После чёрной площадки опять началась белая дорожка, которая стала петлять ещё сильнее, пока уже не знаю, после какого поворота, не вывела нас к поющему фонтану.

Сам фонтан был выполнен в виде статуи странного существа, отдалённо напоминающего помесь осьминога с рыбой.

Ноги у него были раздельные, однако каждая заканчивалась подобием рыбьего хвоста, а руки имели всего по три пальца, между которыми можно было увидеть перепонки.

Голова же существа напоминала перевёрнутый мешок, из нижней части которого свисали щупальца чуть ли не до самой груди. И, судя по всему, именно на кончиках этих щупалец располагались глаза прообраза статуи.

При взгляде на эту композицию я непроизвольно передёрнул плечами. Потрясающая детализация.

Я в первый момент даже подумал, что эта статуя живая и вот-вот начнёт двигаться, однако присмотревшись, увидел, как из рук статуи бьют струйки воды, окутывая ноги вводной пылью.

И именно в этом облаке я заметил слегка переливающуюся фиолетовым шкатулку.

Потыкав пару раз в неё копьём, позаимствованным у Сога, и убедившись, что ничего плохого не произошло, взял, наконец, её в руки.

Внутри, как я и подозревал, находились магические кристаллы в количестве четырех штук.

Убрав их в инвентарь, а шкатулку закинув в рюкзак, я приказал двигаться дальше. Задерживаться у фонтана не хотелось, уж очень неприятное ощущение появлялось меж лопаток, стоило только отвернуться от статуи. Словно кто-то смотрит на тебя, как на мелкую букашку, и думает, сразу прихлопнуть или подождать немного.

Впрочем, долго испытывать терпение неизвестных хозяев данного места я не стал, уже через два с половиной часа, убравшись с этого Осколка.

Как обычно в жизни бывает, первая доза бесплатно, а дальше приходится платить. И в нашем случае платой стала кровь.

Следующая чёрная площадка нам встретилась почти сразу же, стоило пройти пару поворотов извилистой дороги.

Тот же самый цвет, тот же самый размер, вот только статуй больше, да и на поле были кое-какие изменения.

Так, лучников теперь сторожили пехотинцы в лёгкой броне с короткими мечами, количество рыцарей выросло до двух, а алебардисты сменились бойцами со щитами и булавами.

И, помимо этого, на самом полу появились подобия укрытий из белого мрамора, позволявшие пехоте противника укрываться от моих выстрелов.

На этом поле сражения я жаболюдов уже в резерве не держал, да и сам куда активнее участвовал в сражении, и тем не менее одного из гоблинов-старичков из отделения Арни мы потеряли.

Однако победа была за нами, и у следующей ещё более странной статуи, где «кальмар» уже был с белым мечом, нас дожидалась очередная шкатулка, в этот раз уже с семью кристаллами.

Финальным же сражением для нас на фиолетовым Осколке стал третий бой. И вновь количество противников увеличилось, а на поле появились самые настоящие строения.

Небольшие башенки, на которых стояли статуи-лучники, подобие крепостной стены с распахнутыми воротами и даже ров, правда, неглубокий, присутствовал.

И вот тут мы уже умылись кровью. Попытка атаковать с флангов была пресечена залпом стрел лучников, которых я не разглядел из-за стены и которые вывели из строя часть отряда жаболюдов.

Впрочем, пока щитники отвлекали на себя стрелков, я выбил с видимых позиций лучников. После чего раскидал ловушки перед надвигающейся толпой статуй.

Тем не менее битва лишь начиналась. Статуи-големы вели себя куда более активно, чем раньше, грамотно используя местность и периодически даже отступая в «крепость» для перегруппировки.

И не проворонь они момент, когда мне всё же удалось вместе с Арни и Клещом обойти пехоту и ворваться за стены, чую, у нас выжили бы не многие.

А так, едва мы «вырезали» лучников, а патроны я не экономил от слова «совсем», как картина боя сменилась, и чаша весов сместилась в нашу сторону.

Впрочем, эту победу я мог назвать пирровой. Почти каждый мой боец был ранен, а в шкатулке оказалось всего лишь девять кристаллов. Как-то несоизмеримо с затраченными усилиями.

Так что, смерив взглядом очередную статую, изображавшую «кальмара», держащего всё тот же белый меч, кончик которого упирался в горло человека с до боли знакомым лицом и пистолетом в руке, плюнул и, забрав кристаллы, отправился домой. Некоторые намёки нужно воспринимать буквально…

Хотя, с другой стороны, у меня появилась своя собственная статуя. Круто же!

Аллод Шарова

Пятьдесят четвёртый день проекта

— Ну ведь говорят же: не ложися на краю, придёт серенький волчок и укусит за бочок. Разгрызёт тебе он почки на мельчайшие кусочки!

Мой голос эхом отражался от каменных стен пещеры, однако мохнатая гора напрочь меня игнорировала, меланхолично посапывая в две дырки и пуская пузыри.

— Харя, волчара ты рыжий, ну-ка цапни эту жопу ленивую, пока я окончательно не рассердился.

Сидящий рядом пёс посмотрел на меня, как на идиота, и оскалил пасть, демонстрируя таким способом издевательскую усмешку.

— Что-то я вас совсем расслабил, никакого уважения к демиургу, — укоризненно произнёс я, грозя Харону пальцем. Пёс тут же упал на пол, прикрыв голову лапами.

Ну да, ну да, так я и поверю, что этот мохнатый наёмник раскаивается. Ведь явно лежит и хихикает, думая, что я не вижу этого…

— Так, блин, я начинаю раздражаться! — зайдя с тыла к спящей горе, отвесил ленивой скотине увесистого пенделя. А потом ещё и ещё.

— Что, не нравится? — мстительно произнёс я, наблюдая за тем, как медведь, наконец, стал подавать сознательные признаки жизни. — Так, я тебе сейчас ещё добавлю.

Очередной пинок пришёлся уже в районе хвоста и, видимо, был чертовски обиден для мохнатой сони.

Полутораметровый медведь с иссиня-чёрным мехом и массой под килограмм четыреста нехотя поднялся со своей лежанки и нарочито медленно стал поворачиваться в нашу с Хароном сторону, будто давая мелким букашкам шанс свалить.

За что и получил очередную порцию поджопников. Ибо нечего к владельцу Аллода жопой стоять.

Медведь обиженно заревел, больно ему точно не было, с такой-то прочной шкурой, и встал на задние лапы, мгновенно вырастая до трёх метров и нависая над нами.

Из лап выдвинулись десятисантиметровые когти, а в свете кристаллов, что были «вмонтированы» в потолок, блеснули длиннющие клыки.

— Харон, поздоровайся со своим подопечным и объясни, что он неправ, — произнёс я, покачиваясь с пятки на носок и сцепив руки за спиной.

Пёс, рыкнув, поднялся на лапы, а после, активировав Таран, врезался в пузо здоровяку.

Массы мохнатых, конечно, были несопоставимы, однако эффекта неожиданности да силы навыка оказалось достаточно, чтобы мишка не удержался и сел на задницу.

Харон же, отскочив в сторону, залаял, и в этих звуках я определённо слышал знакомые сержантские нотки.

Закончив монолог угрожающим рыком, Харя свысока посмотрел на ничего не вдупляющего мишку, после развернулся и сел подле меня.

— И снова здравствуй, — произнёс я, убедившись, что подслеповатые глазёнки медведя сфокусировались на мне. — Добро пожаловать на мой аллод, где главное правило: Кто не работает, тот не ест. А с учётом того, что в тебя вложено двадцать кристаллов, омытых кровью гоблинов и жаболюдов, работать тебе придётся о-го-го сколько.

— Р-р-р-р-р! Р-р-р-р-р! — зарычал медведь, вновь демонстрируя когти.

— Поговори мне тут ещё, — я достал палку из инвентаря и влепил ею по носу зверюги. — Зоозащитников на Аллоде отродясь не было, и вряд ли они появятся в обозримом будущем. Так что по сраке получать за плохое поведение будешь регулярно! От меня и младшего сержанта Харона. Младший сержант, повторите!

В этот раз пёс активировал «Таран», даже не поднимаясь с пола.

Раз, и Харя, грамотно подставив плечо, врезается в живот медведю.

Два, младший сержант отскакивает в сторону, а мишка с опозданием прикрывает брюхо лапами.