— Мама? — вырвалось у меня прежде, чем я успел осмыслить свои слова.

Она рассмеялась, низким, чарующим смехом, который казался одновременно насмешливым и тёплым.

— Нет, пожалуйста, не называй меня так, — сказала она, уголки её губ изогнулись в игривой улыбке. — Это звучит слишком... странно.

Я нахмурился, но не успел ничего сказать. Она огляделась вокруг и произнесла: — Здесь слишком неудобно для такого разговора.

С этими словами она щёлкнула пальцами, и мир вокруг меня словно распался. На мгновение я почувствовал, как земля уходит из-под ног, а затем всё прекратилось.

Теперь мы стояли на зелёной поляне, возвышающейся над бездонной пропастью, залитой мерцающими золотыми огоньками. Небо было густым, почти чёрным, а воздух вибрировал от магической энергии, как от дыхания живого существа.

— Вот так гораздо лучше, — сказала женщина, усаживаясь в кресло, появившееся из ниоткуда. Она указала на кресло напротив, и я, немного настороженно, сел.

Она внимательно посмотрела на меня и тихо сказала: — Прежде чем продолжить, позволь мне завершить то, что уже началось.

Протянув руку, она ткнула пальцем мне в лоб.

Острая, обжигающая боль пронзила мой разум, будто копьё. Воспоминания, образы, мысли — всё хлынуло, заполняя пустоты, оставленные печатью. Я вспомнил. Я вспомнил всё.

Когда боль утихла, я тяжело выдохнул, положив руку на лоб.

— Ну, как? — спросила она, улыбаясь, будто наслаждаясь моим потрясением.

— Я… я всё вспомнил, — ответил я.

Нек, который всё это время сидел рядом, удивлённо глядел на нас, его золотые глаза буквально светились от любопытства.

— Может, и мне расскажешь, мяо? А то я сейчас сгорю от интереса, мяо.

Я усмехнулся, оглядывая женщину напротив.

— Меня зовут Самаэль, — начал я. — Я наполовину светлый, наполовину тёмный бог. Мой отец, светлый бог, создал меня в лаборатории, желая то, что для богов невозможно — завести ребёнка.

Нек удивлённо хлопнул хвостом по земле, но промолчал.

— Светлые и тёмные боги бесплодны, — продолжил я. — Никто из них не мог бы помочь ему в этом. Тогда он обратился за помощью к своей давней подруге… — я кивнул в сторону женщины.

Она слегка улыбнулась, но ничего не сказала.

— Используя её божественную сущность и свою собственную, он создал меня. Это было экспериментом, результатом множества проб и ошибок. И я родился.

Нек прищурился: — Экспериментальным богом быть не больно, мяо?

— Очень смешно, Нек, — отрезал я. — Отец прятал меня триста двадцать лет, потому что само моё существование было высшим грехом. Всё это время отец обучал меня всему, что только мог. Но однажды светлые боги обо мне узнали.

Я замолчал, вспоминая.

— Они схватили моего отца и выбросили его в Пустоту. Это худшая участь для бога — вечное одиночество и тьма, пока ты не сойдёшь с ума и не уничтожишь себя. Я узнал об этом, когда они пришли за мной.

Я сжал кулаки, мои глаза вспыхнули магией.

— Я был в ярости. Моя божественная сущность пробудилась. Золотые рога, словно корона, опоясали мою голову, а чёрно-белые крылья вырвались из спины. Я устроил резню. Я вырезал светлых богов одного за другим. Даже тех, кто не имел отношения к убийству отца.

— Но твоей ярости было недостаточно, мяо, — пробормотал Нек, угадав, что будет дальше.

— Да, один из богов использовал артефакт, который запечатал мою силу и память, а затем выбросил меня в мир смертных.

Я замолчал, чувствуя, как воспоминания кипят внутри меня.

Нек моргнул, его глаза стали узкими, как щёлки.

— Значит, ты бог, мяо. Наполовину светлый, наполовину тёмный.

— Всё так, — подтвердил я.

Нек встал, махнув хвостом. — Мне нужно время, чтобы всё это переварить, мяо. Вы тут болтайте, а я прогуляюсь.

Когда Нек ушёл, я посмотрел на женщину.

— Зачем ты пришла, Лилит? И почему именно сейчас?

Она чуть качнула головой, улыбаясь.

— Печать мешала мне найти тебя. Но как только ты её надломил, я почувствовала твоё местоположение.

Я ждал продолжения, но её голос стал мягче:

— Твой отец был мне другом несмотря на то, что мы были противоположностями. Он попросил меня присмотреть за тобой, если с ним что-то случится. И теперь я здесь.

Она откинулась на спинку кресла, глядя на меня своими сияющими глазами.

— Я предлагаю тебе отправиться со мной в мир тёмных богов. Не волнуйся, я позабочусь, чтобы никто и слова не сказал против тебя.

Я задумался.

— Звучит весело, — наконец ответил я. — Но знай: я не собираюсь прятаться под твоей юбкой, Лилит. Я подчиню тёмных богов. А затем и то, что осталось от светлых.

Она рассмеялась, её глаза блеснули хищным огоньком.

— О, у тебя амбиции, достойные моего наследия. Думаю, мы поладим... куда ближе, чем ты поладил с отцом.

Она облизнула губы, а я лишь усмехнулся.

— Эй, Нек! — крикнул я в сторону. — Мы идём подчинять тёмных богов!

Нек вернулся, устало покачивая головой.

— Ты... ты безумен, мяо. Но ладно. Пошли, мяо.

Солнце едва поднималось над горизонтом, озаряя деревню Карн мягким золотистым светом. Жизнь в деревне шла своим чередом: дети играли на улице, старики сидели у крылечек, а кто-то уже занялся привычными делами.

Ханна шла по лесной тропинке, её верный лук висел за плечом, а в руке она несла пару кроликов, связанных верёвкой. Её движения были уверенными, ловкими — жизнь охотницы приучила её к такому ритму.

Она осторожно осмотрела очередную ловушку, в которой оказался ещё один кролик. Аккуратно освободив его, Ханна добавила добычу к остальным и отправилась обратно в деревню.

Когда она добралась до рынка, вокруг уже началась привычная утренняя суета. Ханна ловко обменяла лишнее мясо на мешочек свежей муки, немного овощей и несколько кусочков сыра. Улыбнувшись продавцу, она поблагодарила его и направилась домой.

День близился к концу, и в деревне стало тихо. Ханна, закончив свои дела, сидела у камина в своём маленьком уютном доме. Огонь потрескивал, освещая её лицо мягким светом.

На столе стояли остатки ужина, а рядом лежал её лук, который она тщательно почистила и натёрла маслом, чтобы сохранить его в идеальном состоянии.

Она медленно провела рукой по своему животу, улыбаясь, но в её глазах была лёгкая грусть.

— Папочка точно скоро вернётся, — тихо сказала она, словно пытаясь убедить себя.

Её ладонь скользнула по округлившемуся животу, и на мгновение он засветился слабым, почти незаметным светом. Ханна, увлечённая своими мыслями, даже не заметила этого.

— Он обещал всегда возвращаться, сколько бы времени это не заняло, — добавила она, её голос был полон уверенности.

Пламя в камине вспыхнуло чуть ярче, словно отвечая на её слова, а затем снова затихло.

Ханна устроилась в кресле поудобнее, позволив теплу камина согреть её. Снаружи всё замерло в тишине, и только звуки ночного леса напоминали, что мир всё ещё живёт своей жизнью.