— Как дела в школе? — это была моя пятая попытка завязать разговор.

— Хорошо.

Хорошо. Такой же ответ, который она дала, когда я спросил, как у неё дела на работе и как ей живётся в лофте. Когда я сказал, что Алли всё ещё обожает игрушечного дракона-качалку, она ответила: «Хорошо». И когда я пообещал, что ей понравится сегодняшний полёт, она снова сказала: «Хорошо».

Я больше никогда не скажу слово «Хорошо».

— Ты ведь ходишь на три курса, верно?

Вера кивнула и придвинулась еще ближе к двери.

Ради всего святого. Неужели она теперь меня боится? Может, это была плохая идея.

Но мне просто... нужно было провести с ней время. Наедине. Потому что Вера поцеловала меня, и я не мог перестать думать об этом. Я не мог перестать думать о ней. Казалось, будто кто-то надел мне на лицо очки. И этот кто-то дал мне разрешение видеть.

Теперь я хотел узнать о Вере все, что только можно было узнать. Я хотел увидеть ее всю.

— Ясность до горизонта.

Вера оглянулась.

— Что?

Я указал на небо.

— Чтобы быть пилотом, нужно много знать о погоде. Есть разные классификации облаков, например, слоистые, кучевые или перистые. А бывают такие дни, как этот. Ни единого облачка. Безграничная видимость. Только ярко-голубое небо. Ясность до горизонта. Это лучшее время для полёта.

— Оу.

Даже прижавшись к двери, она выглядела невероятно. Ее волосы шелковистыми прядями рассыпались по плечам и каскадом спадали до талии. На солнце, пробивавшемся через лобовое стекло, веснушки на её носу стали заметнее. Мне всегда нравились веснушки.

У Веры их было не так много, как у некоторых рыжеволосых. Всего лишь несколько на носу, словно их нарисовал художник, точно расставляя каждую точку.

— Вот, — я достал из отсека консоли запасную пару солнцезащитных очков и протянул ей. — Они тебе сегодня пригодятся.

Вера внимательно посмотрела на авиаторы.

Она решила сегодня всё усложнять?

— Это просто солнцезащитные очки, Вера. Они не кусаются.

Она аккуратно взяла их из моих рук, стараясь не задеть мои пальцы. Затем развернула дужки, надела их на лицо и спрятала свои красивые карие глаза.

В груди возникло странное чувство. Что это было? Гордость? Собственничество? Что бы это ни было, мне понравилось видеть её в моих очках.

Все становилось сложнее, не так ли?

После разговора с мамой в воскресенье утром я больше не говорил с родителями о Вере. Мои братья и сестры тоже не спрашивали о нас, даже Элоиза, когда я был в отеле. Даже Вэнс дал мне время всё обдумать, но у меня оно было ограниченное. Эта передышка долго не продлится. Они захотят знать, как я собираюсь с этим справляться.

Летать. Я собирался взять Веру в небо.

Мои родители, братья и сестры давно заметили, что мои дни, посвящённые полётам, сократились. Я всё реже появлялся на аэродроме.

Они это заметили, но их это в какой-то мере не волновало. Может быть, потому, что я не показывал, как это меня тревожило.

Но не Вера. Её расстраивало, что я не летаю.

Сегодня был хороший повод снова подняться в воздух. И провести время с Верой.

Либо мы с ней преодолеем этот неловкий момент и проложим путь к новой дружбе, или всё изменится.

Может, я уже знал ответ. Может, я подозревал, к чему все идет. Но ещё не был готов признать это, даже самому себе.

Будет время всё обдумать. После этого полёта.

Плечи Веры поднимались всё выше и выше, пока мы проезжали мимо знака, указывающего на аэропорт.

— Нервничаешь?

Она прикусила нижнюю губу и едва заметно кивнула.

— Я вчера выбрался сюда, сделал несколько взлётов и посадок. Размялся. Обещаю, мы не разобьёмся.

— Дело не в этом... — Вера вздохнула. — Зачем я здесь, Матео? Не нужно меня баловать. Давай просто забудем про то, что было «У Вилли», ладно?

— А если я не хочу забывать?

Её взгляд резко метнулся к моему.

Наконец-то. Теперь я привлёк её внимание.

Хотя она и без того полностью занимала моё.

— Давай просто полетаем сегодня, — было слишком рано говорить о чем-то еще. — Думаешь, ты сможешь?

— Да, — она опустила взгляд на колени. И чуть-чуть, совсем чуть-чуть, отодвинулась от двери.

Я сбросил скорость и свернул на дорогу, ведущую к аэродрому. Грузовик подпрыгивал на неровностях асфальта. Ангары с белыми жестяными стенами и серебристыми металлическими крышами отражали яркое утреннее солнце. Вдоль взлётной полосы стояло десять зданий. Мой ангар был самым новым.

Родители уже передали нам часть наследства. Они всегда говорили, что глупо ждать своей смерти, чтобы поделиться. Они хотели видеть, как мы используем эти деньги и осуществляем свои мечты.

Все остальные вложили их в бизнес или высшее образование. После окончания колледжа я потратил свою часть на покупку самолёта и строительство ангара.

В эти дни чувство вины неразрывно связывало меня с ангаром и самолётом. Неужели я зря потратил деньги родителей? Может, стоило вложить их во что-нибудь другое?

Полеты были дорогим хобби, особенно когда колеса самолета не отрывались от земли.

По крайней мере, его стоимость выросла.

Я припарковался у ангара, вышел из грузовика и дождался, пока Вера присоединится ко мне. Затем я провёл её к двери, набрал код на сенсорной панели замка и вошёл внутрь. Датчики движения включили свет, который заиграл бликами на корпусе королевского синего и серебристого Cirrus SR22 Turbo.

— Вера, познакомься: Четыре Ноль Шесть Дельта Виски.

— Ух ты, — прошептала она.

Самолёт был не слишком большим. В зависимости от ограничений по весу, он вмещал четырёх пассажиров, а салон внутри был не больше, чем у компактного автомобиля. Но этот самолёт пролетел со мной тысячи миль.

Именно на этом самолёте я летел в ту ночь, когда мне позвонили по поводу Алейны. По поводу Мэдисон. Именно этим самолётом я привёз дочь из больницы на Аляске домой.

Пристёгнутая в автокресле рядом со мной, Алли спала весь путь, просыпаясь только во время остановок, чтобы заправить самолёт, покормить её из бутылочки и сменить подгузник.

Лишь однажды давление в ушах вызвало у неё дискомфорт, но я старался лететь на минимальной высоте, чтобы избавить её от боли. Задним числом могу сказать, что она была отличной пассажиркой. Лучше большинства взрослых.

Но тот полёт был самым изматывающим и пугающим в моей жизни. После этого мне понадобились месяцы, чтобы снова приехать на аэродром. И больше я ни разу не брал Алли с собой в полёты. Даже к ангару её не привозил.

— Здесь мило, — сказала Вера.

— Можешь взять воду из холодильника, — я указал на небольшую кухню.

Рядом с ней находилась зона отдыха с двумя кожаными диванами и журнальным столиком. В дальнем углу располагался мой кабинет. Рядом — ванная комната. Наряду с полками для хранения вещей, здесь были подсобное помещение и шкаф для чистящих средств.

Это был самый красивый ангар в округе, но последние два года им почти не пользовались. Вчера, перед тем как летать, я провёл здесь три часа, убирая пыль, которая скапливалась месяцами. Всё это время меня преследовало чувство вины.

— Проведу быструю предполётную проверку, — сказал я Вере, кивая в сторону диванов. — Дай мне минут пятнадцать, и будем готовиться к полёту.

— Хорошо, — она надвинула солнцезащитные очки на волосы и оторвала взгляд от самолета, чтобы встретиться с моим. Щёки её порозовели, оттенком почти совпадая с цветом её губ.

У Веры всегда были розовые щёки. Я думал, это естественный румянец. Но, может, всё это время это было из-за меня.

Чёрт.

Это было красиво. Она была красивой.

В моих жилах закипела кровь и устремилась прямо вниз. Чёрт. Что-то новенькое. И, честно говоря, не совсем нежелательное.

Я влип, да? По самые уши.

Соберись, Матео. Сегодня у нас полёт. Не было времени думать о розовых губах и щеках Веры или о том, как джинсы подчёркивают её стройные ноги.