Зина разводит руками и бежит за отскочившим мячом. Виктор думает о том, что нужно бы потом проверить девочку с косичками, мало ли чего… синяк-то точно будет, Зина бьет по мячу со всей дури.

— … но это только начало! Эпоха освоения стратосферы не за горами. На самом деле в верхних слоях атмосферы аэродинамика плоскостей конвертолета меняется на… — продолжает тем временем говорить мальчик в очках, тыча пальцем в свою тетрадку.

— А почему у тебя освобождение от физкультуры? — осторожно спрашивает Виктор: — в чем дело?

— У меня болезнь Оскуд-Шляттера! — горды выпрямляется паренек: — очень ужасная и страшная! Я не могу двигаться!

— Да? — Виктор с сомнением осмотрел мальчика: — как на мой взгляд ты весьма энергичен. Ладно, спрошу у школьной медсестры что это такое.

— Вы лучше послушайте что именно происходит в стратосфере, когда ковертоплан…

— Извини, Миша, но я немного занят. Ты вот освобожден от физкультуры, а я нет.

— А я могу вам потом все рассказать! И про подводные лодки! И про атомные крейсера с пузырьковой броней!

— Обязательно. — Виктор малодушно ретируется, встав со скамейки и подойдя к четверке Нарышкиной.

— Какое доброе утро, девочки, а? — ободряюще произнес он, садясь с ними рядом: — а вот я вчера не выспался. Совсем. Вижу вы тоже не выспались?

— Виктор Борисович! — Лиза Нарышкина улыбается, но улыбка у нее выходит так себе. Слабая улыбка. Все четверо — бледные и глаза прячут.

— День как день. — ворчит Инна Коломиец: — Виктор Борисович… мне что-то дурно. Я пойду в туалет. — она встает, придерживаясь за плечо Лизы.

— Я с тобой! — встает и худенькая Терехова? — я тоже себя не очень чувствую… — и эти двое уходят, а Виктор остается, моргая глазами. Пока Инна вставала, он успел увидеть несколько… синяков? Нет, таких синяков на шее не бывает, совершенно точно это засосы! Так вот что произошло вчера ночью! Эти четверо собрались вместе и провели ночь с какими-то парнями! Судя по всему — еще и выпили! Так, спокойно, Полищук, спокойно, кто ты этим девочкам и какое имеешь право нотации читать? Или тем более переживать? Вне школы они имеют право хоть на голове стоять, а встречи мальчиков с девочками в таком возрасте — это нормально. Конечно, если с точки зрения ханжеской подходить, то ни-ни до восемнадцати, а еще лучше — до свадьбы. Но уж он-то сам себя помнил в эти годы. И если честно — в двенадцать лет тоже помнил. Разница была только в том, что мальчик четырнадцати лет никому не интересен, женское внимание нужно еще заслужить, а вот наоборот — симпатичные девушки четырнадцати лет будут популярны у парней от четырнадцати и до двадцати лет включительно, а то и больше. Нужно с ними поговорить на тему межполовых отношений? Он попытался вспомнить что Яночка говорила про свое отрочество и раннюю сексуальную жизнь и только зажмурился. Яночка бывала очень откровенна и в юности набралась… всякого опыта. Может быть вот сейчас она как раз и набирается этого самого опыта? Имеет ли он право мешать ей? В том числе благодаря тому, что она была такой открытой и весьма продвинутой в плане секса — они и познакомились. Но вот сейчас — разве ему не стоит поговорить с ней насчет того, что девочке завести себе парня и заняться с ним сексом — это просто расслабиться. Это парню нужно стараться. Потому и стоит сперва подумать, а уже потом…

Он бросает быстрый взгляд на Яну. Она сидит и смотрит прямо на Зину Ростовцеву, которая покачивает волейбольный мяч на ладони, готовясь к подаче. Противницы распределяются по площадке, напуганные ее серьезным настроем. На шее у Яны — выделяются три отчетливых засоса. Виктор думает о том, что может быть он уже опоздал. Хотя лучше поздно чем никогда, в этом возрасте очень многое происходит потому, что любопытно, а не потому, что хочется. Если рассказать, как все происходит и куда ведет, если подойти к этому как к уроку — без излишнего морализаторства, без осуждения и с увлекательными историями — то может ему и удастся что-то заложить ей в голову. Потому что уж очень рискованные эксперименты у нее в юности были… он поймал себя на том, что ему неприятна мысль о парне, который всю ночь ставил Яне засосы на шее… и только ли на шее? Нет, такие мысли следует гнать прочь, кто он ей? Просто учитель физкультуры и всего лишь. Он никакого права ее ревновать не имеет. И… он перевел взгляд на Лизу Нарышкину. Так и есть — у нее тоже засосы на шее. Ладно, вот у него есть и повод, он не будет говорить с Яной, он поговорит с Лизой, как бы случайно. А Яна просто рядом сидит.

— Хм. Теперь вижу почему вы девчата не выспались. — небрежно замечает он, закладывая руки за голову и потягиваясь: — бурная ночь, а? Лиза у тебя шикарные засосы на шее.

— Что⁈ Виктор Борисович! — Лиза тотчас застёгивает молнию на своей мастерке и погружается в нее по самые глаза.

— Да ладно тебе. — говорит он. Говорит как и положено взрослому — спокойно и уверено: — бывает. В твоем возрасте и я бывало…

— Правда⁈ — Лиза подается вперед: — а… вы никому не скажете?

— Никому. В конце концов я твой учитель и мой долг — учить. В том числе и жизни. Видишь ли, заполучить мужское внимание для девушки как правило довольно легко и…

— Неправда! — говорит Лиза: — неправда! Вот сколько не старайся, а не обращают на меня внимания! Вот как не старайся, что не говори, что не надевай! Неправда! Наверное я — некрасивая. И ненужная.

— Что за настроение такое с утра? Лиза? — конечно, думает Виктор, ну конечно. Вчера эти четверо где-то общались с парнями своего возраста или старше. Выпили, целовались, а то и чего еще сделали, конечно, с утра они чувствуют себя ужасно. И не понимают, что это от недосыпа и похмелья… думают, что это муки совести. Хотя и муки совести наверное тут присутствуют, как же советское воспитание, а у меня четверо учениц все в засосах с утра, как будто героини хентай манги «ночная оргия со школьницами»… Так что им нужно помочь. Для начала показать, что он не осуждает и что всякое бывает. А уже потом он постарается не допустить следующего раза, как минимум, чтобы все происходило на трезвую голову и полным осознанием. И волеизъявлением. Кстати, Яночка же не рассказывала как именно она лишилась девственности… неужели это вчера произошло?

— Кхм. — откашливается он: — что за глупости! Ты Лиза, очень умная и красивая девушка, да за тобой же по школе ребята табунами ходят! Все видят какая ты. Если бы я был твоего возраста то непременно влюбился бы. Так что держи хвост пистолетом, все у тебя будет хорошо.

— Правда⁈ — Нарышкина расцветает прямо на глазах, она даже свои темные очки снимает: — это… это правда, Виктор Борисович⁈

— Истинная правда, Лиза. Ты у нас красотка и в твой личной жизни все наладится. А если кто-то не видит какая ты — то он слепой дурак. И возможно тебе не стоит тратить на него время.

— Ну уж нет. — подбирается Нарышкина: — я заставлю его увидеть какая я!

— Вот! Отличный настрой. — Виктор поворачивается к Яне: — а ты чего такая смурная? Не хочешь в волейбол играть?

— Я… наверное тоже пойду… к девочкам. — говорит Яна и уходит в сторону школы. Виктор смотрит ей вслед. Нужно с ней поговорить, думает он, но как?

— Виктор Борисович! — говорит Нарышкина: — а чего это на нас с вами так пристально «англичанка» смотрит?

Глава 201

— Ну? — рядом с ним на стол ставится поднос, на подносе — обычные для школьной столовой блюда, все та же солянка и пюре с котлеткой, граненный стакан со светло-коричневым компотом. Поднос ставит на стол «англичанка», она же «Мэри Поппинс». Опускается на стул и протирает алюминиевую ложку носовым платком. Бросает на него изучающий взгляд.

— Здравствуйте, Альбина Николаевна. — говорит Виктор: — рад вас видеть с самого утра такой цветущей и энергичной.

— Ты мне лучше скажи Полищук, чего ты решил? — спрашивает она, отставляя ложку в сторону и принимаясь протирать вилку: — помнишь, я же вчера у тебя спрашивала?