Скай заметил мечущуюся по двору перепуганную курицу и не успел даже пожалеть её: в следующий миг она, как по волшебству, превратилась из живой птицы в кровавую лепёшку под ногами Проклятого. Ская замутило, и он перевёл взгляд на восток, лишь бы ничего этого не видеть. Фир-энм-Хайт. Отец. Нэи. Тальма. Думай о самом лучшем, что ждёт там, на востоке. Имлор Многоликий, если только я увижу свой город ещё раз, я больше не стану ныть…

— Надолго их это не удержит, — заметил Колдун мрачно. — Что-то ваше могучее войско не торопится.

— Кто-нибудь из моих людей скоро будет здесь, — твёрдо сказал Мельгас, взглянув на солнце и прикидывая в уме, сколько часов прошло. — Тебе недолго осталось продержаться, колдун.

— Вам-то легко говорить…

Пыльные призраки и правда переставали занимать Проклятых. То один, то другой начинали своё неотвратимое муравьиное движение прочь со двора.

— Да уж, Лерре, — проворчал Колдун, поднимаясь во весь рост, — опять нам с тобой делать всю грязную работу.

Лерре не ответил. Он сделал широкий круг, снизился над подворьем и принялся с гнусным карканьем пикировать на разбредающихся Проклятых, целя в глаза. Проклятые тянули к нему руки и поворачивали головы, но забывали о нём, едва он отлетал на безопасное расстояние.

Колдун заговорил на Колдовском Наречии так быстро, что нельзя было ничего разобрать. Он то и дело рассекал посохом воздух, будто отдавал приказ невидимому войску, а в ответ по всему подворью срывались с места и пускались в дикий пляс вилы, мётлы, кадушки, поленья, кочаны с капустных грядок и даже несчастное вишнёвое деревце. Проклятые набрасывались на всё подряд, ловили, ломали и отшвыривали обломки прочь, попутно снося плетни и вытаптывая огород, и Скай с болью думал, сколько во всё это вложено любви и труда и каково Файгару будет вернуться к своей загубленной земле в самый урожай.

Колдун тем временем начинал уставать. Он задыхался и обливался потом, будто каждое полено поднимал собственными руками. Насколько его сил ещё хватит, подумал Скай, и его затошнило снова. И что мы будем делать, когда они кончатся совсем, его силы…

— Смотри, вон там двое почти со двора ушли!

Колдун выругался и забормотал что-то другое. Поднял посох с таким усилием, точно он из железа отлит, — и Скай увидел, как над колодцем поднимается, как гигантская дождевая капля, колышущийся шар воды, плывёт по воздуху к бредущим по грядкам Проклятым, обрушивается на них разом, превращая мягкую землю в грязь. Колдун всадил посох в землю и повернул — и грязь втянула ноги Проклятых, как болото.

— Но они же выберутся… — начал Скай несмело, но Мельгас одёрнул его:

— Раай-сар.

Колдун опустился на одно колено и коснулся ладонью травы. Опять было похоже, будто он молится, но Скай знал: это он собирается с силами. В следующий миг волна холода накрыла Ская, Мельгаса и ёлайгов, так что он даже вздрогнул от неожиданности. Листья на ближайшей яблоне съёжились, будто побитые заморозком, и яблоки сделались полупрозрачными. В том месте, где рука Колдуна касалась земли, трава побелела от инея, и эта инеистая дорожка бежала прямо к грядкам, где двое Проклятых бессмысленно барахтались, вмёрзнув в лёд.

Вот это да! Если такое может сделать один-единственный колдун, то что же могут двести! Понятно теперь, что все их так боятся...

Только вот было похоже, что Колдуну всё это обходится дорогой ценой. Он стоял, сгорбившись и цепляясь за посох, весь дрожал и лязгал зубами, как в жестоком ознобе. Скай сделал неуверенный шаг к нему, не зная, чем помочь.

— Колдун…

Но тот посмотрел на него с яростью, и лицо у него было… страшное. Такое, что Скаю захотелось отвернуться, как от Проклятых.

— Замолчи, раай-сар, и не мешай ему, — вполголоса велел ему Мельгас, но смотрел он в другую сторону. — Разведчик!

По посадке и сложению Скай издалека узнал Эльрита.

— Они его тоже увидят!

— Нет, — прошелестел стариковски-слабый голос Колдуна. — Я его… накрою. Есть… заклятье…

Мельгас живо обернулся к нему.

— Ему пятнадцать зим. Он мой лучший наездник.

Колдун не ответил. Он закрыл глаза и больше не шевелился, только лицо то и дело искажалось от напряжения.

Эльрит достиг холма на перепуганном ёлайге, сам белый как снег, с огромными от ужаса глазами. Он тоже никогда прежде не видел Проклятых. Эти были его первые.

— Раай-Мельгас, — начал он, но осёкся, и Скай заметил, как прыгает у него челюсть.

— Хермонд привёл войско к холмам-близнецам? — спросил Мельгас, не дожидаясь, пока разведчик справится с собой. — Новых приказов нет? Мы выведем их прямо между холмами?

—Д-да. И ещё командующий Хермонд приказал мне немедленно доставить к нему раай-сара Скаймгерда и… — Эльрит взглянул на Колдуна и тут же отвёл глаза, — и чужеземца… Раай-Хермонд приказал мне без них не возвращаться… но…

Подворье Файгара было слева от него, и он старался даже не поворачивать туда головы. Скай прекрасно знал, о каком «но» он думает.

— Они нас увидят, стоит нам сдвинуться с места, — процедил он сквозь зубы. — Погонятся за нами. Всё получится, как и задумано.

— Нет, — отрезал Мельгас. — Никто не задумывал рисковать твоей жизнью. Нам следует разделиться. Я поеду по дороге, а вы выждете и…

— Не стану я прятаться, пока…

— Замолчите вы оба, — прошипел Колдун, и все испуганно посмотрели на него. — Мы поедем вместе. Мальчишку я накрою заклятьем. Обоих мальчишек.

— Поедем? На чём ты поедешь, на Лерре полетишь?

— Поменьше болтай и садись в седло. Они нас уже заметили.

Скай, обмирая, оглянулся на Проклятых. Трое из них бежали к холму, задрав свои уродливые рожи.

Больше никто ни о чём не спорил. Мельгас, Скай и Эльрит оседлали ёлайгов, Колдун, поведя посохом, заставил землю вздыбиться, приняв форму не то лавки, не то бревна, уселся на неё верхом как ни в чём не бывало и первым помчался вниз с холма. Наколдованный бугор перекатывался под травой, будто забравшаяся под половик кошка.

Всё время, пока они скакали по дороге, не заботясь о том, чтобы беречь силы ёлайгов, Скай не оглядывался, но слышал за спиной и чувствовал костями тяжкий топот. Он не думал о сражении и о том, что бегство позорно. Он хотел только поскорее увидеть знакомые лица, и всё.

Он увидел их, едва перевалили через гребень холма. Шлемы, щиты, копья, кольчуги с железными накладками на груди. Кто-то крикнул лучникам:

— Не стрелять!

Ёлайги, вывалив языки, перешли на шаг, остановились. Колдун спешился вместе со всеми: спрыгнул со своего скакуна, и тот мгновенно ушёл в землю. Мельгас и Эльрит шли от него с двух сторон, и Скай вдруг понял: Колдуна ведут под стражей, а все суеверно отводят от него глаза и складывают охранительный знак.

Потом он понял, что под стражей ведут и его. Позади ряды воинов смыкались, восстанавливая построение. До него долетали обрывки фраз:

— Мельгас жив! Хвала Имлору!

— Ты погляди на раай-сара… Что с ним такое приключилось?

И, чуть тише:

— И мразь чужеземную привели…

Ещё вчера Скай был бы счастлив оказаться здесь. Был бы горд. Боялся бы встречи с Хермондом. Но сейчас ему было всё равно. Что с того, даже если старик и примется вопить и злиться? Пусть. Я готов хоть на всю жизнь остаться ребёнком, не имеющим права слова, и каждый день выслушивать нравоучения Хермонда — пусть только окажется, что Проклятые мне примерещились…

— Что ты здесь делаешь? — было первое, что сказал Хермонд. — Кто выпустил тебя из города, Сурвур?

— Никто. Старый Злыдень испугался колокола, и… нас никто не выпускал.

Ему казалось, что слова теряют смысл, едва слетают с языка. Какая теперь разница, если Проклятые уже здесь…

И они были здесь. Скай слышал по крикам. И видел по посеревшему лицу Хермонда.

— Я буду сражаться. Ты слышал, Хермонд, отец взял с меня слово. Только… дай мне меч.

— Меч?! — рявкнул Хермонд. — Благодари Имлора, что я не высек тебя на глазах у всего войска! Будь у меня время, я бы связал тебя и отвёз в город, как…