Вглядываясь в зияющие пустоты заснеженного пространства, я испытала первобытный страх: взору предстал зверь — его массивная туша была скрыта пеленой ночи. Волк, гигантский и грозный, его шерсть была абсолютно черна, а из пасти вырывались клубы воздуха.

А может, это один из моих волков, пришедших мне на помощь?…. Нет. Не может этого быть.

Абсурдность этой идеи подтачивала когтями грани моего рассудка. И все же перед лицом неминуемой опасности в моей груди зародился слабый проблеск надежды.

При попытке подняться из лежачего положения меня пронзила жгучая боль, которая пронеслась по моему израненному телу. Мне удалось приподняться на подрагивающих руках, и мой взгляд упал на клочья моей разодранной хищными упырями одежды.

Не взирая на волка, который рыскал среди останков павшей нежити, я подавила слабый стон.

Но стоило опустить взгляд, как ужас, не похожий ни на один из известных мне, сжал мое сердце.

Там, где должны были быть мои ноги, виднелись лишь растерзанные до неузнаваемости останки — зрелище настолько безобразное, что не поддавалось здравому смыслу. Мои некогда выносливые конечности покоились, вывернутые и переломанные.

Должно быть, я закричала.

Волк обернулся и вперил в меня свой пылающий в темноте взгляд, похожий на языки кровавого пламени.

Неторопливо зверь двинулся ко мне.

Но у представшего передо мной волка шерсть оказалась не из темных, а из чистейшего белого меха. Что казалось темным — кровь поверженных вурдалаков, полностью окрасившая его в багровый.

И пока я грезила на грани забвения, снедаемая агонией и отчаянием, волк следил за мной своим неподвижным взглядом — безмолвный посланник на поле кровавой резни, распростертой у его лап.

«Моран»…

Это имя застыло на моих оледенелых губах.

***

Прикосновение влажной ткани к моей щеке — явное противоречие между теплым мерцанием свечей и моим ледяным кошмарам. Постепенно возвращаясь к чувствам, я различила тихий рокот голосов, раздававшийся в тенях.

Два разных голоса походили на обрывки нестройной мелодии. Первый голос — мягкий и успокаивающий, как колыбельная. Второй — острый и непреклонный, как сталь, — рассекал безмолвие.

«Ревнуешь?» — спросил первый голос.

Я напряглась, пытаясь понять смысл разговора: слова налетали друг на друга, как камни в бурной реке.

Второй голос, преисполненный властности, возразил: «Ты, должно быть, шутишь. По какому поводу ревновать? Нет ни одной причины. Но то, что принадлежит мне, Агний, — принадлежит мне всегда. Исправь ее. Сделай прежней».

Пока я лежала, парализованная и беспомощная, время, казалось, проносилось незаметно. Я то проваливалась в сон, то выходила из него, окутанная дурманом.

В воздухе витал душистый аромат прелых лекарственных трав, а на стенах из темного дерева плавали блики от свечей. Придя в себя, я обнаружила, что лежу на деревянном подобии стола, укрытая меховым одеялом. Обнаженная под ним и уязвимая. Место было мне знакомо. Я находилась в подвальном кабинете Агния.

Тишину нарушило негромкое шуршание, привлекая мое внимание к неясной фигуре, сидевшей спиной ко мне в глубине зала.

Агний был полностью сосредоточен на ведении записей.

Сухой кашель заглушил мою попытку сглотнуть. В горле все пересохло.

Рука Агния прекращает работу. На секунду мужчина замирает, прежде чем положить перо на стол.

Я проследила, как он беззвучно поднялся. Спустя мгновение неподвижности он развернулся ко мне лицом. Черная шелковистая роба элегантно ниспадала вдоль его фигуры, а во взгляде читалась накопленная веками жизненная мудрость.

— С возвращением, — произнес Агний, приближаясь со стаканом воды в руке.

Пока я делала столь необходимый глоток, он придерживал мою голову одной рукой, а другой держал стакан у моих губ. Мой взгляд изучал его лик: кожа стала бледнее, возле глаз залегли мелкие морщинки. Светлые золотистые локоны казались длиннее, чем я их запомнила. Сколько же времени прошло с тех пор, как мы с ним виделись?

— Как твое самочувствие? — забота Агния была осязаема: салфеткой он смахнул капельку с моего подбородка. Тепло его прикосновений, нежность в его завораживающих глазах разного цвета — все это будоражило во мне что-то. Его запах — пьянящая смесь древесного экстракта и карамели — овеял мои обостренные чувства. А раньше он так же вкусно благоухал?…

Я нерешительно кивнула. Странные были ощущения… Очень странные. Что-то поменялось в том, как я воспринимала себя. И это различие было весьма непривычным… но не плохим. Цвета казались ярче, звуки — громче, дыхание — свободнее, тело больше не ломило.

Я поспешила взглянуть вниз, вспомнив, что произошло с моими ногами.

…Они были залиты белым гипсом и зафиксированы бинтами.

— Еще три недели, и они придут в норму. — слова Агния, отягощенные невысказанной тревогой, прозвучали где-то рядом.

Я попыталась приподняться, с безмолвной мольбой в глазах ища опору. Агний тут же пришел на помощь. Его прикосновение, согревающее и поддерживающее, придало уверенности, и я прильнула к его крепкой груди.

— Ты как падающая звезда, Шура. Когда тебя доставили сюда без сознания, каждому в усадьбе захотелось хотя бы мельком увидеть тебя, — улыбка Агния зависла в малом пространстве между нами. Но стоило меховому покрывалу, прикрывавшему мою наготу, чуть сползти, обнажив больше, чем я хотела, как улыбка мужчины тут же померкла.

Моя рука метнулась, чтобы прикрыть обнаженную грудь, но это была лишь слабая попытка — ведь все остальное было оголено.

Агний, словно статуя, неподвижно стоял передо мной. Я рискнула взглянуть ему в глаза — они были закрыты.

Я поспешила подхватить покрывало. Случайно заметив пунцовые царапины на его груди, мое дыхание перехватило.

— Агний… — прошептала я. — Что с тобой произошло?

Волколак непонимающе открыл глаза. Его молчание затянулось, когда он понял, куда я смотрю.

Двигаясь замедленно, он отодвинул край робы, демонстрируя следы жестокости, вырезанные на его коже. Глубокие царапины от когтей.

— Кто…? — сердце сжалось, пока я вглядывалась в линии ран.

Агний молча отвернулся, тени скрыли его выражение лица.

— Ты была слишком резвой, когда пришла в себя в первый раз. Не позволила мне отнести тебя в постель.

Его признание повисло в воздухе.

Вурдалаки… Слово зловещим эхом отозвалось в чертогах моего разума. Должно быть, их яд остался во мне после их нападения.

— …Теперь я начну безумствовать? Неужто скоро обернусь одним из них? Что же будет со мной, Агний?

Мои торопливые вопросы, наполненные страхом, зависали в тишине.

Руки Агния, неспешно легли мне на плечи.

— Не волнуйся, — тихо произнес он, встретившись со мной взглядом. — От всего есть лекарство. Твой рассудок в надежных руках, Шура.

Но я, снедаемая сомнениями и переживаниями, обрушила на него свой гнев: — Перестань кормить меня своими постоянными обещаниями! — резкие слова с привкусом горечи слетели с моих губ. Я отвергла его руки, в моих действиях присутствовал некий первенствующий импульс, который я не в силах была контролировать.

Брови Агния приподнялись, его черты лица приобрели нечитаемую маску эмоций. Я и сама была потрясена тем, что только что озвучила.

Подскочив со своего места, я попыталась освободиться от власти яда нежити, что теперь гулял по моим венам. Ноги подкосились, и я, не удержавшись, устремилась вперёд — мир вокруг закружился.

В этот миг хаоса Агний очутился рядом, его руки распахнулись навстречу мне, чтобы поддержать.

Я подняла на него глаза с непролитыми слезами, молчаливая мольба о понимании и прощении запечатлелась на лице.

— Я не хотела говорить того, что наговорила. Клянусь, я не знаю, почему я так сказала, Агний!

Мимика Агния смягчилась, его рука по-братски погладила меня по щеке.

— Шура, я знаю. Тобой движет яд вурдалаков. Сейчас я работаю над устранением его последствий. В ближайшее время я создам для тебя противоядие.