— Тю, а ему зачем понадобился твой калибр? — удивилась Танюха.

Запрашиваемый калибр лежал на столе, среди уже найденных. Вопрос был интересный. Но спрашивать у коллеги я не стал, куда любопытнее будет потом понять, что он с этим калибром собрался делать.

— Пусть берет, прямо сейчас он мне без надобности, — заверил я.

— Ну чего ты там замечталась, калибр где? — тетя Люба подошла к нам, забрала у Тани калибр и понесла мастеру первого участка.

— Он вчера тоже что-то брал с твоего участка, — припомнила Таня. — Кстати, ничего обратно не вернул, тетя Люба, как всегда, не стала записывать.

Я намотал услышанное на ус, и мы продолжили ревизию инструментов. Некоторые другие инструменты оказывались у кого-то на руках, кто-то не сдавал, где-то ещё не было поставки. Я не раз благодарил Таню за то, что она вызвалась мне помочь. Всё-таки девчонка ориентировалась в ячейках стеллажа не хуже, чем у себя дома. И каждый сантиметр знала как свои пять пальцев. Сам я бы провозился гораздо дольше, хотя бы потому, что Таня знала место, где лежал инструмент с разными номерами, но один и тот же по функционалу. Вот где был бы затык, а теперь облегчался не только поиск, но и дальнейшая работа. Каких-то позиций в ячейках не оказывалось, но по большинству из них девчонка находила замены. Те же позиции, которые были на руках, я записывал отдельно, с фамилиями рабочих. Придётся примерять на себя роль коллектора, по-другому тут не получится. По собственному желанию мало кто захочет возвращать инструмент в кладовую — а мне без него далеко не уехать.

Мы возились порядка двух часов, не заметив, как рабочий день стремительно подошел к концу. Об этом в своем стиле сообщила тетя Люба.

— Так, молодёжь, вы как знаете, можете хоть спать здесь оставаться, а у меня рабочий день подошел к концу! — кладовщица пошла переодеваться, закрыв окошко в инструменталку. — Ведите себя хорошо.

Мы с Таней остались в инструменталке вдвоём.

— Если хочешь, иди, — предложил я девчонке, видя, что она устала. — Давай либо завтра продолжим, либо, с твоего позволения, я сам доделаю, а потом ключи вахтёрше отдам. Пойдёт?

— Давай уже доделаем, здесь немного осталось, — Таня наотрез отказалась уходить. — Так, Егор, смотри, вот здесь обратная цековка отсутствует. Но мужики обычно берут на замену другой номер.

С этими словами она обогнула стеллаж и оттуда уже меня позвала.

— Подойди сюда!

Я подошел, Таня стояла возле ячейки, где лежало множество цековок на любой вкус.

— Вот, она где-то здесь! Надо поискать.

Таня попыталась аккуратно вытащить тяжелый ящик из ячейки и едва его не уронила. Я в последний момент подхватил ящик, оказавшись в опасной близости от её губ. Ну а дальше я впился в ее губы своими губами, отложил ящик с цековками и потянул Таню к себе. Она не сопротивлялась, такое впечатление, что именно этого девчонка все это время ждала. Инструменталка была закрыта, кто-то пару раз постучал в перегородку окошка, но мы не обращали на это внимания, всё равно выдать мы ничего никому не смогли бы. А здесь и сейчас мне, как и Тане, было очень хорошо.

— Фух, — Танюха сдула упавшую на лоб прядь волос, надевая на себя обратно халат.

Я нашел штаны и тоже принялся натягивать их на себя. В этот момент снова постучали, но на этот раз не в перегородку окошка, а в дверь инструментальной кладовой. Дверь открылась, и на пороге появилась контролёр Аня.

— Ой, как хорошо, что вы ещё не ушли, я как раз хотела сдать инструмент обратно… — Аня запнулась.

Увидела, что мы с Таней одеваемся. Логическая цепочка быстро выстроилась в голове у контролёрши. Металлический таз с инструментом, который она держала в руках, с патетическим звоном упал на пол. Перевернулся, в разные стороны по полу покатились пробки, калибры и прочий измерительный инструмент. Аня, сжала губы, выскочила из инструменталки прочь.

— Не будешь её догонять? — Таня покосилась на меня.

Я ничего не ответил. Устраивать какое-либо выяснение отношений на публику не в моих правилах. Не знаю, что она себе надумала, хотя что тут думать — всё примерно ясно. Но получилось как получилось, трагедию из этого точно не стоит делать. Но и оставаться в инструменталке у меня уже не было настроения. Хотя даже не в настроении дело, у меня были немножечко иные дела и планы на сегодняшний вечер.

— Так, Танюх, мне пора бежать, завтра тогда с твоего позволения продолжим, — объявил я девчонке. — Дел полно.

— Я думала, что сегодняшний вечер и ночь мы проведём вместе, — прошептала Танюха, погладив меня по руке пальцами.

— Насчет вечера — точно нет, а там зависит от того, как я с делами разберусь.

— А можно так, чтобы освободиться к ночи? Я хочу плов сделать, и ещё у меня есть дома бутылка хорошего вина, — посвятила меня в свои планы девчонка.

Я обещать ничего не стал и повторил, что для начала мне стоит разобраться со своими делами, а там уже будет видно. Мы попрощались, я зашёл за пропуском, переоделся и отправился в тринадцатый цех. В этом цеху мужики как раз занимались изготовлением инструмента и кондукторов. Работали там серьезные специалисты, способные ловить микроны. Я шел туда, естественно, не просто так. Сразу после визита к начальнику милиции, который подкинул мне шабашку, я начал размышлять о том, куда эти ручки пристроить. И первым пришел в голову как раз тринадцатый цех. Именно там работал мой знакомый по прошлой жизни, который меня не раз и не два выручал. Конечно, в этой жизни он меня ещё не знал, но я был уверен, что Саныч не откажет в просьбе. И предполагал, что, несмотря на окончание рабочего дня, токарь останется работать сверхурочно.

У Саныча были золотые руки, но при этом был и один большой недостаток — трезвым он не работал по определению. Принцип такой у мужика был, а чужие принципы уважать надо и учитывать. И на этот небольшой недостаток начальство Саныча закрывало глаза. Во-первых (как я уже говорил), у токаря были золотые руки. Во-вторых, как бы это парадоксально ни звучало, но его пристрастие к алкоголю никак не влияло на рабочий процесс. Единственное, что оставалось — устойчивый запах перегара, но мужик, зная об этой проблеме, решал её весьма специфически — он съедал перед началом рабочего дня чеснок и ещё обливал себя тройным одеколоном. Видимо, думал, что чеснок и одеколон будут глушить запах спирта. На самом деле проблему это не решало, а запахи сливались в ядрёный шлейф, так что из-за этого у мужика появилось обидное прозвище — Вонючка. В лицо его, конечно, так никто не называл, всё-таки человек уважаемый, с шестым разрядом и личным клеймом, но за спиной этим активно грешили.

Саныч сидел возле своего токарного станка, а на полу была навалена куча стружки. Работы у него всегда была хоть отбавляй, но прямо сейчас Саныч сделал себе небольшой перерыв — достал самогонку, налил в стопку мутноватой жижи и собирался выпить.

— Здорово, Саныч! — поприветствовал его я.

— И тебе не болеть! — он покосился на меня, явно пытаясь припомнить.

Я знал Саныча очень хорошо, всё-таки много лет на одном заводе работали, и обращаться к нему мне тоже приходилось. Но сейчас мне нужно было представиться, объяснить, кто я такой и чего хочу.

— Поможешь?

Я вытащил принесённую для образца ручку, протянул её Санычу. Тот подрагивающей рукой взял её и осмотрел с разных сторон, а потом положил на тумбочку. Невозмутимо достал вторую стопку, поставил и, налив самогона, подвинул мне. На стол положил дольку чеснока на закусь.

— Так, сначала за знакомство!

Поскольку я прекрасно знал Саныча, то понимал — с ним никакой каши не сваришь, если за компанию не выпьешь. Я взял стопку, мы чокнулись, выпили. Самогонка хорошо пошла, как к себе домой, но закусывать чесноком я всё-таки не стал, занюхал рукавом.

— Так, ну, теперь рассказывай! — Саныч поставил стопку на стол.

Я объяснил, что мне нужна партия таких вот ручек из металла. Расценки у Саныча тоже были свои, и мерились они ингредиентами для приготовления хорошего самогона.