселье?

Дверь со скрипом поддалась, и в проеме предстал Юргис. Его фигура выглядела властно: широкие плечи, казалось, полностью заслоняли проход. Тени играли с его чертами, подчеркивая острые углы скул и лукавый блеск в зеленых глазах.

Мужчина беспечно облокотился о дверной косяк, одна рука лениво вытянулась под голову, другая покоилась в кармане брюк.

— Кирилл из окна сиганул, теперь этот озабоченный крендель — из форточки выпал. Моя-то очередь скоро придет, надеюсь? — с саркастическим подтекстом произнес он, оглядывая комнату с самозабвенным видом.

— Да хоть сейчас! — мои слова прозвучали резко, но, похоже, развеселили его еще пуще.

В одно мгновение Юргис сократил расстояние между нами. Схватив меня за плечо, он с удивительной резкостью крутанул меня к себе. Его руки обхватили меня в районе груди, а спина прижалась к его животу.

— С каждым днем твое поведение нравится мне все больше и больше, человечишка, — прошипел он мне в ухо, обдав горячим дыханием. — Но ведь ты уже и не человечишка толком, не так ли?

— Оставь меня в покое, рыжий. Твоя очередь миновала. Произвести впечатление на меня тебе не удалось. — усмехнулась я, слегка повернув голову, чтобы встретиться с его изучающим взглядом. — Награда за самый худший поцелуй в моей жизни — твоя!

Выражение его лица чуть подернулось — бровь приподнялась в шуточной обиде.

— Даже Рати целуется лучше, чем ты… А как он владеет своим языком! Тебе бы поучиться у него, — вызывающе рассмеялась я, попутно скидывая с себя его руки, будто стряхивая назойливое насекомое.

Юргис чуть качнул головой, словно стараясь переварить услышанное.

— Ты действительно так думаешь? Рати?… Этот коротышка?

— Абсолютно, — отозвалась я с натянутой улыбкой. — Он прекрасно знает, как заставить меня почувствовать себя… желанной.

— Просто у тебя слишком заниженные сексуальные ожидания, — поспешно отмахнулся Юргис, отступая на шаг назад, но не теряя задорного проблеска в глазах.

— О, перестань! Ты просто испытываешь ревность, потому что понимаешь, что никогда не сравнишься с ним в моих глазах.

Он тихонько шикнул на это и наклонился ко мне ближе, понизив голос: — Со мной это не пройдет, девочка. Ревность — не моя стезя, это ниже моего достоинства.

— Ну разумеется, — обольстительно подмигнула я. — Говори себе это на здоровье. Может, и уверуешь.

Юргис с преувеличенным вздохом усталости, смешанным с весельем, покачал головой и полностью отстранился от меня.