Слава богу. Иначе я бы не узнал о своей дочери. Я бы пропустил всю ее жизнь.

— Когда я приехал на Аляску и ворвался в больницу… ну, там всё было непросто. Семья Мэдисон отказалась признавать меня. Они говорили, что я не отец Аллейны. Мне пришлось бороться, чтобы добиться теста на отцовство.

— Серьёзно? — глаза Веры расширились. — Как они могли так поступить?

— Они хотели забрать её себе, — я пожал плечами. — Я просто рад, что смог так быстро добраться туда. До того, как они отдали Алли кому-то из них домой.

Если бы не мой самолёт, я бы не успел. Это был ещё один из тех изматывающих полётов, наполненных нервами, шоком и адреналином. Именно того состояния, которого пилоты стараются избегать.

— Когда всё утихло и результаты теста на отцовство пришли, больница передала Алли мне. Родители Мэдисон были в ярости. Они угрожали подать в суд, чтобы добиться опеки. Я понял, что мне нужно убираться с Аляски. Но даже тогда я пообещал, что они могут поддерживать с ней отношения. Что они всегда будут желанными гостями в Куинси.

— Они когда-нибудь приезжали?

— Ни разу, — ни визитов. Ни открыток на день рождения. Ни подарков на Рождество. Ни звонков. Для Алли они были так же мертвы, как её мать. — Я больше не общался с ними с тех пор, как покинул больницу.

— Идиоты, — фыркнула Вера. — Они даже не понимают, чего лишились.

— Да, — я вдохнул её аромат, едва заметно улыбнувшись. Боже, как же мне нравилось, что она злилась. Что она понимала, какая Алли особенная. Что она готова была бороться, чтобы остаться в жизни моей дочери.

Эта женщина. Она переворачивала всё с ног на голову, словно я годами носил рубашку наизнанку, а она наконец заставила меня её правильно надеть.

— Ты думаешь, Мэдисон когда-нибудь рассказала бы тебе? — спросила Вера. — Про Алли?

— Не знаю, — пробормотал я. — Я много времени провёл с Лисой в больнице. Это она отвезла Мэдисон в больницу, когда у неё начались роды. И она осталась после её смерти. Когда я задал ей тот же вопрос, она просто промолчала. Думаю, она хотела дать своей подруге шанс на оправдание.

Вера грустно улыбнулась: — Понятно.

— Когда-нибудь Алли спросит о своей маме. Надеюсь, к тому времени я буду знать, что ей сказать.

— Обязательно будешь, — сказала она, подняв руку к моей щеке. — Спасибо, что рассказал мне.

Гром снова прогремел, но Вера даже не моргнула. Её взгляд остался прикован к моему, и, когда я наклонился, чтобы поцеловать её, она полностью растворилась в этом поцелуе.

Снова мои спортивные штаны упали на пол. Футболка, которую она носила, была стянута через её голову. И когда я вошёл в её горячее, тесное тело, весь мир исчез. Буря. Прошлое. Всё, что имело значение — это Вера.

Когда мы разомкнули объятия спустя несколько часов, переплетённые конечности и покрытая потом кожа говорили обо всём. Раскаты грома утихли до слабого грохота. Ветер перестал хлестать по стенам. Дождь стал медленным и равномерным, тихим фоном, который убаюкал нас обоих.

На следующее утро, когда я проснулся и увидел Веру снова на кухне с Алли, небо было голубым. Солнце сияло.

Погода сегодня, как внутри, так и снаружи, была ясной до горизонта.

23. ВЕРА

Лайла толкнула меня локтем, пока мы стояли за стойкой в «Кофе у Иденов».

— Итак... уроки пилотирования?

Я рассмеялась: — Как давно ты хотела поговорить об этом?

— С тех пор, как Матео пришёл сюда в субботу.

— Ага, — кивнула я. — Горжусь тобой, что ты продержалась целых четыре дня.

— Это стоило мне всех усилий.

Часть меня хотела всё оставить при себе. То, что происходило с Матео, было… невероятным. Волшебным. Если я начну говорить об этом, вдруг я всё сглажу? Но рано или поздно все в его семье узнают, что я провела последние четыре ночи в его постели — если они уже не знают.

У меня и так слишком много секретов. Матео не должен быть ещё одним.

— В субботу я его немного продинамила, — призналась я. — Он был не очень-то рад.

— А вот почему у него было такое плохое настроение. Ну, ему и правда пора было немного сбить спесь, — подшутила она. — Его слишком редко динамят.

— Это был не лучший мой поступок. Мне стало стыдно, и я извинилась. Мы всё обсудили, и, думаю... мы теперь вместе? Я не уверена. Я так давно в него влюблена, что всё до сих пор кажется нереальным. Всё происходит так быстро, что я даже не успеваю осознать.

План Матео действовать постепенно был полностью отброшен. Если я не работала, то находилась в его домике. Вчера вечером, когда я предложила наконец-то поспать в своей постели в лофте, Матео спрятал мои ключи, чтобы я не ушла.

Утром я нашла их в морозилке.

— Скажи ему притормозить, — посоветовала Лайла.

— Я не хочу.

Она рассмеялась: — Тогда пристегнись и наслаждайся поездкой.

Боже, какая это была поездка. Можно ли стать зависимой от секса всего за четыре ночи? Потому что я просто подсела на Матео. Теперь я понимала, почему он беспокоился, что секс станет центром всего. Это быстро превращалось в настоящую одержимость.

Он поклонялся моему телу, заставлял меня чувствовать себя желанной. Обожаемой. Он никогда не давал мне почувствовать себя наивной. Ему нравилось находить и забирать себе любые «первые разы». Моё удовольствие было его приоритетом, его наградой, и он никогда не разочаровывал.

Но, несмотря на то, как я любила ощущать его внутри себя, наши ночи были гораздо большим, чем просто обмен оргазмами. В каждом прикосновении была близость. В каждом моменте сна.

Когда я переворачивалась на другую сторону кровати, он тут же притягивал меня обратно к себе. Я спала, прижавшись к его боку, окутанная теплом его сильных рук, его запахом и его носом, утонувшим в моих волосах.

Он касался меня постоянно. Лёгкое касание его костяшек о мои, когда мы встречались в гостиной. Аккуратный жест, убирающий и снова выпускающий прядь моих волос за ухо за ужином. Маленькие прикосновения — игривые и нежные, но обещавшие нечто большее, как только Алли окажется в своей кровати.

— Ты счастлива? — спросила Лайла. Я любила её за заботу, которую можно было прочитать на её прекрасном лице.

— Я счастлива.

Она не должна была переживать за моё сердце. Где-то глубоко внутри я знала, что Матео его не разобьёт.

Он бы не стал гоняться за мной просто так. Если бы он не собирался остаться, он бы вообще не начал строить «нас». Не только ради меня. Ради Алли тоже. Он бы не позволил женщине войти в её жизнь, если бы она могла исчезнуть.

— Когда будет возможность, позвони Вэнсу, — сказала Лайла. — Он переживает с тех пор, как вы были «У Вилли».

— Он всегда переживает.

Она грустно улыбнулась: — Ты можешь его винить?

— Нет. После всего, если бы я была на месте Вэнса, я бы тоже беспокоилась. — Я вздохнула. — Я позвоню ему позже. Узнаю, не хочет ли он встретиться за обедом.

— Ему это понравится, — она обняла меня за плечи, затем тяжело вздохнула, оглядывая витрину с пустующими местами. — Похоже, пора заняться делом. Что бы такое приготовить? Маффины? Булочки?

— Морковные маффины?

— С кремовым сыром. Обязательно, — но прежде чем она успела уйти на кухню, дверь открылась, и звонок над входом весело звякнул.

В помещение вошёл мужчина в идеально выглаженных брюках, белой рубашке и чёрном пиджаке. Его светлые волосы были зачёсаны с идеальной проборной линией над левой бровью. Он шёл неспешно, но что-то в нём заставило волосы на моём затылке встать дыбом.

Вместе с ним в кафе проник порыв холодного воздуха и резкой энергии.

Я напряглась, когда он улыбнулся. Это была улыбка волка.

Похоже, Лайла тоже это заметила. Она не двигалась, пока он не остановился перед нами.

— Что мы можем вам предложить?

— Кофе. Со сливками и сахаром.

— Конечно, — она выдавила натянутую улыбку и жестом указала мне налить ему кофе, словно не хотела, чтобы я оставалась у стойки. — Что-нибудь ещё?